…под соломенной стрехой. Стихи

Былое в сердце стыло долго,
Сковав всё любое в гранит,
Но колет будто бы иголкой,
Придёт в ночи – болит, болит…

Рисует тень воображенье,
Стучится в окна память… Дождь.
На стёклах ночи отраженье —
Фонарный свет, зачем ты лжёшь?

В гранитном сердце невозможно
Огню гореть… и вспоминать.
Приди же сон! Как сложно, сложно…
Не хочет память сон отдать.

Томится в клети каменелой
Нетленной памяти огонь,
Стучит, стучит, стучит по венам,
Влечёт куда-то за собой…

Глаза прикрыв, бегу к былому —
Туда, где всё ещё болит,
И проживаю снова, снова,
Ломая времени гранит…

Ветры жгучие, дождь как крошево…

Ветры жгучие, дождь как крошево,
Осень стылая спину гнёт.
Запад зарится – не к хорошему,
Тянет с севера – снег пойдёт.

Как паршивенько… Ночи тёмные,
Утро инеем серебрит.
Листья падают испечённые
На дроблёный дорог гранит.

Будто дремлется, но воочию
Тучи мокрые и дожди.
До тепла верста с многоточием,
А листвы – за год не сгрести.

Расчихалось вот, да неможется —
Свитер, валенки и на печь.
Всё к утру пройдёт – потом сгонится,
Только раньше спать надо б лечь…

Стёкла мокрые плачут к вечеру,
Печка топится – дым к земле.
Чтиво кончилось, делать нечего,
Скука скучная – всё к Зиме…

Верстовой…

Не удержишь, вдаль бегут лета —
Вот ещё засечка на пороге…
Праздники? – по мне, так ерунда, —
Глянь – вон столб свалили у дороги!

Верстовой – как помню, всё стоял…
Надо ж, помешал ведь идиотам!
Помню, как грибы здесь собирал —
Я тогда в лесу ещё работал…

Нет таких столбов уже нигде —
Это был последний из эпохи.
Цифры, словно тени на звезде,
Выцвели… и вырезано – «Лёха».

Батю звали Лёхой в те года,
И погиб он здесь неподалёку.
Я когда бывал здесь, то всегда
Навещал и столбик одинокий.

Вот теперь к кому тут заезжать —
Не к чему прижаться после леса…
А лета бегут – не удержать,
По дорогам пыльным куролеся.

Вскоре отпылит и этот год —
Вот ещё засечка на пороге.
Что там ждёт – ухаб иль поворот?
А столба не будет у дороги…

Дым растёкся над рекою…

Дым растёкся над рекою и осокою,
Тлеет вяло на углях сырой пенёк,
На соломе, под сосною кособокою
Спит, укутавшись в фуфайку паренёк.

Целый день пескарь наживку игнорировал,
А под вечер, словно сорванный с цепи,
Стал хватать на хлеб – а брали всё солидные,
Сантиметров аж почти до двадцати.

Мамка ищет битый час – поди волнуется,
А он дрыхнет, улыбается во сне.
Вот задаст, когда найдёт – век не забудется,