Лица века

Ответил он так:

– Товарищ Байбаков, мы знаем свои кадры, знаем, кого и куда назначать. Вы коммунист и должны помнить об этом.

А разговор повел о тяжелом положении народного хозяйства в связи с разрухой в освобожденных районах и о топливном голоде. Сразу отреагировал на мое предложение, чтобы некоторые предприятия, производящие военную технику, начали делать буровые станки, грязевые насосы и другое необходимое для нефтяной промышленности оборудование. Среди заводов, которые, выражаясь современным языком, должны были перейти к конверсии, был определен и «Уралмаш».

Между прочим, Сталин в начале нашего разговора задал вопрос, который меня несколько озадачил:

– Товарищ Байбаков, вы думаете, союзники не раздавят нас, если увидят возможность раздавить?

– А как они смогут нас раздавить?

– Очень просто, – ответил Сталин. – Мы создали и танки, и самолеты, и машины. Много у нас захваченной техники. А они же останутся без движения, если не будет нефти, бензина, дизельного топлива. Нефть – это душа военной техники, а я бы добавил – и всей экономики.

Действительно, с увеличением машинного парка возрастали потребности в горючем, а мы добывали нефти всего 19 миллионов тонн вместо довоенных 33 миллионов. Было о чем подумать!

И еще запомнился конец той нашей беседы, длившейся более часа.

Сталин спросил:

– Вот вы молодой нарком. Какими свойствами должен обладать советский нарком?

– Знание своей отрасли, трудолюбие, добросовестность, честность, опора на свой коллектив…

– Все верно, товарищ Байбаков, это очень нужные качества. Но какие все-таки – наиважнейшие?

Я назвал еще несколько и смолк.

А он, коснувшись чубуком трубки моего плеча, тихо проговорил:

– У советского наркома должны быть «бычьи» нервы плюс оптимизм.

Должен сказать, что я на всю жизнь запомнил эти слова Сталина. «Бычьи» нервы и оптимизм особенно мне были нужны, когда в течение 22 лет я находился на посту председателя Госплана СССР. Требовались здесь даже не «бычьи», а стальные нервы, причем из легированной стали. Ну а без оптимизма совсем пропал бы.

В. К. Мы с вами пропустили годы войны – величайшее испытание для всего народа и для нашей социалистической системы. Испытание, выдержанное с честью.

Н. Б. Это, я думаю, для всех должно быть очевидно… И вновь с огромной убедительностью была продемонстрирована сила патриотического духа советских людей.

В. К. А что вам вспоминается в первую очередь, когда вы думаете о войне?

Н. Б. Пожалуй, первый ее период. Самый трудный. Надо было перебазировать промышленность на восток.

Мужчины ушли на фронт – их заменили женщины. Пять крупных нефтепромыслов из восьми в тресте «Орджоникидзенефть» Азнефтекомбината возглавляли женщины: Антонина Бакулина, Медина Везирова, Сутра Гайбова, Сакина Кулиева, Анна Плешко. В тресте «Лениннефть» руководила промыслом София Крючкина. Не могу не отметить, что при этом в первый год войны бакинцы дали стране 23,5 миллиона тонн нефти – самая большая годовая добыча за всю историю нефтяной промышленности Азербайджана! Это был настоящий подвиг, совершенный в неимоверно тяжелых условиях.

В. К. Видимо, люди наши понимали то, о чем сказал Сталин: нефть – душа военной техники, да и всей экономики?

Н. Б. Хорошо понимали это и наши враги. За несколько дней до начала войны Геринг, имевший неограниченные полномочия по вопросам «максимального использования обнаруженных запасов и экономических мощностей для нужд Германии», утвердил документ с шифрованным названием «Зеленая папка». В нем, в частности, отмечалось: «… необходимо принять все меры к немедленному использованию оккупированных областей в интересах Германии. Получать для Германии как можно больше продовольствия и нефти – такова главная экономическая цель кампании».

В. К. А как обстояли дела у гитлеровцев с нефтью?

Н. Б. Проблема горючего для Германии была острейшей. На начало войны немцы производили примерно лишь 8–9 миллионов тонн бензина и дизельного топлива, в основном из угля – методом гидрогенизации его под высоким давлением. Своей нефти у них практически не было. Вот почему особые надежды возлагали на быстрый захват нефтяных промыслов Кавказа и Закавказья, где перед войной мы получали более 80 процентов добываемой в нашей стране нефти.

В. К. Великое счастье, что в Баку им прорваться не удалось…

Н. Б. Мне как уполномоченному Государственного Комитета Обороны по обеспечению фронта горючим приходилось в первый период заниматься не только проблемами нефтедобычи, но и выполнять поручение, которое дано было Сталиным: «Сделать все, чтобы ни одна капля нефти не досталась немцам». Организовывал ликвидацию промыслов в Краснодарском крае. Причем делалось это уже буквально под обстрелом гитлеровцев – нашим семьям даже было сообщено, что мы погибли, когда на какое-то время с нами была утрачена связь.

Наши специалисты разработали по-настоящему радикальный способ ликвидации скважин, и почти за полугодовой период оккупации Краснодарского края немцам не удалось восстановить ни одной из них.

В. К. Николай Константинович, мне хотелось бы остановиться на такой проблеме. Одним из принципов нашего социалистического хозяйствования, как известно, было планирование. Начиная с ленинского плана ГОЭЛРО. Не могли бы вы рассказать, какую роль сыграло планирование в военные годы?

Н. Б. Огромную. Уже через неделю после начала войны был принят первый план военного времени – «Мобилизационный народнохозяйственный план» на третий квартал 1941 года. Постановлением Государственного Комитета Обороны уже 4 июля 1941 года комиссии под руководством Вознесенского было поручено выработать военно-хозяйственный план обеспечения страны, имея в виду использование ресурсов и предприятий, имеющихся на Волге, в Западной Сибири и на Урале, а также вывозимых в эти районы в порядке эвакуации. Всю войну ГКО наряду с годовыми народно-хозяйственными планами рассматривал и утверждал планы квартальные и месячные, а Госплан СССР через своих уполномоченных в краях и областях осуществлял строгий контроль за своевременным выполнением планов производства и поставок продукции для нужд фронта.

Разумеется, условия были экстремальные, обстановка все время и порой очень резко менялась, но тем более без четкой координации главных мероприятий в масштабах страны мы не смогли бы победить.

Приведу примеры опять же из самой близкой мне нефтяной отрасли. Когда враг отрезал все пути снабжения фронтов нефтепродуктами, ранее проходившие от Баку через Ростов по железной дороге, когда были выведены из строя краснодарские и частично грозненские нефтепромыслы и нефтеперерабатывающие заводы, а потом и навигация по Волге была прервана в связи с выходом фашистских войск в район Сталинграда, нефтепродукты транспортировались из Баку по Каспийскому морю в Красноводск и Гурьев, а уж далее по железной дороге на все фронты и в другие районы. Часть нефти возили в Астрахань, а оттуда качали в Саратов – по трубопроводу, построенному во время боев под Сталинградом! В рекордно короткие сроки из труб демонтированного трубопровода Баку – Батуми. Не правда ли, трудно сегодня даже представить такое?

Или еще пример – снабжение топливом осажденного Ленинграда. После того как весной 1942 года прекратилась связь с городом за 50 дней по дну Ладожского озера, можно сказать, под носом у немцев был проложен трубопровод длиной 28 километров и пропускной способностью 400 тонн нефтепродуктов в сутки.

А газопровод Бугуруслан – Куйбышев, сооруженный всего за несколько месяцев во время битвы за Сталинград и обеспечивший природным газом крупнейший оборонный промышленный центр!

И, конечно, без четкого плана невозможно было бы осуществить колоссальную эпопею перебазирования промышленности в восточные районы. Нам пришлось организовать демонтаж ряда предприятий и нефтяного оборудования, отправив на Восток около 600 вагонов. Десять тысяч бакинских нефтяников организованно выехали в новые необжитые места – в основном в Башкирию, Пермскую и Куйбышевскую области. В суровых, тяжелейших условиях зимы 1942–1943 годов закалялась дружба нефтяников – представителей всех народов СССР, трудившихся во имя спасения нашей Родины.

В. К. Увы, сейчас обо всем этом предпочитают не вспоминать, как будто никакой дружбы народов у нас и не было.

Н. Б. Была, да еще какая!.. Нынче, к сожалению, многое не вспоминают. А зря. Для воспитания молодежи в патриотическом духе было бы очень полезно.

Приведу некоторые цифры. В результате военных потерь и эвакуации предприятий на Восток с июня по ноябрь 1941 года объем промышленного производства в стране уменьшился примерно вдвое. Но величайшими усилиями трудящихся уже в 1942 году был не только восстановлен! Превзойден довоенный уровень производства военной техники. Валовая же продукция всей промышленности с января по декабрь 1942 года выросла более чем в полтора раза, а в 1943 году против 1942-го увеличилась на 17 процентов. Такие темпы роста были у нас в мирное предвоенное время, а ведь тут шла страшнейшая война!

… Перед войной, как я уже говорил, мы добывали в год 33 миллиона тонн нефти, чему предшествовали десятилетия развития нефтяных промыслов. Теперь же страна, обессиленная грандиозной битвой с фашизмом и потерявшая в ней многие миллионы жизней, должна была в кратчайшие сроки не только возродить разрушенные промышленные и сельскохозяйственные районы, но и довести добычу нефти с 19 до 60 миллионов тонн. Иначе говоря, за короткий срок дать почти вдвое больше, чем до войны, и одновременно поднять благосостояние народа, обеспечив людей прежде всего продуктами питания, жильем, товарами первой необходимости.

В. К. Это казалось невозможным?

Н. Б. Если честно сказать, поначалу – да. Но мы работали. И уже в 1948 году общий объем промышленного производства превзошел довоенный уровень.

К следующему, 1949 году был достигнут предвоенный уровень добычи нефти. А в 1955 году намеченный рубеж в 60 миллионов тонн, казавшийся недосягаемым, был превзойден – добыто 70 миллионов тонн!

Это была грандиозная победа в ходе работы по реконструкции и дальнейшему развитию топливных отраслей. И так трудился весь советский народ, что позволило за короткий срок не только восстановить народное хозяйство, разрушенное войной, но и значительно укрепить экономику страны. Национальный доход в 1955 году вырос в 2,8 раза по сравнению с 1940 годом, продукция промышленности – в 3,2 раза, розничный товарооборот – более чем вдвое, реальная заработная плата рабочих и служащих – в 1,8 раза.

В. К. Тут у меня возникает сразу несколько вопросов. Вы говорите о 1955 годе. Через два года будет запущен первый искусственный спутник Земли, что наглядно показывает, каких высот достигла Советская держава. А в том же 1955-м вас назначают председателем Госплана СССР, и начинается хрущевское десятилетие. Как вы его оцениваете? Как вам работалось? Насколько удавалось при планировании сочетать развитие экономики, прогресс науки и техники с ростом жизненного уровня людей? И не в эти ли годы проявились впервые кризисные явления в нашем хозяйстве?

Н. Б. Начну с моего назначения, которое, кстати, как и предыдущее, состоялось без предварительного согласования со мной. Хрущев меня вызвал на беседу, где предложил новую должность. Но я ему говорил, что не хочу расставаться с любимой отраслью, просил дать подумать хотя бы денек. А вернувшись в министерство, увидел в приемной фельдъегеря с красным конвертом, вскрыл – и с удивлением прочитал постановление обо мне, еще накануне подписанное Хрущевым.

Так вот, придя в Госплан, я мысленно видел в качестве примера для себя Николая Алексеевича Вознесенского, который находился на посту председателя Госплана СССР в течение одиннадцати лет и очень много сделал как для научной обоснованности народно-хозяйственных планов, так и для подбора в высшем плановом органе высококвалифицированных специалистов. Я внимательно изучал его теоретические исследования, в которых отстаивалась необходимость опережающих темпов роста производительности труда как важного условия социалистического накопления и расширенного воспроизводства.

Практическая же моя деятельность на новой должности началась с разработки проекта шестого пятилетнего плана. Считаю нашим достижением, что удалось привлечь к этой работе широкие круги общественности, организовав, по существу, всенародное обсуждение. Предложения трудящихся внимательно рассматривались, и многие были учтены. Это касалось, например, предложений о сокращении рабочего дня, повышении заработной платы низкооплачиваемым категориям рабочих и служащих, упорядочении оплаты труда, повышении пенсий и ряда других.

Теперь о хрущевском десятилетии. Оно разделяется в моем представлении на две части. Первая, как я думаю, была отмечена рядом полезных, нужных начинаний. Например, три месяца спустя после моего назначения в Госплан Хрущев поручил разработать генеральный план реконструкции железнодорожного транспорта с целью перевода его на электрическую и тепловую тягу. Причем делалось это втайне от Кагановича, который был противником тепловозов и электровозов. В 1955 году по моему предложению и при поддержке Хрущева был образован Главгаз СССР, благодаря чему удалось создать единую систему газопроводов всех союзных республик. Отметил бы как достижения тех лет и освоение целины, и коренную реконструкцию строительного производства. Сейчас многие недовольны тем, что пятиэтажки строили тогда с минимальными удобствами – их теперь пренебрежительно называют «хрущобами». Однако именно благодаря ускоренному строительству этих пятиэтажек удалось в сравнительно короткие сроки переселить большое количество людей из бараков и подвальных помещений.

Все это я отношу к полезным делам Хрущева. Ну а беды начались, на мой взгляд, с непродуманной глубоко перестройки управления народным хозяйством страны.