Михаил Шолохов в воспоминаниях, дневниках, письмах и статьях современников. Книга 1. 1905–1941 гг.

С приходом весны и таянием снега на полях вскрылось множество трупов погибших животных, принимались срочные меры по их захоронению. Проводился сбор телефонного провода, колючей проволоки, огнестрельного и холодного оружия, брошенного на полях и поднятого со дна Чира.

Самым первым советским праздником, пришедшим на Верхний Дон и всенародно отмечавшимся, был день Парижской коммуны. Этому дню были посвящены многие собрания, проведены митинги. Вот как этот день отмечали в хуторе Пономареве, где за два года до этого произошла расправа над участниками экспедиции Подтелкова.

«18 марта празднование дня Парижской коммуны проводилось в имении Б. Мелихова. Публики насчитывалось около восьмисот человек. После митинга – спектакль «Борьба за волю». Присутствовали граждане и гражданки, много молодых казачек. После спектакля танцы, пели революционные песни. На митинге была вынесена резолюция:

Мы, граждане и гражданки, приветствуем Советскую власть, Красную Армию. Она дала нам землю, освободила нас от злейшего врага Деникина и от помещиков-угнетателей.

Да здравствует Красная Армия!

Да здравствуют вожди революции!»

В конце марта по инициативе Федора Чукарина на заседании Каргинского станичного исполкома был поставлен и обсужден вопрос об организации кузнечно-слесарных мастерских и коллективных огородов. Приняв единогласно постановление, исполком обязал заведующего земельным отделом Дмитрия Каргина «немедленно привести мастерские в надлежащий порядок и поставить на точную высоту». На площади в 20 десятин на коммунистических началах решили организовать 9 Советских огородов. Земельный отдел обязали распределить семена и начать работу организованным порядком.

Следом за каргинским почином огороды и овощные плантации были организованы в станице Боковской на площади в 10,5 десятин и станице Краснокутской – 12,5 десятин. Затем по решению окружного исполкома эти огороды и плантации были национализированы.

В сентябре, когда стало очевидным, что опыт по совместной обработке земли, вложенному труду и распределению овощей не удался, окрисполком признал национализацию огородов и плантаций неправильной и преждевременной. В то же время было признано необходимым организовать три Советских хозяйства: два в имении бывших помещиков Мелихова и Кузнецова и отдельно в бывшем имении помещицы Коньковой под Боковской.

В апреле были организованы первые коллективные хозяйства: Ермаковская коммуна (станица Краснокутская), артель Вербовская (волость Пономарев), артель Макаровская (станица Казанская). 9 апреля на заседании Каргинского станичного исполкома был поставлен вопрос об организации в Каргинской трудовой артели имени Федора Чукарина. Однако Федор Стратонович сказал, что с присвоением его имени трудовой артели «надо немножко повременить», и вопрос о присвоении был на неопределенное время отложен.

К декабрю 1920 года в Верхне-Донском округе было организовано 15 артелей, некоторые из них работали на коммунистических началах.

В октябре по решению окружного исполкома были национализированы большие фруктовые сады, ранее принадлежавшие помещикам Мелихову, Кузнецову, Коньковой, купцу Лёвочкину (в хуторе Грачеве), Тимофею Каргину (сад с питомником в Каргинской), сады Попова и Камышева; на левой стороне Дона – большой сад с питомником бывшего дворянина Шумилина. Национализированные сады с питомниками стали считать Советскими хозяйствами культурного садоводства. С годами большинство из них, оставшись без надзора и ухода, были вырублены. В конце двадцатых годов сад с питомником Тимофея Каргина, также оставшийся без ухода и присмотра, жителями станицы постепенно вырубался и вскоре прекратил свое существование.

Такая же участь постигла слесарно-кузнечные мастерские. Не выдержав бюрократической организации труда и оплаты, бесхозяйственности, снесенный из кузниц и мастерских инструмент для общего пользования приходил в негодность, стал разворовываться; рабочие, едва успев разобрать остатки своего инструмента, разошлись по домам. Опыт по совместной работе в один котел не удался. Недолго просуществовало и открытое в Каргинской на добровольных началах кредитное товарищество по заготовке и продаже продуктов, шерсти, пера и щетины.

8 апреля Каргинский исполком установил окончательный срок начала полевых работ. Для засева 40 десятин земли, принадлежащей исполкому, с хуторов были затребованы 50 запашников. Грачевского хуторского председателя обязали с участка бывшего станичного атамана Федора Лиховидова доставить в Каргинскую сено, а каргинскому председателю перевести ее на поля, где будут проводиться засевы. Заведующего земотделом обязали доставить необходимое количество посевного зерна. Было приказано к посевам приступить на третий день Пасхи, не позднее 9 часов утра. Члены исполкома получили задание «бдительно следить за буржуазией и лодырями из пролетариата, чтобы они работали наравне с другими, предупреждая, что не работавшим Советская власть хлеба не даст».

Для лучшей организации сева и контроля за его проведением в нескольких хуторах по согласию и взаимному желанию были организованы временные трудовые артели.

<…> С наступлением теплых дней жизнь в хуторах и станицах заметно оживилась. По буграм под лучами весеннего солнца появились первые проталины, на них земля парилась, издавала хлебные запахи, настойчиво звала к себе пахаря.

Более частыми стали приезды ответственных работников округа для оказания помощи и контроля. В некоторых хуторах (Верхне-, Средне– и Мало-Громковском) председателями хуторских исполкомов были выбраны неграмотные казаки, там были проведены собрания и повторные выборы.

В хуторах, относящихся к исполкому Вешенской станицы (Белогорка, Семеновский, Рыбный, Сингин, Максаев, Кружилин), из-за некомпетентности председателей работа в исполкомах была налажена крайне слабо: протоколы собраний и заседаний исполкома не велись, не было учета входящих и исходящих. Инструктора окрисполкома терпеливо разъясняли, как правильно вести учет и работать с руководящими документами. Весьма плохо была организована работа председателем Боковского станичного исполкома Слеповым.

Одобрительно оценивалась работа Каргинского станичного исполкома и его председателя Федора Чукарина. Под его руководством, отмечалось в докладах, весенние полевые работы начались организованно, два хутора работали на коммунистических началах. Члены исполкома действовали в «тесном контакте со всеми отделами», за апрель было зарегистрировано 300 входящих и 400 исходящих документов.

По инициативе члена РКП(б) Федора Чукарина в станице Каргинской, одной из первых в округе, была создана самая многочисленная ячейка коммунистической партии (так называли ячейку РКСМ) в составе более 50 человек, начала работать изба-читальня, открыты комсомольский клуб и театр. В соседних хуторах – Вислогузове, Грачеве, Грушенском – также была налажена культурно-просветительная работа с молодежью.

Инструктора и заведующие отделами окружного исполкома держали постоянную связь с народом: присутствовали на комсомольских собраниях, проводили митинги, вечера вопросов и ответов, принимали участие в спектаклях. Перед началом спектакля, на митингах и собраниях делали доклады на такие темы:

– Политика Советской власти и ее отношение к трудовому казаку.

– Советская власть и коммуна.

– Отчего произошло восстание, о земле, милиции.

– Казак без лошади не казак. Зачем отбираете лошадь?

– Почему нас сажают на фунт хлеба и нет товаров всякого рода?

– Как теперь мы будем называться: казаки, граждане, пролетарьяты?

Почти в каждом хуторе задавали один и тот же вопрос: почему церковь отделена от государства и что с ней будет? Ответ был таков: «В дела церкви власть не вмешивается, ибо церкви дана самостоятельность, и кроме того, церковь – дело святое, куда гражданская власть вмешиваться не должна». На все вопросы представители округа давали «исчерпывающие ответы».

В марте – апреле на Верхний Дон по одному-двое, а кто и семьей из отступления стали возвращаться казаки. Отступая на Кубань и надеясь на скорое возвращение в родные края, они забрали с собой самых лучших лошадей, справную упряжь, одежду, деньги. Теперь же возвращались с посохом – без лошадей и телег, пешком, босые и голодные. Ругая и проклиная самыми последними словами тех, кто толкнул их на отступление, и себя за необдуманный поступок, принимались восстанавливать свое хозяйство. Надо было сеять, а лошадей и быков не было.

Были и такие, кто, насмотревшись на бесхозяйственность и трудности, втихомолку говорили о своем несогласии с советской властью; пугливо оглядываясь по сторонам, поговаривали, что надо бы это дело заново перевоевать…

С огромными трудностями жизнь в хуторах и станицах понемногу налаживалась, казаки верили, что все образуется, дела поправятся, лишь бы урожай удался.

С первого апреля в округе была разрешена базарная торговля, поговаривали, что вот-вот разрешат устраивать ярмарки. В обращении были самые разные деньги, которым верили и не верили. Окружной исполком дал специальное разъяснение, что любые деньги: советские, керенские, донские (ермаки) имеют одинаковое правохождения.

Хутора и станицы жили в ожидании первого для них праздника 1 Мая – дня Интернационала. В подготовке к празднику активное участие приняли школьные работники (так стали называть учителей), комсомольские ячейки, инструктора окружного исполкома. <…>

Во второй половине дня на площади состоялся митинг, присутствовало 130 человек. Большинство казаков было занято подготовкой инвентаря к полевым работам и на митинг не пошло. С докладом «О Советской власти и интервенции Деникина» выступил инструктор окружного исполкома Мефодий Шульгин. Речь докладчика длилась 60 минут и была выслушана с большим вниманием. На вопросы из толпы докладчиком были даны ответы.

1 Мая состоялся грандиозный по местным масштабам митинг. С хуторов с красными флагами и плакатами пришли колонны демонстрантов. На балконе дома попа Виссариона повесили написанный учителем плакат: «Да здравствует 1 Мая!» Перед поповским домом собралось более тысячи человек с флагами и плакатами. С докладом выступил заведующий земельным отделом окрисполкома Федор Чекунов. На балкон поднимались местные и из соседних хуторов ораторы. Более двух часов продолжались речи и приветственные выступления.

По окончании их Федор Чекунов ответил на вопросы, поступавшие из толпы: «Что такое коммуна?», «Что такое Советская власть и куда она нас ведет?».

После митинга демонстранты с флагами ходили по улицам станицы, на ходу выкрикивали лозунги: «Да здравствуют вожди революции!», «Да здравствует 1 Мая!». Коммунары выкрикивали: «Даешь коммунию!», «Долой религию!». У всех было приподнятое настроение, царило веселье. Впереди, обгоняя колонну, босоногой стайкой бежали ребятишки.

По окончании демонстрации самодеятельный хор в церковноприходской школе дал концерт, на котором исполнялись доселе не известные казакам революционные песни и песни гражданской войны. Сдобренное домашним самогоном, праздничное веселье продолжалось до конца дня.

Вечером в набитом до отказа театре станичники и гости с хуторов смотрели спектакль с участием Михаила Шолохова.

Но не везде и не все в этот день праздновали и веселились. Среди казаков копилось и росло недовольство, открыто поругивали советскую власть. Обиженные местной властью и зажиточные казаки втайне ждали перемен из Крыма, где с многотысячной армией сидел барон Врангель. По хуторам настойчиво ходили слухи, будто бы англичане и французы высадились в Новороссийске, что Деникин снова захватил Ростов, Новочеркасск, успешно продвигается вперед и не сегодня завтра объявится на Верхнем Дону собирать казаков и войско. Газет не было, жили слухами и этим слухам верили.

Военные комиссары станиц и волости издавали приказы, в которых опровергали враждебные слухи и предупреждали, что за распространение ложных слухов виновные будут арестовываться и направляться в ревтрибунал как провокаторы и агенты Деникина. Для примера приведем один из таких приказов:

ПРИКАЗ № 3 по району Пономаревской волости 1 мая 1920 года.

На общем митинге 1 мая много несознательных казаков и казачек, которые были напитаны духом палачей Деникина, втихомолку лопотали: говорят, что «проклятые хохлы понадевали погоны и критикуют наших господ офицеров».

Принимая во внимание, что если еще раз услышу эти пропаганды – на месте буду арестовывать и не буду принимать никаких отговоров, потому как мы – трудовые рабочие, крестьяне и казаки, проливая кровь в течение трех лет гражданской войны, никогда не допустим возврата палачей Деникина.

Мы своею пролетарской, мозолистой, рабочей рукой разбили цепи и скинули ермо 300-летия Николая кровавого. Мы – трудовые крестьяне, рабочие, казаки взяли Красное знамя в свои руки, за которое мы пожертвовали жертвами революции, никогда не выпустим из своих рук Красное знамя. Я думаю, граждане и гражданки, пора одуматься и бросить мысли палачей Деникина.

Хуторским председателям вменяю в обязанность собрать полные собрания и предупредить граждан, если еще получится и будут такие пропаганды, сразу приму суровые меры. Половина части казачьего населения необдуманно по своей темноте выпускают много враждебных слов.

Предупреждаю председателя хутора Малаховского и приказываю чаще собирать собрания и объяснять гражданам, что вся банда Деникина разбита в пух и прах, их мужья и отцы из трудового казачества возвернутся домой, золотопогонникам у нас места нет, им место есть в Черном море.

Приказ зачитать на полном собрании.

    Пономаревский военный комиссар Т. Криворощенко.

Несмотря на огромные трудности, восстановление разрушенного гражданской войной хозяйства шло и жизнь в станице Каргинской налаживалась. Советская власть укрепляла свои позиции. В округе по всем станицам и большим хуторам из числа активистов создавались комсомольские ячейки, которые руководились и направлялись окружным комитетом комсомола. Среди населения проводилась разъяснительная и культурно-просветительная работа, особенно широко была развернута антирелигиозная, атеистическая пропаганда. «Религия – опиум для народа», «Бога нет и Рая тоже нет», «Даешь коммунию!» – под такими лозунгами комсомольцы проводили свои антирелигиозные собрания, сходки.