Собрание несочинений

Какое прекрасное утро – сказал сосед
только жаль что хрустит снег
не подойдёшь к зайцу на верный выстрел

* * *
Пытаясь понять прошлое
со слезами ломаю голову
над задачником по истории

* * *
Возраст подленько подменяет
горячее тёплым, холодное прохладным
радость удовольствием, горе печалью

* * *
Это стенд для испытания философией
объяснял сотрудник патентного бюро:
любовь, зубная боль, коммунальная квартира

Трамвай
Пресловутым сельдям
лучше в их бочке
ни локтей ни портфелей

Активное «трёхстихотворчество» началось у меня в 1972 году. В том памятном, «осевом» году моей жизни, когда мы встретились и с моей Машенькой, и с Каптеревыми, когда появился на свет Саша…

На следующий год я сделал первый чистовой сборник «Трёхпалые уродцы» – в виде целого трёхтомничка, имеющего совсем маленький формат, но зато с расположением по трёхстишию на странице (лучше для восприятия). Ещё через год появился такой же (только уже однотомный) сборничек «И тогда». С тех пор трёхстишия копились грудой: привести их в порядок мешала работа над другими книгами.

Но настало время и для этого дела. Правда, так до сих пор и не завершённого. Настало это время после рождения Ксюши, в 1990 году. Времени почти не было, ни на какую новую большую книгу я решиться поэтому не мог, а потихоньку вводить в компьютер, подшлифовывать и компоновать крошки-трёхстишия мне показалось вполне реальным.

Но всё это оказалось куда труднее, чем казалось поначалу. Собственно, так у меня бывало с каждой книгой, которую я начинал писать. Но тут-то речь шла, казалось бы, просто о компоновке написанного.

Куда там!

Я словно пустился в немыслимое путешествие на машине времени – начав его с того самого 1972 года.

Трёхстишия затягивали меня в пласты пережитого. Это было не просто погружение и не просто литературная работа над неудачным словом. Ведь в этих пластах было перемешано истинное с ложным – и мне то и дело приходилось очень пристально всматриваться в прошлую свою жизнь, чтобы отделить шелуху тогдашних самообманов от мгновений подлинной жизни.

Пришлось заново пережить каждое из трёхстиший. И многие пережить обновлённым, очищенным переживанием.

Этот был больше внутренний труд, чем литературная работа. Занял он около трёх лет. А вот литературная работа осталась пока незавершённой. Книга собрана, для меня она существует, но есть множество мест в ней, которые мне по силам улучшить. Насколько это удастся, сказать пока трудно. Но всё-таки книга существует.

* * *
Господи, утро, утро
новый свет в окошко и в сердце
в сердце

* * *
И сам для себя я всего лишь
облезлая надоевшая игрушка
но что делать если единственная

* * *
Снег пахнет
тоньше чем белая роза
и лепестки у него нежнее

Сюда можно отнести и ещё одно несочинение, к которому больше подходит этот термин, чем к сборнику написанных всё-таки стихов. Это переложение «Атмабодхи» Шанкары – индуистской поэмы о высшем познании, – начатое ещё в 1975 году. Именно переложение, как в жанровом отношении, так и в содержательном: Шанкара и не думал писать трёхстишиями, а я не собираюсь проповедовать индуизм. Мне хотелось лишь с помощью этой гибкой формы попытаться уловить общие мелодии в восточной и западной тональностях духовной жизни.

Трёхстиший-реминисценций вообще оказалось много: от прямого освоения чужих образов до лёгкого прикосновения к ним. Иногда это выглядит просто чудовищно: ну, можно ли загонять в трёхстишие рубаи Омара Хайяма? Но вот попался изумительный подстрочник, вот пересказанная прозой в одной из суфийских книг образная мысль… Хотелось принять полученное, придать ему законченный вид, свой вид… Много странного с этими трёхстишиями.

Из тангутских изречений
Не забудь сказать другу доброе слово
а если не скажешь злого врагу
небо не упадёт на землю

* * *
Наше дело – пытаться.
Удачи —
это Божье благословение стараний

* * *
Написал стихотворение
и остался как нищий
у ограды слов

Раздел 2. Практическая философия

«Книга без титула», редакция вторая

И хорошо, и долго говорил,

Но всё-таки вопроса не решил.

    из Вольтера

Много лет после того, как КБТ была закончена, я продолжал с ней понемногу возиться. Это был как бы начальный итог, а хотелось, чтобы со временем КБТ могла стать и конечным итогом той работы по развитию и описанию миросозерцания, которая ею начата.

Первая редакция книги избавляет, казалось бы, от необходимости излагать здесь её содержание: достаточно описать предполагаемые изменения, а за подробностями отослать к ней самой. Но мне естественнее говорить о сегодняшнем состоянии КБТ, то есть о КБТ как о несочинении, как о чём-то новом и самостоятельном. Кроме того, хочется немного утешить одного из своих знакомых, который взялся было читать КБТ, но, придя в ужас от её объёма и фрагментарности, с тоскою спросил: «А конспекта у тебя нет?..» Хотя законспектировать эту книгу я бы не взялся, можно сказать несколько слов об основных её образах, вокруг которых закручено всё остальное.

* * *

Возможности человека по осмыслению своей и окружающей жизни имеют определённые границы. Через эти границы невозможно перешагнуть, следуя чисто логическими путями. Признание того, что эти границы существуют, можно назвать логическим агностицизмом (да простится мне этот страшноватый термин). Всё, что для человека имеет существенное рациональное значение, находится внутри этих границ, а к тому, что лежит вне их, ведут иные, внелогические пути.

Выражение «логический агностицизм» обладает двумя оттенками. Говоря о том, что логическое, рациональное познание имеет свои пределы, это понятие в то же время свидетельствует о возможности именно логическим образом выявить эти пределы и приблизиться к ним. Это означает определённую оправданность логической рефлексии: человеческое мышление способно к глубокому (хотя и не исчерпывающему) рациональному самовосприятию. Поэтому философское мышление может и должно строить фундамент для философии в широком смысле слова, выявляя свои основные аксиомы, но преодолевая при этом соблазн соорудить всеобъемлющую рассудочную систему мировоззрения. В КБТ дан лишь условный эскиз такого фундамента, обрисованы главные опоры, на которые приходится в дальнейшем основная рациональная нагрузка.

Сознание человека имеет дело с различными ощущениями, внешними и внутренними. Восприятие ощущений происходит как бы на трёх уровнях. Низший уровень – это психическая механика, подспудная жизнь сознания. Высший уровень – это духовная жизнь, уходящая в запредельные области, но вместе с тем несущая сознанию внутренний свет. Между ними находится область душевной жизни, на которой главным образом и сосредоточена КБТ.

Если противопоставить душевную жизнь психическому уровню существования, то обнаруживается, что она ускользает из-под эгиды психологии, науки, направленной преимущественно на изучение именно низшего из трёх выделенных уровней. Для понимания среднего, душевного уровня необходима не столько психология, сколько психософия, пользующаяся не только логическими способами постижения. Дело, конечно, не в термине: философия испокон веков была внимательна к той внутренней жизни человека, которая протекает между подсознанием и надсознанием. Важно, чтобы психология не пыталась подменить философское осмысление своими моделями и рецептами. Научно-медицинский аппарат лучше разбирается в психической механике, чем в душевной органике.