Восхождение по спирали

Святослав это понимает: «Могу ли один принять новый закон, чтобы дружина моя посмеялась надо мною?». Но он, в отличие от своего отца, терпим к новой вере, не презирает христиан, не запрещает им креститься.

Этот год становится годом начала тех серьёзных мировоззренческих перемен, которые приобретают уже явные исторические очертания.

Теперь в формирующемся государстве сосуществуют две религии, проповедуемые первыми лицами. И вполне объяснимо стремление Святослава не жить в Киеве, где правит Ольга и христианство обрело силу. Свои быстрые походы без отягчающего обоза он начал с покорения вятичей, плативших дань хазарам, взяв их главный город на Дону Белую Вежу, а затем завоевал и разграбил Итиль.

После восточного похода в 967 году он отправился в Болгарию, завоевал её и остался в Переяславле (Преслав), редко бывая в Киеве. «Сказал Святослав матери своей и боярам своим: Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае – ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мёд и рабы».

С. М. Соловьёв это высказывание комментирует так: «Это выражение может быть объяснено двояким образом: Переяславец в земле моей есть серединное место… как средоточие торговли. Второе объяснение нам кажется легче: Святослав своею землёю считал только одну Болгарию, приобретённую им самим, Русскую же землю считал по понятиям того времени владением общим, родовым».

Версия правдоподобная, но она лишь следствие, причина же нежелания жить в Киеве – в неспособности жить по «новому закону», поэтому даже после кончины матери в 969 году он решает окончательно перебраться в Переяславль, где не имеет столь сильного духовного и религиозного противостояния.

Он наделяет уделами своих сыновей: Ярополка – Киевом, Олега – землями древлян, а Владимира, его сына от ключницы Ольги Малуши, избирают своим князем новгородцы, которые продолжают традицию приглашения чужих к управлению. Эта традиция, как и в случае с Рюриком, скорее всего базируется на стремлении сохранить равенство собственных лидеров и семейных кланов, на опасении, что усиление власти одного, изначально равного среди равных, нарушит баланс сил и сложившуюся форму управления. «В то время пришли новгородцы, прося себе князя: «Если не пойдёте к нам, то сами добудем себе князя». И сказал им Святослав: «А кто бы пошёл к вам?». И отказались Ярополк и Олег. И сказал Добрыня: «Просите Владимира».

Малуша, мать Владимира, была сестрой Добрыни.

Это выдержка из «Повести временных лет» не раскрывает, желанен ли был новгородцам именно Владимир, но, исходя из той же традиции, он вполне отвечал их чаяниям, так как был незаконнорождённым, а значит, должен был желать независимости от великого князя, то есть стать своим среди чужих.

Но осуществить свою мечту – основать новую столицу – Святослав не смог, печенеги осадили Киев и он вынужден был вернуться. После того, как он отогнал их от города и заключил мир, снова отправился в Переяславец. Но здесь его уже не ждали и город пришлось брать приступом. Надежды на спокойную жизнь не оправдались, здесь тоже набирало силу христианство и он объявил войну грекам, главным носителям новой веры.

Он был противоположностью матери не только в вере, но и в понимании воинского искусства, выбрав в отношениях с врагом вместо хитрости честность, уведомляя неприятеля словами: «Иду на вас!» На вопрос греков сколько у него воинов назвал двадцать тысяч, увеличив количество вдвое, но греки собрали стотысячное войско. Видя неодолимую рать, Святослав обратился к своим воинам со словами: «Нам некуда деться, волею и неволею пришлось стать против греков. Так не посрамим Русской земли, но ляжем костями, мёртвым не стыдно; если же побежим, то некуда будет убежать от стыда; станем же крепко, я пойду перед вами, и если голова моя ляжет, тогда промышляйте о себе».

И он выиграл эту битву и пошёл на Константинополь и получил дань. Но воинов, чтобы удерживать добытую победу было мало и он заключает мир с греками, по которому обязуется не воевать греческих областей и даже во время войны принимать сторону греков.

Историками отмечается, что Святослав был великодушен и веротерпим до 971 года, но после этого поражения изменился и даже послал в Киев приказ сжечь церкви и обещал по возвращении «изгубить» всех русских христиан, что вызвало бегство от него воинов-христиан во главе с воеводой Свенельдом.

В 972 году на днепровских порогах печенеги напали на ладьи возвращавшихся дружинников. Святослав пал в этой битве. Князь печенегов Куря из черепа князя сделал чашу.

Летописцы сообщают, что предупреждение о засаде печенегов Святослав получил и даже перезимовал перед порогами, но затем, вместо того, чтобы последовать советам и пойти пеши, отправился далее на ладьях более уязвимым путем. Мотивацией подобного поведения может быть только желание укрепиться или окончательно разочароваться в вере предков. Кроме того, Святославу некуда было теперь идти: новая столица оказалась негостеприимной, а возвращение обратно розданных сыновьям уделов уже было невозможно. Вероятнее всего, что отправляясь на свою последнюю битву, он исходил из того, что должен вернуться в Киев только победителем. Подобная мотивация основывается на его прежнем поведении, ибо «мёртвым не стыдно!»

3

Теперь на Руси было три вотчины и три князя. За одиннадцатилетним Ярополком, сидящим в Киеве, были сторонники Византии, союза с печенегами и распространения православия. Эту партию поддерживали киевляне.

Новгородцы, у которых княжил Владимир, всё ещё были верны языческим богам. Распадающаяся Хазарская империя попала под влияние ислама.

Как отмечает Л. Гумилёв, «во второй половине X века в Западной Евразии шла борьба не за земли, не за богатство, не за политическую власть, а за души славян и тюрок».

Естественно, первым претендентом на роль великого князя является именно Ярополк, за которым стоит могущественный воевода, служивший ещё Игорю, христианин Свенельд. Поводом для столкновения Ярополка с братом Олегом стало случайное убийство Олегом на охоте сына Свенельда на границе двух княжеств. Несомненно, что если бы этого не случилось, повод бы всё равно был найден; окружение юных князей расходилось по отношению к будущему сосуществованию. К тому же христианство, также как единобожие в религии, предполагало единоначалие в мирской жизни. Поэтому можно предположить, что именно киевляне были инициаторами столкновения, реализуя эту идею единоначалия. И в 977 году дружина шестнадцатилетнего Ярополка пошла на дружину пятнадцатилетнего Олега и последняя была разбита. Сам Олег погиб, упав в сражении с моста у городских ворот города древлян Овруча. Ярополк не желал смерти брата и даже упрекнул Свенельда: «Порадуйся теперь, твоё желание исполнилось», что указывает на истинного виновника начала междоусобицы.

Узнав о гибели Олега, новгородский князь Владимир ушёл к варягам, тем самым дав возможность Ярополку завладеть и Новгородом. Но он не утратил влияния на новгородцев, которых никак не устраивало игнорирование их воли и попирание богов их предков, которым они были верны. И с их помощью он собирает варягов под свои знамёна, в 980 году возвращается в Новгород и сообщает Ярополку, что идёт на него.

А далее события развиваются по закону классического треугольника: в земле кривичей в Полоцке как раз почти на середине пути между Киевом и Новгородом у воеводы Рогволода есть дочь Рогнеда, сговорённая за Ярополка. Владимир потребовал её руки, но Рогнеда ответила, что не может соединиться с сыном рабыни. Владимир в ответ взял Полоцк, убил Рогволода и двух его сыновей и женился на Рогнеде.

Историки отмечают, что в это время в принимаемых решениях на князя влиял его дядя, брат его матери Малуши, Добрыня.

Таким образом, сложилось множество интересов, противостоящих друг другу: религиозных, семейных, личностных.

В это время войско Владимира уже было значительным и состояло из дружины варяжской, славян новгородских, чуди, кривичей, которые повиновались ему.

Ярополк не мог ему противостоять и затворился в городе. И был у него воевода Блуд, с которым Владимир вошёл в тайные переговоры. И Блуд убедил Ярополка, что киевляне хотят изменить ему и уже тайно зовут на престол Владимира. Ярополк покинул Киев, ушёл в Родню, городок на впадении Роси в Днепр, фактически отдав Киев Владимиру. Затем Блуд склонил Ярополка к переговорам и тот отправился в Киев, не взирая на совет своего верного соратника Варяжко, который убеждал его не медля идти к печенегам и собрать там войско для изгнания брата из Киева.

Во дворце Ярополк был убит мечами двух наёмных варягов. Вероятнее всего в основе либо этого решения молодого князя, либо его согласия с предложением своих воевод, сыграла свою роль и обида незаконнорождённого брата, и верность языческим богам, которую требовали от него новгородцы.

Верный Варяжко подался к печенегам и вернулся обратно только после того, как Владимир дал клятву его не трогать…

«Торжество Владимира было торжеством языческой стороны над христианскою», – отмечают историки.

«И стал Владимир княжить в Киеве один, и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, и Хорса, Дажьбога, и трибога, и Мокошь. И приносили им жертвы…», – гласит «Повесть временных лет».

Это был ренесанс язычества.

В отличие от христианской религии язычество допускало многожёнство и князь предаётся женолюбию, кроме пяти законных жён у него многочисленные наложницы. Летописцы называют его вторым Соломоном в женолюбии.

Первой его супругой была Рогнеда, мать Изяслава, Мстислава, Ярослава, Всеволода и двух дочерей. Наложницей стала беременная вдова Ярополка, некогда греческая монахиня, пленённая Святославом. «Владимир же стал жить с женою своего брата – гречанкой, от греховного же корня зол плод бывает: во-первых, была его мать монахиней, а во-вторых, Владимир жил с ней не в браке, а как прелюбодей.» – сообщает автор «Повести временных лет». У неё родился сын Ярополка Святополк, которого князь Владимир не любил. Третья супруга из Чехии родила Владимиру Вышеслава. Ещё одна безымянная – Святослава и Мстислава. И наконец Анна – Бориса и Глеба.

То что не было дано Ярополку, дано Владимиру. Став великим князем с помощью варягов, он, спустя время, сумел собрать русское войско и, тем самым, перестал зависить от наёмных варягов, отказавшись от обязательства платить им. Те попросились в Грецию и князь их отпустил.

Народом польским тогда правил Мечислав, который ввёл уже христианство. Владимир начинает войну с ним, истинной причиной которой становится неприятие чужой веры и утверждение слабеющей веры предков, которая не могла ответить на самые важные вопросы, на которые отвечали другие религии: о начале мира и будущей жизни. С победами дойдя до Балтийского моря, он решил отблагодарить своих богов человеческим жертвоприношением. Жребий пал на юного варяга, у которого отец был христианином. Услышав эту весть, тот стал говорить о заблуждении князя и соратников, превознося христианство и принижая идолов. Это вызвало мятеж среди населения. Они разграбили двор этого христианина, а отца, державшего за руку сына и говорившего: «Ежели идолы ваши действительно боги, то пусть они сами извлекут его из моих обьятий», умертвили вместе с сыном.

Убиенные вошли в историю как святые Феодор и Иоанн.

Владимир много воевал, побеждал, усмирял.

На его судьбу нанизано так много событий, что в них довольно трудно поверить, если не исходить из того, что судьба князя – это олицетворение двух граней человеческого бытия, двух противостоящих сторон существования. Первая половина его жизни – это грехопадение практически до возможного дна. Вторая – праведность, доходящая до абсурда, набожность – до бессилия. Многое в течение веков в этой личности мифологизировано, но, несомненно, время его правления было переломным для человеческой цивилизации, а не только для России.

Воинские или любовные доблести не отражают глубинную суть его личности, его истинное предназначение. Контраст двух периодов его жизни становится понятен, если опираться на веру, на искания человеческой душой своего пути. Злодеяния, которые он совершил в первой половине жизни, очевидно, идя вразрез с Божьим предназначением, были нелёгкой ношей. Летописи донесли и такой пример, характеризующий его. Однажды Рогнеда хотела зарезать спящего князя, мстя за все перенесённые унижения, но тот проснулся и в отместку решил самолично казнить её. Изяслав, наученный матерью, подал ему меч и сказал: «Ты не один, о родитель мой! Сын будет свидетелем». И Владимир тогда попросил совета у бояр. Те посоветовали дать Рогнеде и сыну в удел бывшую область её отца. Владимир так и сделал, построив для неё и сына город Изяславль в Витебской области.

И он уже начал отходить от веры предков.

В 986 году пришли к нему болгары магометанской веры.

Потом иноземцы из Рима, посланники папы.

Затем хазарские евреи.

И наконец прислали греки к нему философа.

«В год 987. Созвал Владимир бояр своих и старцев градских и сказал им: «Вот приходили ко мне болгары, говоря: «Прими закон наш». Затем приходили немцы и хвалили закон свой. За ними пришли евреи. После же всех пришли греки, браня все законы, а свой восхваляя, и многое говорили, рассказывая от начала мира, о бытии всего мира. Мудро говорили они, и чудно слышать их, и каждому любо их послушать, рассказывают они и о другом свете: если кто, говорят, перейдёт в нашу веру, то, умерев, снова восстанет, и не умереть ему вовеки: если же в ином законе будет, то на том свете гореть ему в огне», – говорится в «Повести временных лет».

Два историка государства Российского Н. М. Карамзин и С. М. Соловьёв по-разному трактуют причины дальнейшего поступка князя Владимира. По Карамзину, движущей силой в истории является исключительно задача расширения влияния, удерживания захваченных территорий и присоединение новых. Таким образом Владимир представляется как предшественник всех государей российских, озабоченных именно этим. Соловьёв же отмечает, что к этому времени язычество утратило свою привлекательность, и христианство охватывало всё большее и большее число подданных. К тому же вокруг уже было немало стран, принявших христианскую веру.

Но ни тот ни другой не отметили, что Владимир, как и любой человек, не мог не чувствовать тяжести свершённых злодеяний и нуждался в прощении своих грехов, что пример отца-христианина Феодора, павшего вместе с сыном Иоанном, нёс незнаемую им прежде силу духа, а вера того оказалась сильнее веры в прежних богов, которую он видел в своих воинах. Думаю, что именно это, помимо ослабления идолопоклонничества, было существенным фактором, который в конечном итоге и привёл князя к желанию реформировать веру предков.

Что же касается причин отказа представителям иных вер, изложенных летописцами, то они отражают лишь примитивную трактовку.

В этом случае вполне достаточно отказ от ислама обосновать обрядом обрезания и запрещением пить вино. Фраза, якобы им произнесённая: «Вино есть веселие для русских; не можем быть без него», на многие века стала оправданием пристрастия к спиртному, хотя Л. Гумилёв отмечает, что дело не в личном пристрастии князя или русских к алкоголю, а в ритуале общения с дружиной – совместной трапезе, на которой пили хмельные напитки – пиво и мёд.

Иудеям Владимир сказал: «И вы, наказываемые богом, дерзаете учить других? Мы не хотим подобно вам лишиться своего отечества». И этот ответ характеризует многовековые дальнейшие отношения двух народов.