Рассказы о былом. Книга 1

ПОДЖЕГ…

(когда мы были балбесами)

Раннего детства мы обычно не помним, но отдельные эпизоды все-таки в нашу память врезаются… Какие своей нелепостью, какие своим трагизмом, какие еще чем… У каждого они свои…

Один из таких нелепых случаев я и хочу вспомнить.

Сколько мне было тогда лет, что я не понимал, что делал? Три года? Четыре? Пять?

Но я помню день смерти Сталина! Вернее день, когда утром передали это трагическое сообщение. То ли нас так наставляли в детском саду, то ли в голосе диктора было столько трагизма… Но я заплакал… Мы тогда жили на Котельнической набережной в доме барачного типа с сараем, а напротив через Москва-реку стояла Сталинская многоэтажка. За нами строилось высокое красное здание с башенкой и шпилем.

Затем мы переехали в коммунальную двухкомнатную квартиру в Измайлово на 13 Парковую улицу, 4. где я пошел в школу №400 в первый класс. Значит, мне было 7 лет. Неужели в этом возрасте мы были такими безмозглыми, такими глупыми, что не понимали, что делаем? К сожалению, это так – судя по тому, что мы сделали…

Дом был с тремя подъездами и на каждый было по своему маленькому палисадничку. А за палисадниками стояла небольшая котельная с помещением для угля. Им она и топилась. Вот в ней все и произошло!

Ватага нашего дома была ребят десять. Так что несколько парнишек всегда были во дворе и воспитывали нас не столько родители и школа, сколько улица и друзья-приятели. Были и 3—4 девчонки, разбавлявшие нашу компанию.

Тем днем нас во дворе оказалось трое – я, Володька Егоров (сосед по квартире) и Женька Максимов (мой одноклассник, живший через дом дальше, но часто заходивший к нам во двор). Володька был на год моложе меня, но был шустрый и какой-то многоопытный (по сравнению со мной). Часто он и придумывал, чем бы нам заняться, куда сходить и во что поиграть.

Дело было к осени. Может быть слегка похолодало и Володька предложил развести костерчик – любимое занятие пацанвы. А где?

Во дворовых палисадниках на нас бы зашумели родители и соседи… Идти в лес? Я не помню, ходили ли мы туда одни в нашем возрасте… – А давайте в котельной, – предложил Володька.

Там нас не видно, двери-ворота обычно не запирались. Сначала хотели внутри на земле, но помещение было засыпано углем до дверей, видно недавно подвезли. Тогда мы слегка выровняли небольшую площадку и положили на нее небольшую фанерку – не на угле же разжигать. Насобирав прутиков, мы сложили их на фанерку и подожгли…

Неужели мы не соображали, что делаем? Судя по всему не понимали! И совершенно не представляли себе последствий. И только, когда костер разгорелся и затрещал, мы перепугались и… разбежались по домам… Из окна комнаты я видел черный столб дыма над котельной… Он и сейчас стоит у меня перед глазами…

Но пожар быстро заметили, вызвали пожарных и огонь затушили…

Конечно, участковый стал опрашивать жителей о происшедшем. Нас тоже спрашивали, в основном родители. Но мы с перепугу от всего открещивались… И родители, хоть и понимали, что это дело наших рук, нас не выдали.

Как-то потихоньку происшествие это заглохло и все забылось. Но, сейчас, зная о том, что творилось в стране в эти годы, я подумал, а чем бы это могло грозить нам, а особенно нашим родителям, случись такое года на два-три раньше?

Родителей бы обвинили в создании «подпольной» организации и совершению детскими руками теракта с целью подрыва ресурсов нашей любимой Социалистической Родины и отправили бы в «солнечный» Магадан. Нас бы раскидали по детдомам (в лучшем случае). Вот такой вариант можно предположить.

Лучше и не думать.

= = = = = = = = = = = = = = =

М О Я А Р М И Я

ВСТУПЛЕНИЕ

Поскольку я написал, что призыв избавил меня от неприятных заданий на работе, я не мог не вспомнить о прохождении службы в ее рядах. И я решил написать рассказ о своей службе в рядах вооруженных Союза.

Поскольку я был призван после окончания вечернего отделения геологического факультета МГУ, мне, к этому времени, «стукнуло» 25 и, побывав уже в нескольких геологических экспедициях на Колыме и, будучи не юнцом, а взрослым парнем, я отнесся к призыву, как к очередному приключению. Тем более, что перед моим призывом вышел указ о новом сроке в 1 год для призывников, окончивших ВУЗы, в которых не было военной кафедры. А по окончанию службы – присвоения офицерского звания «лейтенант». Интересно, что после прохождения мною службы, этот приказ был отменен. Так что мне повезло вовремя родиться!

Сейчас, оглядываясь на прошлое, я бы назвал службу как ряд нелепых… как бы это помягче сказать… курьезов, что ли.

КУРЬЕЗ – 1. Призыв. Дорога…

Начну с того, что по прибытию в военкомат, нашу группу пришедших отвезли на приемный пункт непонятно куда, где во дворе за высоким забором собралось человек 200—300 призывников. Жить и ночевать определили в здании, видимо, бывшей школы, где была столовая и большие комнаты с деревянными широкими лавками для ночлега. Кормили нас из алюминиевых мисок с алюминиевыми ложками какой-то жидкой баландой с перловкой, а каша была тоже перловая. Ни матрасов, ни одеял не было. Так что приходилось всю ночь ворочаться на этом жестком ложе.

Призывники 60-тых…

Каждый день приезжали «покупатели» – военные из различных частей Союза и отбирали из списков тех, кто им подходил по специальности. Кто-то, таким образом, уезжал, кто-то прибывал с новой партией призывников, но определилась некая группа, которую никак не разбирали. В такой группе находился и я. Покидать расположение призывного пункта было запрещено, но, кто поумнее и посмелее, перемахивал вечером через забор и сбегал на ночь домой. Утром они возвращались. А я, воспитанный в глупой серьезности происходящего, не решался на это, хотя переночевать дома на мягкой софе, да еще и с молодой женой было бы куда приятнее.

Так мы провели в ожидании минимум неделю… Собралась наша группа из таких невостребованных десятка два. Был даже один водолаз, уж его-то почему не брали, непонятно… Но вот, собрав всех скопом, нас выдернули из призывного пункта и погрузили в железнодорожные плацкартные вагоны. Поезд тронулся и колеса застучали… Я, будучи поопытнее молодняка, сразу забрался на верхнюю койку, где можно было рассматривать унылые пейзажи за окном и дремать, когда захочется, а не сидеть впритирку на нижних полках.

Покидать вагоны было запрещено. Двери были заперты. Состав, бывало, подолгу стоял на полустанках, пропуская встречные и попутные пассажирские и грузовые составы. Кормили нас из полевой кухни, куда за едой на всех бегали выделяемые сержантом наряды. Еда была тоже простецкая. Сержанты, сопровождающие нас, прошлись по вагону и собрали с каждого по рублю-полтора якобы на домино и шашки. И мы, по неопытности, сдали. А кто поумнее, сказали, что денег нет и от них отстали. Шашки, шахматы и домино были, оказывается, полжены нам, карты запрещены. Сержанты пустили собранные деньги на выпивку, а из наших «умельцев» некоторые умудрялись на стоянке вылезти из окна и сбегать в ближайший магазин… Так что часть вагона была постоянно «навеселе».

Куда нас везут, нам не сообщали – военная тайна! Дело было в ноябре, но поскольку холоднее не становилось, мы поняли, что везут куда-то на юг. Деньги у призывников потихоньку кончались и тогда они стали продавать верхнюю одежду. На остановках под окнами вагонов вечно бродили какие-то мужики… И я тоже продал за 3 рубля свое осеннее полупальто, поскольку не было смысла возвращать его домой в Москву, как нам было обещано.

Но, наконец, нас выгрузили из вагонов и повезли в расположение части. Был поздний вечер, потихоньку стемнело, а нас построили на плацу и поскольку, видимо, не ожидали нашего приезда, продержали не нем часа два-три. Видимо, что-то не было подготовлено. Наконец всех отправили в баню и, забрав гражданскую одежду, выдали обмундирование…

КУРЬЕЗ – 2. В «учебке»

Утром нас подняли, выгнали «топлес» на зарядку, затем «взводам туалет и оправиться», умывание и завтрак.

Я заметил, что за забором стоит отдельно станция РЛС с большой антенной, а на заборе большой красный плакат «Наша часть первая засекла самолет-разведчик Пауэрса!» Было чем гордиться!

Затем прибывших стали распределять по специальностям. Оказалось, что это «Учебка» – Учебная часть, готовящая специалистов ПВО ракетных частей. Расположена она в небольшом городке Куляб под Душанбе. Срок обучения – 6 месяцев. Специальности – радио-техники и стартовики.

Из разговора с руководящими нами сержантами я понял, что элитная специальность – это стартовики и мне захотелось попасть именно туда, а учить морзянку в радио-технических совсем не хотелось. И, когда майор, к которому нас вызывали по списку прибывших и распределяющий нас по подразделениям, спросил, смогу ли я несколько раз подтянуться на турнике, я ответил, что «могу». Посмотрев на меня внимательней, он спросил:

– А «выжим силой» сделаешь?

– Сделаю.

– А «подъем переворотом»?

– Сделаю.

Он сделал какую-то запись в списке и вызвал следующего.

Так я попал в стартовое подразделение. Наше дело заключалось в принятии машины с двухступенчатой ракетой «земля-воздух» и перегрузку ракеты на стартовую установку, расположенную в открытом бетонированном окопе…

Подвоз ракеты к пусковой установке

Но до этого было еще далеко! Надо было нас научить маршировать и выполнять команды. На второй день нашего пребывания в «учебке» нашей ротой руководил один из сержантов, который показался мне парнем симпатичным, но каким-то недостаточно опытным, юным и «нежным». Разбив нас взводами по 4 человека, он стал командовать каждому: – «прямо», «направо», «налево», «кругом».

Получив команду «прямо», а я оказался впереди идущим, я зашагал вперед, а он, командуя другими, отвлекся и не заметил, что мы дошли до конца площадки… Я же, не получая дополнительной команды, приученный к строгому выполнению команд и не видя, что творится сзади, продолжил движение вперед, прямо через ограждающий площадку коротко подстриженный кустарник…

– Стой!.. Стой!.. – закричал нам сержант, сразу забывший про все команды.

Ракета «земля-воздух»

Его неопытность подвела меня и к крупной оплошности (очередному курьезу). Поскольку мы поздно легли, уже ночью, нас пожалели и уложили на второй вечер на час пораньше. Но инструктаж был какой-то слабый. Нам как-то недоходчиво юный сержант объяснил, что перед подъемом нужно сначала поднять сержантов, а затем состав роты. Назначенный дежурить на ночь дневальным «на тумбочке», помня сказанное нам на инструктаже: «Солдат должен спать 8 часов» и хоть и видя, что в расписании стоит четкое время подъема, я, растерявшись, все же решил поднять состав. Зажег свет в казарме и заорал: