Гражданин начальник

Ну да, детектив. Про бандитов. Пожалуй, первый из детективов советской поры (могу ошибаться, не большой знаток детективного чтива), где главный герой не правильный следователь, борющийся за светлое будущее без преступных элементов, а вполне себе нормальный человек, потрепанный жизнью, слегка полинявший (а может он и всегда был таким, хотя - вряд ли. В юридические институты шли более-менее успешные молодые люди, это потом работа-рутина-преступники-раскрытия-нераскрытия. Но кто-то же должен делать и эту работу (как сказал один знакомый следователь) . Он может и рад бы уйти с такой службы, да ничего кроме нее он делать не умеет. Вот и возится, в меру своих сил. Эдакий жучок-трудовичок. Если взялся за дело, то обязательно надо докопаться до сути. Даже в ущерб себе. А ведь девяностые годы описывает автор. Тогда не было законов, были понятия. Вот по понятиям следователь Пафнутьев (фамилия такая, пф, не стОит внимания человек) не должен был вмешиваться в чужие дела. Чиста-канкретные пацаны са…Далее

Время проходит, и восприятие книги, событий описываемых в ней меняются. Вот для FATAMORCANA - это захватывающий детектив, интересное чтиво, которое прочитал и забыл,кроме, может быть, оставшегося послевкусия от встреч Пафнутьева со своим другом. Когда эту книгу читал я в 1996 году, то у меня возникали совершенно иные чувства потому, что мне и моим современникам в реальной жизни приходилось жить и работать в обстановке, описываемой в романе с анатомической подробностью, вплоть до запаха вкусной, добываемой по случаю, через знакомых, проще говоря, по блату, дефицитной пищи. Не той, за которой стояли в очередях старушки, даже не зная "выбросят" что-нибудь или нет, а той, которую никогда не выкладывали в витрины магазинов, а добывали с черного хода. И книга воспринималась уже не как детектив, а как какие-то повседневные события окружающей тебя жизни. В этом, пожвлуй, и отличие преходящих книг от классики, не говоря, конечно, о художественных достоинствах.

Страшная книга. Автор, выдерживая лучшие традиции соцреализма, рисует широкую картину деградации и социального расслоения последнего лета советской власти. Картинка описана и исторически, и психологически вполне достоверно, и от этого еще страшнее.