1612. Минин и Пожарский

Внезапно за холщовой стенкой шатра раздался шум, какой бывает, когда отдыхающее войско поднимает на ноги невесть откуда взявшийся враг. Топот ног, бряцанье оружия, встревоженные выкрики и голоса пробудили Горбатова от сладкой дремы. Он вскочил с ложа, поспешно протирая глаза.

В шатер ввалились сразу трое стрельцов, сотник Кирюха Чуб и с ним два десятника. Все трое тараторили, перебивая друг друга. Из этой смятенной разноголосицы Горбатов узнал, что татары из стана Бухтормы ни с того ни с сего набросились на водоносов из русского лагеря и порубили их саблями всех до одного.

– Парамоха где? – рявкнул Горбатов, натягивая на себя рубаху.

– Убит Парамоха, – ответил Кирюха Чуб, сокрушенно качая лохматой головой. – Татары все были конные, поэтому никому из наших водоносов убежать не удалось.

Вторя сотнику, оба десятника поименно перечислили полковнику Горбатову всех зарубленных татарами водоносов из его полка.

Бранясь сквозь зубы, Горбатов велел Кирюхе Чубу дать сигнал к битве, собрать стрельцов на центральной площадке стана и изготовить пушки к стрельбе. Сотник кинулся выполнять повеления Горбатова, за ним последовали и оба десятника.

Боярин Лыков, узнавший о кровавом происшествии, пребывал в растерянности. Он собирался погрузиться в свою походную медную ванну, чтобы поплескаться в ней вместе со своей юной наложницей, когда ему сообщили о нападении татар на русских водоносов.

Завернутый в простыню Лыков сидел на табурете в своем шатре, выслушивая подробности резни на берегу озера из уст командиров своих стрельцов. Наполненная водой ванна стояла в двух шагах от него, источая манящую прохладу. Наложница-азиатка испуганно спряталась за занавеску в глубине шатра при виде взволнованных людей, ворвавшихся к ее господину с оружием в руках. Слуги Лыкова, сбившись в кучу, стояли в сторонке, держа в руках кто полотенце, кто гребень для волос, кто чистую исподнюю одежду…

Неожиданно, расталкивая сотников, пред Лыковым предстал Тимоха Сальков в голубом кафтане нараспашку, в казацкой шапке, сбитой набекрень, в пропыленных синих портах, заправленных в красные яловые сапоги. За поясом у Салькова торчал кинжал и длинный пистоль с изогнутой тяжелой рукоятью, слева к поясу была пристегнута сабля, справа кошель с деньгами. К запястью левой руки Салькова ременной петлей была прицеплена короткая плеть.

– Ну что, боров пузатый, сидишь как на именинах! – заговорил Сальков, с презрением взирая на боярина сверху вниз. – Дождались мы напасти по твоей вине, пентюх вислоухий! Татары убили двух моих конюхов, кои за водой отправились. А из полка Степана Горбатова нехристи восьмерых человек иссекли. Как это понимать, мать твою?

Боярин Лыков, ошарашенный такой наглостью Салькова, растерялся еще больше. Но вот его одутловатое лицо налилось краской ярости.

– Схватить этого мерзавца! – заорал Лыков, ткнув в Салькова толстым указательным пальцем. – Всыпать ему плетей! Живо! Ну!..

Лыковские слуги и сотники ринулись было на Салькова, но тот выдернул из-за пояса пистоль и взвел курок. Направив черное дуло пистоля в лоб Лыкову, Сальков угрожающе произнес:

– Никому не двигаться, иначе башка боярина разлетится как гнилой арбуз. Со мной шутки плохи!

От страха у Лыкова отвалилась нижняя челюсть, яркий румянец на его толстых щеках сменился мертвенной бледностью. Приближенные боярина застыли в неподвижности, ибо знали, что от Салькова можно ожидать чего угодно. Руки этого злодея были по локоть в крови.

Тягостная пауза длилась недолго. Неподалеку прогремел один пушечный выстрел, затем второй. Это пушкари Горбатова открыли огонь. Едва стих орудийный гул, как вечернюю тишину прорезал боевой клич идущих в атаку татар.

Опустив пистоль, Сальков бросил людям Лыкова:

– Кажись, татары хотят с налету наш стан взять. Все за мной! К оружию!..

Сальков выскочил из шатра, следом за ним выбежали лыковские сотники, которые уже знали, что в минуты опасности лучше быть подле Салькова и Горбатова.

Конная татарская лавина с двух сторон накатывалась на русский стан, огороженный возами и плетнями. Ядра, выпущенные из орудий, не задержали степняков, хотя и угодили в самую их гущу. Несколько раненых татар вылетели из седел в густую траву, две лошади были убиты наповал.

Степан Горбатов, прибежавший на орудийную позицию, приказал пушкарям забить в стволы пушек крупную свинцовую дробь.

Тем временем горбатовские и лыковские стрельцы, выстроившись в две шеренги вдоль защитного плетня, произвели два оглушительных залпа из пищалей по татарской коннице. В воздухе запахло пороховой гарью, над стрелками заклубилась белая дымовая завеса.

Пищальные пули скосили немало татарских воинов, пробивая навылет их кольчуги и панцири. Стремительный бег татарской конницы замедлился, где-то степняки смешались и подались назад, устрашенные разящим огнем пищалей. На головы стрельцов посыпались татарские стрелы. Стрельцы укрылись за возами и шатрами, торопливо перезаряжая свои длинные тяжелые пищали.

Бухторма, носившийся на поджаром саврасом скакуне вдоль рядов своих батыров, кричал и размахивал саблей. Ему удалось сплотить своих воинов и увлечь их за собой. Вой татар, погоняющих лошадей, опять взлетел над равниной. Стрелы степняков дождем падали на русский стан, втыкаясь в повозки, в землю возле шатров, разя стрельцов и обозных лошадей.

Пушки снова громыхнули и окутались белым пороховым дымом. Картечь со свистом накрыла татар, произведя большие опустошения в их наступающих порядках. Смертельно раненные лошади с громким ржанием катились по траве, переворачиваясь через голову, подминая наездников. На землю упали два татарских бунчука и около тридцати воинов Бухтормы.

Отхлынув в одном месте, татары, ведомые бесстрашным Бухтормой, накатывались на русский лагерь с другой стороны. Пушки и пищали грохотали почти непрерывно, с этой пальбой сливались выстрелы из пистолей, похожие на резкие хлопки. Не прошло и часа, а густая пороховая гарь уже заволокла березовую рощу и стоящие среди деревьев шатры русского войска.

Наконец татарам удалось ворваться в русский лагерь. Для этого воинам Бухтормы пришлось спешиться. Когда дело дошло до сабель, пик и топоров, многочисленность татар сразу дала им ощутимый перевес над русскими ратниками. Стрельцы яростно отбивались от наседающих степняков секирами на длинных рукоятях, саблями и короткими копьями. Образовав живой круг в центре лагеря, стрельцы стояли насмерть, держа строй и круша врагов изо всех сил. Среди русских даже раненые бились в строю, покуда могли стоять на ногах, а кто был не в силах сражаться, те заряжали пистоли и пищали, истекая кровью.

Степан Горбатов неизменно находился там, где было опаснее всего. Его громкий властный голос звучал, перекрывая лязг клинков и выкрики бойцов. От него не отставал Тимоха Сальков, кромсавший татар своей саблей направо и налево.