Аномалия

– Я отвечаю на твои вопросы. Ввиду отсутствия у тебя нейросети, озвучиваю аналитические данные. Я не являюсь личностью, и поэтому мы не общаемся.

– Ну это философский вопрос. Передача информации – может быть звуковой, изображением или мыслеобразной. Процесс передачи информации – это коммуникация. А коммуникация и есть общение, значит, мы общаемся. Так как я пойду к рубке – ты тоже переместишься туда. Значит, я пойду туда не один. А раз я не один – значит, нас двое. А если нас двое, то мы опять же можем общаться.

На коммуникаторе загорелся значок обработки информации, и он начал мигать.

– Эй, ты чего? Не вздумай сломаться! Лучше скажи, нам надо освободить уборочный комплекс, или нет? – Коммуникатор мигнул и наконец отреагировал.

– Да. Необходимо очистить уборочный комплекс.

Попытка проанализировать сказанное тобой привела к критической ошибке. Я не предназначен для решения вопросов, которые ты назвал философскими. Если бы ты не задал технический вопрос – мое ядро искусственного интеллекта было бы разрушено из-за исключающих друг друга алгоритмов.

– Понял, больше не буду с тобой обсуждать такие вопросы, я без общения с тобой быстро сойду с ума.

– Я же говорил мы не общаемся, я не обла..

– Я понял. Считай мой термин «общаемся» как замену термина «передаем информацию звуковым методом.

– Принято. Такая замена допустима.

– Ну и ладушки.

– Что такое «ладушки»

– Бли-ииин. Это выражение, поговорка с моей планеты. Непереводимое на язык Оморо.

Дальше я пошел молча. Искин называется, от простого разговора чуть не сгорел, как утюг, который заставили разогреть холодильник. А вот если его спросить, кто победит – холодильник или утюг, он тоже зависнет или начнет узнавать технические параметры устройств? Тьфу, что за мысли в голову лезут!

С помощью форм ключа рубка действительно открылась. Все-таки хорошо, что капитан исполнял требование инструкций. С другой стороны – из-за этого я не могу попасть в его каюту. Хотя, тут, наверное, не инструкции виноваты, а патологическая жадность и боязнь, что кто-нибудь что-нибудь свиснет из каюты, в его отсутствие. Вот и закрывал, как бункер.

В рубке было четверо. Обзорные иллюминаторы закрыты бронепластинами. Увидеть, что нас окружает, не удалось. Системы визуального контроля не запускались без корабельного искина. В принципе – вся рубка работала через шину питания, на которой был корабельный искин.

– Я могу отключить питание искина так, чтобы остальная часть рубки работала? Ведь по идее искин могут повредить, хакнуть, взломать, и тогда надо, чтобы корабль работал без искина.

– Это возможно. У меня есть базовая информация о возможности отключения питания корабельного искина на физическом уровне без отключения питания остального функционала. Но это делается при штатной работе реакторной установки, и у меня нет доступа к схемам систем управления. Скорее всего, эта информация находится в блоке данных предыдущего оператора.

– Вот же ....

Обыскал все четыре крово-блина, почистил все панели управления. Урожай находок тут был побогаче. Кроме привычного ключа доступа и боксов с кристаллами, тут, как и у капитана, боксы были заполненными разными кристаллами, в то время как у простых членов экипажа в основном были только банковские чипы. У всех было табельное оружие, коммуникаторы на каждом теле, и какие-то чемоданчики. Один оказался переносным мед боксом, который, в отличие от полевых аптечек, мог не только обезболить или впрыснуть какую-нибудь химию для поддержания жизни, – этот переносной мед бокс в автоматическом режиме делал не очень сложные операции. Синтетический хирург, анестезиолог и травматолог в одном чемодане. К сожалению, работать с ним без нейросети, невозможно. Второй чемоданчик оказался какой-то мощной системой удаленного взлома, третий – набором для хакера, только уже для работы непосредственно с устройствами. По данным моего искина, с помощью этого можно взламывать искины даже корабельного и станционного класса. И все бы хорошо, но только для меня это все равно чемоданы с непонятной фигней. Красиво, но бесполезно.

Все, можно включать гравитацию. Думаю, в каюте капитана не было никого. И осталось провести уборку в рабских отсеках. Проходя мимо лестницы в кают-компанию, подумал о еде, но решил, что при гравитации все будет удобнее. Привычным уже путем добрался до терминала ручного управления энергопитанием. Включил гравитацию на корабле. Тут же почувствовал вес тела и скафа. Теперь я понимаю зачем команда тренировалась на палубе в скафандрах. В невесомости скаф чувствуется по-другому. Ну, человек и к не такому привыкает. Включил автоматику дверей. Следующая остановка – техотсек, тут активировал всех роботов-уборщиков. Поставил им задачу уборки с приоритетом начала в отсеках рабов, с последующим поддержанием чистоты. С дройдами обслуживания все оказалось сложнее. Они не получали данных от искина корабля. У меня не было возможности ими управлять – как обычно – нет нейросети, нет базы данных управления техническими дройдами. Ну, и черт с ними. Время у меня есть, даст бог – разберемся. Теперь есть и спать. Утро вечера мудренее.

Проснулся я опять с чувством голода. Что-то на меня жор напал. Ем за двоих, и все больше хочу есть. С другой стороны, и последние трое суток у меня выдались потяжелее работы уборщиком и помощником пиратов. Хорошо бы сегодня открыть каюту капитана, узнать, где нас выбросило из гипера, а то, может, мы летим на полной скорости прямо на звезду.

– Искин, а после выхода из гипера корабль останавливается, или продолжает движение?

– При штатном выходе из гиперпространства корабль продолжает движение со скоростью 33,33 в периоде % от скорости, которую имел корабль до перехода в гиперпространство. После чего скорость гасится маршевыми двигателями, или корабль продолжает полет.

– Меня просто мысль посетила, что мы можем по инерции влететь в какую-нибудь звезду. И надо как-нибудь узнать, куда мы летим, а то, может, мы скоро сгорим вместе с кораблем.

– На то, чтобы долететь до звезды в результате дрейфа, уйдет очень много времени, так как гравитационное поле звезды препятствует выходу из гиперпространства. В связи с чем даже в случае неверных расчетов для гиперперехода корабль выходит из гиперпространства за пределами зоны гравитационного ограничения звезды. Кроме того, при опасном приближении к звезде мы почувствуем гравитационное воздействие звезды. Намного больше вероятность столкнуться с планетоидом, кометой или астероидом. Случаи таких столкновений не редки при переходах в неизведанные секторы космоса.

– А нам от этого будет легче. Или ты хочешь сказать, что корабль переживет такое столкновение?

– Нет. В случае столкновения с любым массивным космическим телом наш корабль неминуемо погибнет

– Вот и я про тоже. Искин … Блин, надо тебе имя какое-то дать.

– Имя? Ты не забыл, что я – по сути вычислитель?

– Ну, воспринимай это как уникальный номер, позывной. – На вопрос, как назвать невидимое говорящие создание, разум откликнулся образом маленькой феи «Динь». Но там была девочка, а у нас тут явно мужик. – Будешь отзываться на Дин.

– Принято, Федор.

– И так, Дин! У нас с тобой несколько задач. Подчинить корабельный искин, для чего надо вскрыть каюту капитана и найти ключ код. Узнать, где мы, и куда нас несет. Открыть бронепластины, закрывающие все, через что можно было бы осмотреться – мы не можем. Поэтому надо двигаться к какому-нибудь шлюзу.

Мысль о выходе в открытый космос вызывала во мне противоречивые чувства. С одной стороны –воодушевление, вызванное рассказами земных космонавтов, с другой стороны – чувство страха, как перед чем-то страшным и опасным. Я понимал, что космос не простит ошибок новичка, и надо подстраховаться по максимуму. Одно дело – перемещаться по закрытому кораблю в невесомости и совсем другое – в открытом космосе.

– Дин! При выходе в космос есть какая-нибудь система страховки, чтобы не улететь от корабля, чтобы можно было вернуться обратно в шлюз?

– Скафандр техников наиболее приспособлен для работы в открытом космосе. Прежде всего – это магниты на ногах и в перчатках, магнитный гарпун на тросе лебедки длинной 500 сигов. Кроме того, можно использовать комплекс техников, он имеет усиленный экзо-скелет и коррекционные двигатели. Но без практики я бы не советовал его использовать. В его случае не обязательно использовать нейросеть, но именно она обычно делает все расчеты для применения корректоров положения.

– А есть какой-нибудь трос, прикрепленный к кораблю? – Дин секунду подумал.

– Ты можешь примагнить гарпун к корпусу корабля сразу после выхода из шлюза, но это сильно ограничит тебя при передвижении.

– Ну все лучше, чем улететь в открытый космос.

– Если у тебя паническая атака, то лучше не выходить в космос.

– Паники нет. Я справлюсь, просто я еще не разу не был в космосе. А понять, где мы – нам необходимо.

– Ты сможешь определить местоположение корабля?

– Я – нет, но ты же мне поможешь?

– В меня не заложен алгоритм позиционирования, и в моих базах данных нет звездных карт. Для этого используются или вычислители навигационных систем, или корабельные искины. Я всего лишь искин наручного коммуникатора. Ели вскрыть капитанскую каюту, ты, может быть, найдешь ключ код. Тогда сможешь активировать корабельный искин, и он уже сможет провести позиционирование.

– Эээ… тут я понял, что рационально согласиться с Дином, но меня так и тянуло выйти за борт. Толи это было простое желание испытать то, о чем рассказывали земные космонавты, толи еще что то, но мне прям надо было туда, и при чем поскорее. – Я не могу объяснить почему, но мне надо проверить, что у нас за бортом. Все, двинули.

Я направился к шлюзовой на палубе.

– Ты решил обойтись без гарпуна?

– Нет.

– Тогда сначала зайди в тех отсек, и установить Гарпун на скафандр.

С раздражением крутанулся и пошел в техотсек.