Остров счастливого змея. Книга 2

Не откладывая, Александр сразу пошёл к Золомпо. Она сидела на крылечке и перебирала семена, готовила для посадки.

– Доброго Солнышка вам, бабушка Золомпо! Можно зайти?

– Удачной охоты, Забда! Заходи.

– Да я не на охоту…

– По тебе вижу, что цель у тебя есть, значит, на охоту. У тебя сейчас глаза охотника, добычу свою преследуешь, потому и желаю успешной охоты. Говори, какого зверя хочешь изловить.

– Я в школе теперь работаю, детей учу. Хочу, чтобы они научились делать то, что раньше их деды умели. Вот, пришёл помощи просить.

– Заходи в дом, чай будем пить, поговорим, – сказала бабушка.

Чай был удивительного вкуса.

– Из чего чай, бабушка?

– Бадан. Листья бадана.

– Очень вкусный! Где же вы бадан берёте?

– Сама собираю.

– Он же высоко в горах растёт!

– Ну и что? Вон ту сопку видишь? – показала она на дальнюю вершину. – Каждую осень туда хожу.

– Но как же вы… Это же далеко и высоко так!

– А ничего, потихоньку. За день до горы дойду, переночую, другой день поднимаюсь, листья собираю, на третий день домой иду.

– А ночуете где? Там зимовьё есть?

– Зачем зимовьё? Так ночую, костёр жгу. Хорошо у костра.

Александр не мог поверить. Он прикинул, что ему самому, пожалуй, понадобилось бы не меньше трёх дней, чтобы сходить на ту вершину. А эта бабушка сама ходит!

– А с кем вы ходите?

– Одна хожу. Раньше с подругами ходили. Все женщины бадан собирали. Теперь старые поумирали, а молодые ленятся. А я хожу. Там хорошо. Молодость вспоминаю, подруг своих вспоминаю, мужа вспоминаю. Хорошо.

– Сколько же вам лет?

– Не знаю.

– Как это не знаете?

– Раньше хабуга года не считали. Когда паспорт выдавали, у меня уже дети были.

– А как же в паспорт дату рождения писали?

– А кто, как скажет, так и писали. Главное, не сколько, а как проживёшь. Так раньше думали.

– И сколько же вам сейчас по паспорту?

– Восемьдесят три, наверное. Говори своё дело, вижу, не терпится тебе.

– Хочу просить вас учить детей делать вот такие вещи, – Александр взял в руки плетёную тарелку. – Можете показать, как это делать?

– Чего же не показать? Покажу. Только это небыстро делается. Сначала надо лозу заготовить. Сейчас ещё не поздно. Можно и бересты надрать, покажу, как посуду из бересты делать. Приводи детей, пойдём сырьё заготавливать.

– Огромное вам спасибо!

– Это тебе спасибо, что хорошему детей учишь. А я покажу, что мне стоит.

Норд бросился навстречу, когда Александр приблизился к дому. Они соскучились друг по другу.

– Дождался, хороший мой пёс! Ну, пойдём, погуляем немного.

Они спустились на берег реки и пошли по галечному пляжу. Александр бросал палку, и собака с удовольствием то неслась за ней в гору, то плыла, преодолевая течение реки. Норд готов был заниматься этим бесконечно. Александр машинально осматривал обрыв. Эта привычка выработалась в археологических разведках, и часто даже мешала, например, когда собирал грибы, а внимание переключалось на грунтовые обнажения, и он уже ничего не замечал, кроме камней необычной формы. Что-то привлекло его внимание, он поковырялся в верхней части обрыва и вытащил обломок сосуда, крупный, толстостенный, явно ручной работы. Александр принялся разрывать почву, потом вернулся домой, взял лопату, линейку, фотоаппарат, и сделал зачистку в обрыве, как того требовали правила. Нашлась еще медная китайская монета и несколько мелких фрагментов того же сосуда, больше ничего. Он помыл находки тут же в речке.

– Повезло нам сегодня, Нордик! Эх, мамы нет…

Он скучал по Зое. Очень скучал! Как он любил рассказывать ей о своих достижениях! А она слушала всегда с интересом, не скрывала своей гордости его открытиями, а большей награды ему было ненужно. И он старался как можно лучше подготовиться к встрече, как можно уютнее приспособить всё в доме и на участке. Сейчас Александр был занят огородом. Копать, хоть и паханную когда-то землю, было трудно, с непривычки болело всё тело. Он часто делал перерывы, во время которых планировал, что ещё сделает. Особенно хотелось завести птицу – кур и уток. Уткам здесь, у реки будет хорошо. От строительства дома остались кое-какие материалы, и Александр прикидывал, хватит ли их на птичник. Так и проводил он свои выходные дни и свободные вечера после школы. А ещё готовился к урокам и думал, как интереснее построить занятия.

В воскресенье с утра пошёл к Огбэ. С расспросами отыскал домик под горой у речки, почти также расположенный, как и у Александра, но старый, покосившийся бревенчатый сруб под тесовой крышей, над которой торчала железная труба. На лай собаки вышла бабушка, пригласила в дом. Огбэ поднялся с кровати, молча пожал руку, указал на стол, мол, садись. Старик был огромного по меркам хабуга роста, по крайней мере, на голову выше Александра, и широк в плечах. Скуластое почти чёрное лицо в морщинах дополняло облик некоего туземного богатыря. «Действительно Лось!» – подумал Александр. Внешность Огбэ дополнялась суровой молчаливостью. Его жена, как это часто случается, была противоположностью мужа – маленькая, худенькая, но очень живая и говорунья.

– Сейчас чайку попьём. Брусничка вот, сахар, – говорила она. – Хорошо, что зашли к нам. Как устроились на новом месте? Нравится тут?

– Хорошо здесь, – ответил Александр. – Зашёл вот, познакомиться, заодно просьба у меня есть.

– Так ты, значит, и есть тот самый Забда, – почти утвердительно сказал Огбэ. – Что же ты из города сюда приехал, в дыру эту?

– Надоело! Надоел город. И почему дыра? Хорошее село. Мне нравится.

– Городские все говорят «дыра». Не врёшь, что нравится?

– Зачем? Здесь спокойно. И интересно. Я в школу пошёл работать, учителем.

– Чему учишь?

– История, труд, физкультура.

– Этому дома учить должны. А родители отучают их трудиться, а потом в школе пытаются научить. Неправильно это.

– Это он на внуков-правнуков обижается, – вставила хозяйка. – В городе они у нас живут, ничего руками не умеют. Вот и обижается.

– А ты, Огбэ, я слышал, мастер руками-то работать? – Александр умышленно сказал «ты», памятуя, что хабуга не любят, когда их называют на «Вы».