Гражданин начальник

– Да понял…

– Это хорошо. И в нашей конторе никаких перемен. Ничего не произошло. Запомни – ничего не произошло ни этим утром, ни вчерашним, ни позавчерашним. Нигде не трепаться. Даже между собой, – Заварзин посмотрел на каждого. – Даже между собой, – повторил он, опустив на стол тяжелый кулак, покрытый светлыми волосами. – Если узнаю, что вы трепались о сегодняшних похождениях… Изничтожу. Михей, это на тебе.

– Все будет в порядке, Саша.

– И ты, Жирный, запомни. Твой язык и твою дурь я знаю. Чуть что – прихлопну. Веришь?

– Верю, – кивнул Феклисов.

– И на этом все. Завязали. Михей, наливай. Андрею плесни побольше, чтоб мозги хорошо встряхнулись. Еще налей, еще… Вот так. Сегодня ему ездить не придется, пусть из шока выходит. Менты говорят, что после убийства человек больше месяца в шоке пребывает и совершает всякие глупости. Благодаря этим глупостям и ловят вашего брата. Слышишь, Андрей? Не вздумай сегодня куда-нибудь уходить. Заночуй здесь. Предупреди кого надо по телефону, чтоб в городе искать не бросились. Но сам оставайся здесь. Место в конторе найдется, диван есть. Это на тебе, Михей.

– Понял, Саша.

– Что я забыл?

– Ты забыл пожелать трудовых успехов.

– Желаю вам трудовых успехов, – проговорил Заварзин без улыбки. – Чтоб «жигуленок» завтра был готов. Я пообещал человеку, он надеется. Клиентов подводить нельзя. Все. Прощаюсь. А ты держись, – он легонько ткнул Андрея в бок, но тот, не ожидая толчка, свалился на землю. – Да ну тебя, в самом деле, – подхватив Андрея под мышки, Заварзин снова усадил его на табуретку.

– Ничего, мы его восстановим, – сказал Подгайцев. – Все будет в порядке.

– Поеду на разведку, – Заварзин поднялся. – Есть у меня люди в тех самых органах. Узнаю, как продвигается следствие, какие следы оставили доморощенные убийцы… Андрей, тебе ведь интересно, как идет следствие?

– Не знаю… Наверно.

– Если что-то серьезное – доложу. Если очень серьезное… Придется устранять опасность. Тогда с тебя причитается, слышишь? Нынче все денег стоит.

– Слышу.

– Я незлопамятный, но добрые обещания помню. Скажем так – я добропамятный. Все, что мне обещано, помню. Надеюсь и жду.

– Дождешься, – обронил Андрей.

– Это в каком смысле? – насторожился Заварзин.

– Все в том же, в добропамятном.

– А, тогда ладно. А то уж как-то угрожающе у тебя прозвучало… Или мне показалось?

– Мне ли еще угрожать, – усмехнулся Андрей, сразу почувствовав боль в губе. Он вылил в рот остатки водки и сморщился от жжения.

– Я тоже так думаю. – Заварзин вышел из тени на сильное полуденное солнце и зажмурился от удовольствия. – Держитесь, ребята, – раздались его слова откуда-то из слепящего сияния. – В любом случае я с вами. Михей вон знает, что это кое-что значит. Михей, объясни.

– Да, если Саша сказал, на него можно надеяться. Я в этом убеждался не раз. Вы тоже убедитесь, если вам повезет.

– Пируйте, ребята, – сказал Заварзин. – Но не забывайтесь. И ты, Андрей, кончай кукситься. Проехали. Забудьте. Михей, проводи меня. – Быстро и легко, несмотря на свой вес, Заварзин прошел к сверкающему перламутром «Мерседесу», соскользнул в раскрытую дверцу. Подгайцев подошел, склонился так, что виден был только его тощий зад в промасленных спецовочных штанах. – Как я? – спросил Заварзин. – Ничего?

– Да ты что! Малый театр! – шепотом восхитился Подгайцев.

– Гастроль удалась?

– Все отлично, Саша! Ты и сам видишь. Не знай я всего заранее, сам бы проглотил, не поперхнувшись. Он просто обалдел от всего…

– Ну ладно… Пока. Продолжай в том же духе.

– Да иначе уже и нельзя, – заверил Подгайцев.

– Но за ним приглядывай… Что-то в нем бродит… И не отпускай сегодня. Оставь на ночь – пусть посторожит.

– Все отлично, Саша. Ни пуха! Будут новости – звони.

«Мерседес» неслышно скользнул в ворота, развернулся в сторону города и резко рванул с места, скрывшись в клубах горячей, разогретой на солнце пыли. Через десять минут сверкающая зеленой искоркой машина нырнула в городские кварталы, а пыль все еще стояла над дорогой неподвижно и округло.

Когда Подгайцев вернулся к столу, ребята, до того молчавшие, оживились, снова почувствовав себя вправе говорить.

– Что он сказал? – спросил Махнач.

– Кто? – недоуменно поднял брови Подгайцев.

– Как кто? Заварзин!

– Какой Заварзин?

Махнач некоторое время смотрел на Подгайцева в полнейшем недоумении, но постепенно в его глазах возникло понимание происходящего.

– Все понял, Михей. Прошу прощения.

– Если понял, мотанись к холодильнику. Там должна остаться бутылка… Я вижу, вы не прочь пригубить еще по одной, а? Нет возражений? Да! Чуть не забыл… – Подгайцев вынул из кармана несколько пачек сторублевок в банковских упаковках. – Это аванс за сегодняшние волнения… Андрей, правда, поработал больше остальных, но мы ведь об этом не договаривались… Поэтому всем поровну. – Подгайцев перед каждым положил по пачке. – Вопросы есть?

– Кто платит? – спросил Андрей.

– Как всегда – заказчик. Еще что-нибудь? – в голосе Подгайцева прозвучали нотки, заставившие Андрея замолчать. – И правильно. Не надо лишних вопросов. Не надо лишних знаний. Не надо ничего лишнего. Мы хорошо сработали в прошлом месяце, считайте это премией. Болтать о ней не стоит, поскольку в наших отчетах она не проходит. Вовчик, а где же водка? – Махнач сорвался с места и исчез в дверях.

А Заварзин, въехав в город, направился к переговорному пункту. Остановив машину в тени больших тополей, вышел, небрежно бросив за собой дверцу, еще раз насладившись звуком, с которым она захлопнулась. Нет, это не дребезжащая дверца «Запорожца», в которую, кажется, насыпаны обрезки жести, не жесткий сухой стук «Жигулей», не тяжелый грохот «Волги», когда металл бьется о металл… Хлопок «Мерседеса» был мягким, надежным, скрывающим и хранящим уют, услышав его, не нужно перепроверять запор, тыкать ключ, поворачивать его, а затем снова дергать ручку. Нет, здесь требуется немногое – красиво выйти из машины, легонько толкнуть дверцу за спиной и, не ожидая хлопка, спокойно отправиться по своим делам.

Войдя в кабину, Заварзин набрал номер, оглянулся. Сквозь мутное несвежее стекло он не увидел ничего подозрительного. Переговорный пункт был попросту пуст – не находилось желающих в такую жару запираться в тесную кабину, в которой мгновенно покрываешься липким потом. Его звонка, видимо, ждали – трубку подняли тут же. Разговор получился недолгим, а многим он показался бы странным.

– Простите, – сказал Заварзин, – куда я попал?

– А куда вы звоните? – спросил напористый голос.

– Видите ли, я по делу…

– И как дела?

– Хорошо идут дела… Голова еще цела.

– С чем я вас и поздравляю! Внимательней набирайте номер!