Продавец газет, или Бывших не бывает

Василий по привычке стал укладываться спать в беседке, а мысли все не отпускали. Вокруг стояла тихая обычная ночь, ничего не подозревающие птички насвистывали в зарослях лимонника, сверчок стрекотал на участке соседа, чем-то недовольный ежик фыркал и пыхтел в малине. В соседнем дачном кооперативе кто-то продолжал праздновать день рожденья: слышно, как поют песни под гитару. Небо на востоке потихоньку начинало сереть, скоро появятся первые лучи солнца. Чувства стали обостряться, в такие минуты в былые времена появлялось желание жить и приходил азарт охотника.

«А почему, собственно говоря, я должен быть дичью? Мне более привычно охотиться, а менять привычки в моем возрасте вредно. – Эта мысль прочно засела в голове. – Интересная охота будет. В прошлой жизни приходилось охотиться на чужой территории, и говорят, неплохо получалось, а почему должно не получиться на своей? Надо только избежать жертв и лишнего шума. Ладно, утро вечера мудренее, вот утром и помозгуем, что к чему».

В городе

Тимур несмотря на ночь связался с управлением ФСБ и озвучил просьбу командира. Майор Воробьев, начальник оперативной части, назначенный старшим операции, потребовал прибыть в управление. Тимуру пришлось выслушать поучающую лекцию после подробного доклада руководителю операции, в котором не упоминалось, откуда группа знакома с живцом, и о плане, явно расходящемся с официальным планом. Он услышал, что не следовало информировать гражданских лиц о предстоящей операции и что ничего из перечисленного управление выдать не может. Выйдя из кабинета, Тимур мысленно послал подальше официальные власти, связался с Низами, обрисовал ситуацию и попросил помощи.

«Подъедешь на адрес, скажешь, что от меня, и у тебя примут заказ», – сказал Низами и продиктовал адрес.

Поплутав по городу, Тимур нашел нужный дом на окраине пригорода. Вышел пожилой азербайджанец. Молча выслушал Тимура, записал, что тот хочет, попросил подождать десять минут и ушел в дом. Через десять минут вышел и рассказал, где Тимура будет ждать машина с заказом. Это оказалось на другом конце города. Пока ехал за заказом, успел проинструктировать свою группу, и те отправились определять места возможного расположения снайперов. Тимур хорошо знал своих, ведь это не первое задание, выпавшее на их долю за пределами Казахстана, и не всегда это были дружественные государства.

Начинался рассвет, и Тимур стал нервничать: днем перегрузка из машины в машину может привлечь посторонних, а это повлечет ненужные объяснения с властью, что чревато потерей времени. С такими мыслями он и ехал на встречу, но когда повернул в нужный переулок, понял, что люди Низами все просчитали: переулок был в старой промзоне, сюда не часто заглядывают посторонние, так как большая часть предприятий разорилась или была на грани банкротства. «Жигули-тройка» с нужными номерами сиротливо стояли у обочины.

В машине никого не было. Тимур обошел машину. Ключ торчал в замке зажигания, капот был еще теплым. Подождав пару минут, он взял ключ и открыл багажник. Там лежали четыре спортивные сумки. Удостоверившись в их содержании, Тимур перегрузил сумки в свою машину. Ключи от «Жигулей» оставил в бардачке и, не дождавшись хозяев, хорошо понимая, что за ним наблюдают, громко сказал: «Спасибо!» и уехал на встречу с Николаем.

В Интерполе

У Низами хлопот этой ночью было не меньше других.

Еще в машине они с Цваером договорились о том, что наблюдение за ним вести не будут. Старший группы – человек опытный, скорее всего, группу собирать не будет, а задачу каждому поставит отдельно. Цваеру после встречи со старшим надо присесть на скамеечку и открыть банку пива, с которой он придет на встречу. Дальше он действует в соответствии с полученным от того заданием. Люди Низами постараются взять группу до вечера и порознь. В случае непредвиденных обстоятельств Цваер активирует маячок в брелке, по нему его вычислят, и Низами придет на встречу. Для людей Низами он такой же наемник, как и остальные, поэтому брать будут жестко. Расстались недалеко от гостиницы, в которой остановился Цваер. Тот пошел спать, а Низами поехал на конспиративную квартиру Интерпола, где его уже ждали. Дом сдали всего месяц назад, и большая часть квартир пустовала. Лифт не работал. Соседей на четвертом этаже не было. Подъезд еще пах свежей краской.

Пока Низами поднимался, позвонил Тимур и попросил о помощи. Недолго думая, отправил его к снабженцам Интерпола. Уже из квартиры подтвердил в снабжении полномочия Тимура.

Оперативники, расположившиеся в квартире под видом молодой пары, три дня назад купившей квартиру, вместе с мебелью занесли аппаратуру слежения и мощнейшие компьютеры. Под видом спутниковой тарелки для телевизора установили спутниковую связь с базой Интерпола и теперь просеивали открытые источники в Интернете и закрытые источники в базе данных Интерпола, в общем, везде, где могли, искали сведения об интересующих лицах. Пока Наталья делала шефу кофе, Низами читал материалы, предоставленные Александром.

На первой странице было досье из архивов Интерпола на некоего Густава Шварца, наемника с большим послужным списком и кровавой репутацией. С фотографии на Низами смотрел Цваер в форме офицера Французского легиона. Информации о нем было меньше, чем знал о нем Низами, поэтому листок сразу же отложили.

Следующим был Нил Густавсон пятьдесят восьмого года рождения, швед по национальности, родившийся волей случая в Латвии, где до семидесятого года работали по контракту его родители. Имеет высшее образование, свободно говорит на шести иностранных языках, в том числе русском и латышском. В совершенстве обладает искусством перевоплощаться, мастер рукопашного боя, отлично владеет огнестрельным и холодным оружием. В общем, очень опасный противник, да еще и без лица, так как фотография была сорокалетней давности, к тому же плохого качества. Предположительно сотрудник ЦРУ или АНБ под прикрытием. Берется только за высокооплачиваемые заказы. Информации кот наплакал.

Низами попросил Наталью смоделировать его портрет на текущий момент исходя из того, что имелось.

По всей вероятности, он и есть старший группы прикрытия. Да, с таким побегаешь.

Далее шли досье на группу чеченцев, которую уже обезвредили люди Тимура совместно с местным ФСБ. При задержании старший группы был убит, остальные не представляли интереса для Интерпола, так как оказались рядовыми боевиками.

Александр обратил внимание шефа на женщину. На фотографии была изображена немолодая блондинка, скандинавской наружности с голубыми глазами, в которых читались усталость и тоска. Этой особой интересовались спецслужбы восьми стран на трех континентах. Она не только безжалостный убийца, но и обладатель секретных документов, доставшихся ей от гражданского мужа, в восьмидесятые годы прошлого века бывшего сотрудником КГБ и погибшего из-за этих бумаг во время выполнения задания. У нее были десятки имен, но настоящего имени никто не знаете. Условно ее назвали Марта. Она уничтожила крупного мафиози с женой и малолетним сыном в Панаме, застрелила агента ЦРУ на конспиративной квартире в Польше, в Азербайджане убила высокопоставленного политика, в Германии – советника посла Италии, в Африке уничтожила Израильского консула, и кто знает, сколько еще бед она натворила. Дважды она уходила от преследования Моссада, как вода сквозь пальцы. На Донбассе после покушения на Семена ее группу из трех человек почти взяли, погибли двое из них и пятеро из группы захвата, а она опять ушла. И вот через полгода всплыла в России. Низами много раз читал о ней в сводках Интерпола и только впервые увидел фотографию. Всматриваясь в нее, он пытался понять, что двигает эту женщину на убийства, ведь по количеству выполненных заказов она давно не нуждается в деньгах, по возрасту уже с лихвой наелась адреналина…

Телефонный звонок оторвал от мыслей. Прослушка сообщила о коротком телефонном звонке, поступившем моджахеду. Кто-то доложил о своем прибытии и готовности к выполнению работы. Установить номер и место нахождения абонента не удалось.

Это добавило нервозности в обстановке. Уже начинался рассвет понедельника, а ясности по третьей группе не было. Низами поручил своим проанализировать авиа– и железнодорожных пассажиров, а ФСБ – всех прибывших накануне в город автобусом. Надежды, на какую-нибудь информацию мало, но попробовать стоит, не зря же приобрели программу распознавания лиц. Правда, объем видео с камер наблюдения вокзалов велик, но шанс есть.

Глаза слипались, взбадриваться химией не хотелось, и Низами прилег, попросив разбудить через полтора часа.

Кошмары из прошлого

Заснул он мгновенно, и снился ему опять последний рейд в Афганистан, уже без Шершня, «загорающего» в госпитале. Это был тот рейд, когда уничтожили засаду. Уже на нашей территории, когда переправились через Пяндж, его догнала шальная пуля. Они тогда уходили от духов по земле, потому что вертушку сбили, а ждать другую времени не было, слишком сильно обозлились на них местные курбаши. И когда они уже расслабились, прилетела эта пуля. Зам командира Цваера куда-то угнали особисты с отчетом о прошлом рейде, и теперь пришлось идти на задание старшим, да еще с двумя чужими (по виду – афганцами) в довесок, за жизнь которых он должен отвечать головой. Задача, правда, была попроще: довести этих парней скрытно до маленького кишлака в горах и так же скрытно вернуться. Чужаки шли молча, не скулили, привалов не просили, пыхтели как паровоз, но от группы не отставали. Все началось, как только они расстались и Низами доложил по рации о возвращении на базу. Через полчаса Тимур доложил, что параллельно с ними примерно в километре движется отряд духов, человек пятнадцать. Потом Малыш, который шел замыкающим, сообщил, что следом идет еще группа из семи человек, больше похожая на нашу войсковую разведку.

«До квадрата эвакуации оставалось меньше километра, до вечерних сумерек – примерно час, и, когда я попросил выслать вертушку, начались непонятки.

Сначала нас отутюжили свои же вертушки, и, когда мы ушли в сторону, на нас насели духи. Пришлось уходить ускоренным темпом в глубь страны. Мы хоть и были хорошо подготовлены, но за сутки лазания по горам выдохлись, а встреча с превосходящим по численности противником сил не добавляла. Уходя, оставляли подарки для настырных преследователей: надо было выиграть время до темноты, духи по ночам боятся в горах шастать, а нам нужно отдохнуть и подкрепиться. Когда стемнело, забились в расщелину, поели холодным сухим пайком и по часику вздремнули.

С рассветом командование потребовало доложить обстановку, чтоб назначить новую площадку эвакуации.

Определив по карте место своего нахождения, поняли, что мы накануне в запале отмахали лишних пятьдесят километров в сторону и ушли на территорию Пакистана.

Получив приказ выйти в нужный квадрат, рванули как сайгаки в степи, чтобы в нужное время быть на месте. Каково же было наше удивление, когда дозор обнаружил засаду из той самой войсковой разведки в нужном квадрате.

Собрались обсудить ситуацию: к этому приучил командир, он всегда твердил, что для пользы дела каждый имеет право голоса, но решение всегда за командиром.

Тимур обратил внимание на то, что сюрпризы происходят каждый раз после связи с базой. Либо нас прослушивают, что маловероятно, либо пеленгуют, но тогда это не духи, у них такой аппаратуры нет.

Семен тоже заметил, что разведка, или кто они там, идет за нами по пятам. В голову просилась подлая мыслишка, что там, наверху, кто-то не хочет нашего возвращения, а причина нам не понятна.

Малыш предположил, что это связано с чужаками. Шмель выдал трехминутную тираду из ненормативной лексики по поводу всех политиков и их решений.

Пшек и Кузя настаивали на том, что надо не гадать, а брать «языка», лучше у духов, потому что подставлять своих или подставляться под их пули глупо.

После этого, не обнаруживая себя, в обход засады в полном недоумении мы решили зайти в тыл духов, а после боя своим ходом выбираться домой, но сначала посмотреть, как духи нарвутся на засаду, и, если получится, самим в суматохе взять языка. Остатки еды доели еще утром, воды осталось две фляги на семерых, четыре гранаты, по три рожка на ствол, и трое легкораненых, – вот все, чем мы обладали. С таким арсеналом много не навоюешь в чужом краю да еще в горах, а топать нам сорок километров с гаком, и на хвосте духи, которых кто-то направляет. “Это не серьезно”, как говорил один киногерой. Рацию разобрали на всякий случай. Вперед пошел Малыш, в замыкании – Тимур. Пшека и Кузю выставили в боковое охранение. Так заведено командиром, что в середине шли раненые.

Крюк получился больше, чем мы рассчитывали, в горах нет прямой дороги, поэтому, когда вышли в тыл духов, бой уже закончился, и вертушки, вызванные на помощь разведке, собирали «двухсотых». Одна садилась, а две другие с воздуха ее прикрывали, и так – пока не собрали всех, кого нашли. Нам оставалось только наблюдать издалека, так как подставляться второй раз не хотелось, помня, как совсем недавно они нас утюжили. Когда они улетели, мы порыскали по ущелью и нашли окровавленный цинк с патронами, который взрывом отбросило за камни. Порадовавшись, решили заночевать ближе к источнику и двинулись в путь. Дорога заняла времени больше, чем надо, силы таяли, вода тоже. К источнику вышли уже в полной темноте, нас там ждали духи. В бой решили не ввязываться, а попытаться набрать воды и уйти незамеченными. Тимур и Кузя пошли искать подходы к источнику, а мы заняли круговую оборону.

Через три часа вернулся Тимур, он рассказал подслушанный разговор двух духов.

Оказывается, источник засыпан, на следующий ушел отряд с такой же задачей. Воду мы можем только отбить у духов, так как они себе сделали запас и утром уйдут. Отряд состоит из десяти человек.

Появился Кузя с флягой воды и сказал, что духов уже на одного меньше, но перед смертью душман успел махнуть ножичком и попал в живот. Пожаловался Кузя и умер. Похоронили Кузю в расщелине, место пометили на карте, чтоб вернуться и забрать на Родину для достойных похорон.

Напасть решили перед рассветом, по-тихому, с ножами, но не успели. К духам прибыло подкрепление на двух джипах с пулеметами: обнаружили пропажу часового и подняли тревогу.

Пришлось быстро уходить, пока нас не нашли.

Проскитавшись трое суток с одной фляжкой воды, вышли к Пянджу обессиленные. Во время переправы унесло течением Пшека. С тех пор так и звучит его крик о помощи, а я бегу по берегу из последних сил и не могу догнать. И это повторяется снова и снова каждую ночь. Это был последний рейд нашей группы, после этого нас раскидали по разным частям, без всяких объяснений».

Кошмары наяву

Так бы Низами и мучился все полтора часа. Но уже через час его разбудил телефонный звонок из штаб-квартиры в Брюсселе. Приказали, без каких-либо объяснений, ни при каких обстоятельствах не трогать моджахеда, что очень озадачило всю группу. Сон как рукой сняло. После короткого раздумья набрал номер Тимура и передал приказ, ему он тоже не понравился. Одно дело – охотиться за заказчиком и другое – вылавливать только исполнителей. Но приказ есть приказ, и его надо выполнять.

Не успел он осмыслить услышанное, как пришла смс от Цваера с номером рейса на самолет до Кисловодска и просьбой о срочной встрече. Мелькнула мысль, что что-то пошло не так.

«Александр, забронируй мне место на утренний рейс до Кисловодска и обратно с открытой датой», – приказал Низами.

В половине восьмого утра он уже входил в зал ожидания Воронежского аэропорта. Осмотревшись в зале, увидел Цваера в очереди на регистрацию и не спеша направился к ней. В салон самолета он вошел первым, показал удостоверение стюардессе и попросил тихо под каким-нибудь предлогом пересадить к нему пассажира с места тридцать четыре «В».

У Вольдемара эта ночь тоже не задалась

Когда Цваер вышел из машины Низами, то подумал пойти спать, но на улице было так тихо, и небо было таким звездным, что в номер подниматься не хотелось. Утром из окна своего номера он видел скверик возле гостиницы и решил посидеть полчасика перед сном. Город спал, изредка по улице проезжала машина, и опять становилось тихо. Он отыскал окно своего номера и насторожился. В щелке между штор мелькнул огонек фонаря. Кто-то очень любопытный исследовал номер. В оставленных вещах не было ничего необычного, смена белья и путеводитель по Воронежу без каких-либо пометок.

Подниматься расхотелось совсем. В это время ожил сотовый телефон. Номер знали два человека, один из них – старший группы, звонил именно он. Не ответить нельзя, и Цваер, ругнувшись про себя, ответил.