Земля бога речного устья

Квадратный двор академического сыхэюаня был весьма просторным, около сотни шагов в поперечнике. Весь периметр его составляли постройки под черепичными крышами с окнами во двор. Площадь двора была уложена плоским камнем, и лишь отдельные участки засыпаны ровным слоем мелкой речной гальки. В устройстве этого комплекса была изящная простота, которая заставляет остановиться и присмотреться, поискать глазом детали, обратить внимание на их суть в этом почти пустом пространстве.

Оло с Лифен вышли на средину двора, и в этот момент над городской стеной показался краешек солнца. Старик и девушка, несмотря на разницу в воспитании, национальности и исповедуемых богах, обратили лица к светилу и про себя сказали ему слова приветствия и благодарности за наступивший день. Они и не заметили, как неподалёку оказался человек, который, по-видимому, тоже возносил хвалу Солнцу. Он сложил ладони, губы его шептали, и молитва его была длительнее и проникновеннее, чем у его невольных соседей. Но вот он закончил, и приблизился.

– Доброго Солнца, уважаемый господин! Солнечного настроения, уважаемая госпожа! – приветствовал он с поклоном.

При его словах Лифен протестующе подняла руку, но Оло жестом остановил её.

– Желаю и вам успешного дня, уважаемый, – склонил голову Оло.

– Непривычно видеть во дворе Академии людей в такой ранний час, ещё непривычнее видеть новых людей без надлежащего сопровождения. Я мог бы сопутствовать вам, если вы пожелаете. Я служу в Отделе Медицины уже шестой год и достиг звания чжушэн[33 - Чжушэн – низшая ученая степень]. Зовут меня Шадаб[34 - Шадаб – радостный (персидское имя)], я прибыл из очень далёкой страны на Западе, которая называется Персия, чтобы постичь все знания мира.

Говорил он по-монгольски довольно бойко и правильно, приветливое лицо располагало.

– Меня зовут Тохто Оло, я приехал, чтобы рассказать о многолетней истории покорения далёких восточных окраин, а это моя помощница Лифен, – представился Оло. – Мы не отказались бы от краткой экскурсии, чтобы составить представление о великом научном учреждении.

– Мне приятно поведать вам, что Ханьлинь Гуоши Юань главной своей задачей имеет передачу важнейших традиционных знаний членам императорской семьи. Множество сложных наук приходится изучать императору, чтобы мудро управлять народом. Но кроме этого Академия занимается сбором, сортировкой и перепиской исторических записей. Вон те двери ведут в Отдел Переписки Исторических Записей, а рядом Отдел Составления Исторических Записей. Скорее всего вам, уважаемый, придётся посещать именно это учреждение. Теперь обратите внимание на то крыло. Там располагается Отдел Талантов, который разыскивает и привлекает способных образованных людей в таких областях знаний как даосизм, священные ритуалы, геомантия, искусство предсказаний и тому подобных науках. Из особо важных остаётся ещё вот этот павильон. Здесь расположено управление Отдела Императорского Рукоделия. Оно руководит двадцатью пятью мастерскими. В каждой мастерской трудятся и обучаются специалисты определённого вида рукоделия.

– А где же они помещаются, целых двадцать пять? – удивился Оло.

– Мастерские вынесены на внешнюю сторону академического сыхэюаня. Если вы найдёте время прогуляться за ворота, вы их увидите. Среди них много удивительных, например, известный своими спорами о традициях Отдел Живописи, рядом с ним Отдел Каллиграфии. С западной стороны второй в ряду Отдел Медицины, в котором занимаюсь я, а неподалёку Отдел Астрономии. Здесь собраны лучшие умы со всей Земли и поверьте, они создают чудеса! Если пожелаете узнать о чём-то подробнее, обращайтесь к распорядителю. Он познакомит вас со специалистами. Если имеете ещё время и желание, можете прогуляться в Парк для отдыха и занятий на свежем воздухе. В него попадают через эти ворота.

Оло искренне поблагодарил нечаянного проводника, а Лифен просто улыбнулась. И неизвестно ещё, чему молодой перс был рад больше.

Они прошли указанными воротами и оказались в таком же дворе квадратной формы. Эта часть сыхэюаня не имела строений по сторонам, а была огорожена стеной с воротами в каждой стороне. На территории также не было строений, кроме изящных беседок в углах. Всё остальное пространство занимали лишь деревья и кустарники, высаженные с истинным знанием паркового искусства, и причудливо изогнутые дорожки между ними.

Лифен не скрывала восторга. Оло тоже с интересом рассматривал всё это, но видимо возраст накладывает отпечаток на восприятие, он утомился.

– Не пора ли нам возвращаться, помощница? А то потеряют меня, подумают, что сбежал.

Глава 4. Первый поход в Шуйдада[35 - Шуйдада – буквально «поречные татары», то есть, население нижней части Амура. Это наименование входило в название юаньской области Хэлань шуй-дада, располагавшейся на территории северо-восточной Маньчжурии и восточного Приамурья]

Оло не ошибся, распорядитель Зумрад уже ожидал его у входа в гостевой дом.

– Пусть духи даруют вам день столь же светлый, как это утро, уважаемый господин Тохто Оло! Хорош ли был ваш сон, понравилась ли утренняя пища?

– Всё прекрасно, уважаемый господин Зумрад. Вашими стараниями сон был спокойным, а утренняя пища бодрящей и сытной.

– В таком случае я должен представить вас господину Долгоону, непосредственному руководителю составления истории покорения восточных варваров.

Оло выразил искреннюю радость, хотя на самом деле после прогулки хотелось полежать.

Чиновник второй учёной степени господин Долгоон оказался типичным монголом лет пятидесяти, не слишком ещё толстым и довольно подвижным, знающим себе цену, но умеющим обращаться с выходцами из разных народов и сословий различного уровня. Церемония знакомства затянулась ровно настолько, сколько требовалось, чтобы не унизить гостя. Снова пришлось пить чай, впрочем, Оло как раз чаю и хотелось.

– Господин строитель Первого ранга, уважаемый Тохто Оло, нам с вами придётся провести довольно много времени вместе, поэтому предлагаю сделать наши отношения простыми, чтобы многократное повторение титулов и званий не отнимало полезного времени. Гигантские труды многолетних экспедиций на Северо-Востоке империи до сей поры не оценены по достоинству, и я надеюсь, мы напишем красивую историю ваших свершений. Но прежде чем мы приступим к работе, я обязан представить вас руководителю Академии, бяньсюю[36 - Бяньсюй – редактор (кит.)], цзиньши[37 - Цзиньши – высшая ученая степень в средневековом Китае] Оюунгэрлу[38 - Оюунгэрл – свет мудрости (монгольское имя). Крупными чиновниками в империи Юань могли быть только монголы].

Апартаменты начальника Ханьлинь-гоуши-юань находились в отдельном строении и отличались более изящной отделкой. Впрочем, простота превалировала во всём устройстве академического сыхэюаня, а также в одежде чиновников и учёных. Правда, одеянием редактор также выделялся – он встретил посетителей в роскошном шёлковом халате, расшитом золотой нитью.

После представления и усаживания к столику с чаем Оло с поклоном спросил:

– Как поживают ваши стада, уважаемый бяньсюй Оюунгэрл?

Учёный высшего ранга, лишь несколько раз в жизни выезжавший из столицы ради умственного отвлечения и созерцания окрестностей, усмехнулся понимающе.

– Наши стада благоденствуют под Синим монгольским Небом. Овцы жирны, а вымя кобылиц истекает жирным молоком. Как добрались? Хороши ли дороги в ваших краях?

– Дороги хороши, благодарение императору. Легко доехали, всего сорок четыре дня.

Редактор удивлённо поднял бровь, помолчал.

– Ваш великий опыт путешествий и особенно знания, приобретённые в дальних краях, будут весьма полезны для составления истории покорения диких племён Северо-Востока. Понравилось ли вам скромное жилище, в которое вас поселили?

– Благодарю, господин бяньсюй, мне всё нравится.

– Надеюсь, вам понравится и общение с нашими шифу[39 - Шифу – ученые мужи (кит.)], и это принесёт пользу делу Академии государственной истории империи.

Далее пили чай, сидя по-монгольски и вели неторопливую беседу ни о чём и обо всём, избегая тем, могущих быть обидными для собеседника – обычный монгольский ритуал. Цзяньтао господин Долгоон вёл себя как послушный ученик, соглашался, склоняя голову, со всеми словами своего начальника. В конце беседы редактор господин Оюунгэрл, обращаясь к Оло, похвалил господина Долгоона и заверил гостя, что ему будет легко работать с этим мастером составления исторических хроник.

На том распрощались, и господин Долгоон повёл Оло в Отдел Составления Исторических Записей.

Здесь находились два молодых учёных в степени чжушэн, оба из цветноглазых, переводчик, также из людей этой породы и два писца – один, как определил Оло, из киданей, он будет писать квадратным монгольским письмом[40 - Указом императора всё делопроизводство велось монгольским квадратным письмом. Но не всё им можно было выразить, поэтому наряду с монгольским пользовались и ханьским разговорным языком байхуа, который монголы ввели вместо использовавшегося раньше классического ханьского языка], а второй явный ханец, для записи ханьскими иероглифами[41 - Документы составлялись на монгольском, затем переводились на ханьский. Но ханьцам запрещено было учить монгольский язык, поэтому требовался переводчик, как правило из среднеазиатов для перевода с монгольского на хань]. Снова последовала церемония представления. Оло предложили располагаться на выбор в низком широком кресле или на подушках. Он выбрал подушки – в них было больше возможностей для изменения положения тела, а поясница требовала расслабления (Оло вспомнились сильные тёплые ладошки Лифен). Господин Долгоон расположился также в подушках. Начальнику и высокому гостю полагались слуги с широкими веерами, чему Оло откровенно обрадовался – жара угнетала энергию мысли.

– Давайте же приступим к тому, ради чего вы совершили долгий и нелёгкий путь – к написанию истории покорения Северо-Востока, – сказал начальник отдела. – Порядок таков: вы говорите фразу, шифу формулируют её ёмкое содержание, писец записывает это квадратным письмом, переводчик переводит, и второй писец записывает это иероглифами. Да, увы, это медленно, сбивает с привычного ритма повествования, но зато, мы сразу имеем почти готовую летопись событий, которую после придётся редактировать и переписывать всего лишь два-три раза. Но это уже наша работа. От вас, уважаемый Тохто Оло, требуются только воспоминания. Итак, давайте вспоминать с самого начала.

Оло давно готовился к этому моменту и теперь произнёс отточенную речь.

– Прежде чем мы начнём писать историю овладения при моём участии северо-восточными территориями, я настаиваю зафиксировать в хронике, что отец мой Тохто Сиантоли был выдающимся строителем. Он построил город Шайджоу в области Елань[42 - Елань – провинция чжурчжэньского государства, сейчас территория Партизанского района Приморского края России]. Прошу указать также, что тот город был последней крепостью государства Дун Ся[43 - Дун Ся – Восточное Ся (1215 – 1234 гг.) – чжурчжэньское государство, существовавшее на территории современного Северо-Восточного Китая, КНДР и юга Приморского края], взятой войском хана Гуюка[44 - Гуюк – сын хана Угэдэя, отличился в войне с чжурчжэнями, разорив государство Восточное Ся. В 1235 году отправлен в западный поход, участвовал во взятии Рязани. В 1246 – 1248 годах был Великим ханом Монгольской империи. Славился чрезмерной жестокостью] в шестом году правления хана Угэдэя[45 - 1234 год по европейском календарю]. Таким образом я – потомственный строитель крепостных сооружений, чжурчжэнь из рода Тохто, именем Оло. И весною этого года исполнилось мне семьдесят шесть лет.

Шифу коротко посовещались, и один из них продиктовал писцу:

– Воспоминания строителя Первого ранга в отставке господина Тохто Оло, семидесяти шести лет от роду, об усмирении северо-восточных племён. Записи начаты в двадцатый день восьмого месяца четвёртого года Чжида[46 - Четвёртый год девиза правления Чжида хана Хайсана – 1310 год]. Отец Тохто Оло был строителем городов.

– Подождите, – приподнялся Оло. – Как же так, я вам сказал, как надо писать, а вы выбросили самое важное!

– Простите, уважаемый Тохто Оло, – сказал господин Долгоон, – Мы не можем записывать всё, что помнят люди, у нас просто не хватит туши.

– Но это важно, очень важно! Это о моём отце, он должен быть записан в истории! Запишите, хотя бы, его имя – Тохто Сиантоли, иначе я больше не скажу ни слова!

– Запишите, – сказал господин Долгоон.

– Спасибо. Я постараюсь формулировать ёмко, – сказал Оло. Ему было не по себе от жары и излишнего возбуждения. Он попросил холодной воды, что было немедленно исполнено. Оло вздохнул и продолжил:

– В возрасте двенадцати лет я был направлен на учёбу…

– Позвольте вас перебить, уважаемый Тохто Оло, – вмешался начальник. – Давайте начнём с первого похода на Северо-Восток.