Жизнь и удивительные приключения Арчибальда Керра, английского дипломата

Обратный путь занял больше двух часов. Дома его не потеряли, даже не спросили, где был. Впрочем, у Марты никогда и не было права что-либо спрашивать.

В следующий раз он увидел тоже удивительное: целое стадо странных птиц промчалось мимо него с дикой скоростью. Это были не совсем страусы – тех он уже видел в зоопарке. Но и на лебедей они не походили – слишком уж короткая чёрная шея высовывалась из мощного тела в жёлто-соломенных перьях. И хрюкали эти жуткие монстры громче взрослых свиней. Пронеслись, не хуже поезда, оставив после себя облако пыли.

А назавтра рядом с Арчи случилась драка двух рыжих кенгуру. Штук десять их мирно паслись за крайними хижинами, как вдруг налетело ещё одно животное, через заборы перепрыгивая, с ходу нашло главного в мирном семействе – и давай колотить его сразу обеими передними лапами.

А потом, опираясь на толстый хвост, подняло задние лапы и так махнуло ими, что чуть не распороло живот противника.

– Он же убьёт его! – вскрикнул Арчи и, схватив с земли толстую палку, кинулся было их разнимать.

– Стоять! – чья-то жёсткая рука схватила его за шиворот.

Арчи вывернулся, но палку не бросил. Перед ним стоял бородатый дядька в чалме, похожий на погонщика верблюдов.

– Эй, брось палку! – сказал погонщик. – Ты что, не знаешь, что человека они могут запросто искалечить?

– Та к он же убьёт его!

– Ты, похоже, не местный?

– Местный! Меня даже в колледже австралопитеком зовут!

– Это меняет дело, – засмеялся погонщик. – Но всё равно расскажу тебе, что это больше игра, чем бой. Они оба понимают, что свобода размахивать кулаком у чужого носа кончается там, где начинается этот нос. Видишь, старый кенгуру не даёт сдачи? И молодой только делает вид, что дерётся. Он испытывает старого: не даст ли тот слабины, не уступит ли главное место в стаде. Раз вожак героически терпит наскоки новичка – испытание закончится победой старого…

– А если отступит, то проиграл?

Бородатый снова засмеялся.

– Кенгуру не умеют пятиться, этому наша армия должна у них поучиться. И давай-ка лучше делом займемся – хочешь мне помочь?

Часа три Арчи помогал бородатому нагружать мешки. Когда караван верблюдов тронулся, погонщик сказал:

– Завтра приходи сюда же – работы будет много.

Это был первый заработанный шиллинг в жизни Арчибальда Кларка Керра. Он больше не будет таскать мелочь у отца. Он вырос.

Потом ему приходилось подрабатывать и на кораблях в гавани, и у золотоискателей. Колледж всё равно окончил в числе лучших. Отец попытался поговорить с ним о дальнейшей учёбе, но разговора опять не получилось. Арчи просто молча уехал на другой берег и вернулся домой затемно. В тот вечер он впервые попробовал виски с портовыми грузчиками.

Та к проходили дни, недели, месяцы. Ему хотелось перемен – и они не заставили себя ждать…

…Конечно, и так можно начать роман об интереснейшем человеке, Арчибальде Керре, английском дипломате. Но всё, что выше было сказано, это придумано. На самом деле его жизнь и приключения не нуждаются в домыслах. Всё, что ниже будет сказано, – это правда. Если и нет, то придётся извиняться.

Всё описываемое ниже основано на реальных событиях, а несовпадения в именах, датах, фактах и явлениях, скорее всего, случайны.

Часть I

Глава 1

Кого благодарить за счастливое детство?

Будущий английский дипломат Арчибальд Керр родился в день святого Патрика, 17 марта 1882 года, в пригороде Сиднея (Южный Уэльс, Австралия). Он был предпоследним ребёнком из одиннадцати детей, рожденных Джоном Керром Кларком (1838–1910) и Кейт Луизой Робертсон (1846–1926). Кларки жили в родовом шотландском имении Инверчепел, и все они из века в век были успешными фермерами. Фамилия нашего героя не раз менялась: прежде чем стать лордом Инверчепел, он попробовал несколько вариантов, пока в 1911 году не остановился на самом простом. Та к он и будет ниже называться – Арчибальд Керр.

Дедушка Арчи по отцовской линии Джеймс Кларк, не доучившись в Эдинбургском университете, устроился в торговую фирму, где очень быстро женился на дочери хозяина Маргарет Керр. Этот короткий брак закончился рождением их единственного сына, Маргарет умерла родами. Убитый горем дед вернулся в Инверчепел, а ребёнка назвали Джоном Керром Кларком – он и станет отцом будущего дипломата.

Окончив местную школу, молодой Джон Керр Кларк немало попутешествовал по Европе. Достаток отца позволял это, хотя от второго брака у того было ещё три сына и несколько дочерей. Из дальних поездок Джон возвращался в семью, которая с каждым годом становилась всё более чужой. Ему было чуть за двадцать, когда он решил искать счастья за границей.

Уехал в Австралию. В двухстах милях от Сиднея они с родным дядей купили недвижимость, потом приобрели и соседние участки, так что через несколько лет имели уже более двухсот тысяч акров земли и сорок тысяч овец. А спустя ещё несколько лет разбогатевший Джон Керр Кларк женился на Кейт Луизе, дочери соседского помещика Джона Робертсона, бывшего премьер-министра Нового Южного Уэльса.

Сказать, что его шотландский тесть был главой правительства австралийского штата, – это ничего не сказать про такую уникальную личность, как Джон Робертсон. За тридцать лет этот австралийский дедушка будущего дипломата пять раз становился премьер-министром. На лицо ужасный, он держал в страхе всю юго-восточную часть австралийского континента. Внутри у него кипели две нехилые страсти: к спиртосодержащим напиткам и к сверхнормативной лексике. К концу жизни титулованный сэром, он не изменил этим страстям, а если кого и любил сильнее, так это собственных многочисленных детей, особенно девочек.

Старшую дочь Кейт Луизу австралийский дедушка выдал замуж за разбогатевшего соседа Джона Керра Кларка, а младшую – за Роберта Кларка. Дважды породнились, так сказать, две семьи. Но у младшей дочери брак оказался скоротечным: в двадцать один год Маргарет-Эмма Робертсон-Кларк стала вдовой и вернулась в отцовский дом.

Дом был просто гигантский. Широкая деревянная лестница вела на огромную веранду, где за длинным столом в праздники собиралась многочисленная родня. В будни здесь кормили ребятишек, которых с каждым годом становилось всё больше. Детей в семействе Робертсонов-Кларков называли в честь бабушек-дедушек, так что на Маргарет, Джеймса или Джона, например, откликались сразу несколько человек. Арчибальду в этом смысле повезло.

Австралийского дедушку Джона он запомнил на всю жизнь. А шотландский дедушка Джеймс умер до его рождения. Та к что из детских воспоминаний самыми яркими оказались у Арчи: грозный дедушка, огромный дом с многочисленными спальнями на втором этаже, лужайка перед главным входом и весёлые игры с братьями и сёстрами в индейцев.

Однажды дедушка привёз с собой худощавого бородатого гостя. Был он похож на египтянина или даже на индийца, но никак ни на шотландца или австралийца.

– Вот мои пенаты, дорогой Николай! – забасил дедушка Джон, стараясь избегать крепких словечек. – Ну-ка, женщины, мигом нам стол! Не оплошайте перед русским учёным, а то я вас…

Ничего себе! Гость – русский! Вот это да! Из той далёкой и огромной страны, где совсем нет дорог, а медведи запросто подходят к дверям, словно почтальоны. Малышня сразу облепила стол, раскрыв рот, разглядывая диковинного гостя. Но дед отогнал их:

– Шагом марш все на улицу!

Остались втроём: сам хозяин, русский учёный из медвежьего угла и тётя Маргарет-Эмма. С этого всё и началось. Уже через пять минут гостю не о чём стало говорить с главным министром штата. Они с тётей Маргарет смотрели друг на друга и всё спрашивали-переспрашивали, всё рассказывали. Она – о том, что прочитала в последнее время, о желании учиться вокалу в Италии, о своей последней поездке в Лондон. Он – о начатом строительстве биологической станции совсем не далеко отсюда, о путешествиях далеко отсюда, о том, что видел в дальних странах и куда собирается поехать ещё.

Потом они смеялись, что фамилии у них двойные: у неё – Робертсон-Кларк, у него – Миклухо-Маклай. Потом ахнули, что в Лондоне у них есть общая знакомая – старшая дочь известного русского революционера. Они не знали ещё о трагической судьбе этой тонкой натуры: Наталия Герцен поставит точку в запутанных любовных треугольниках своего отца и его верного друга, признавшись в любви к Огарёву, и вскоре она сойдёт с ума.

Они многого ещё не знали, молодые Маргарет и Николай. Лишь через полгода, уезжая по делам в Санкт-Петербург, он оставит ей письмо с предложением руки и сердца. А её ответ будет ждать Николая в русской столице раньше, чем его корабль пришвартуется в Финском заливе. Ответ был коротким: «Я согласна. Буду ждать тебя из всех твоих путешествий».

Он вернётся в Австралию, и они поженятся. Потом он снова уедет на остров Новая Гвинея, где живут одни папуасы, и Николай будет описывать их быт в дневниках и в подробных письмах жене. Та вечерами зачитывала их вслух, сидя за длинным столом на веранде. Сэра Джона Робинсона допоздна не бывало дома, и потому вся ребятня устраивалась рядом с тётей Маргарет и жадно ловила каждое слово из такой далёкой и дикой страны.

«Туземцы берега, на который мы высадились, до моего приезда никогда не соприкасались с белою расой, – медленно читала тётя Маргарет. – Эти папуасы живут в каменном веке. Они не умеют добывать огонь и всегда держат у себя горящее бревно, зажжённое когда-то от дерева, в которое ударила молния. Странствуя, они носят с собой это горящее бревно…»

Спускалась ночная тьма. Детей разводили по спальням, но ни Арчи, ни его братья и сёстры долго не могли уснуть. А наутро в кустах возле старого фигового дерева начиналось действо. Старшие строгали копья, младшие делали себе из лопухов новую одежду и мазали лица сажей и глиной. Через час ватага перепачканных дикарей с улюлюканьем носилась вокруг дома. Брат Арчибальда Робин, как самый старший, стучал кулаком себя в грудь:

– Я – Маклай!

Никто с ним не спорил. И каждый должен был назвать своё индейское имя. Арчи стал Майкл-Ухо… А вечером все, уже отмытые, снова, замерев дыхание, слушали письма дяди Николаса. Они так боялись, что дикари съедят его, как сто лет назад поступили с путешественником Куком. Больше всего боялась этого тётя Маргарет. Но Николас успокаивал её в письмах:

«Меня тут любят, называют человеком с Луны. Кушать меня никто не собирается, не волнуйся. Меня кусали огромные рыбы, пчёлы и осы, орангутанг и мартышки, жалили ядовитые растения и насекомые. Но всё благополучно кончилось, я здоров и очень соскучился по тебе и детям».

У них с тётей Маргарет родилось уже двое сыновей. Но они были ещё маленькие и не могли играть со всеми. А все делали тайники и секреты, прятали в них спички, стекляшки, бусинки, иголки, ножи – всё, что могло пригодиться в будущих битвах.

– Никаких войн! – строго заявили сёстры Маргарет-Эмма и Кейт Луиза.

И стали рассказывать, как однажды папуасы собрались с копьями, топорами и луками воевать с соседним племенем. Всего лишь потому, что так у них бывало каждый год – никаких других причин. Узнав об этом, дядя Николас молча набрал в миску воды, чуть-чуть добавил керосина и поджёг. Сказал: «Я море подожгу, если начнете войну». Все испугались, побросали копья и стали зарывать топоры в песок. Та к что – никогда никаких войн, дети…

И дети послушно отложили копья, расселись вокруг стола на веранде.