К терниям через звёзды

– На меня? – удивился Марк.

– Джеминг – революционер до мозга костей. Заказчик уверен, что его не удастся уговорить отправиться в Технократию. Он пойдёт к своим. На Октая выставлен второй приоритет.

– Но почему на него второй, а на меня первый? – всё тонул в вопросах Марк.

– Потому что у нас есть на тебя весомые рычаги давления, и мы уверены, что ты не откажешься, – ухмыльнулся Шен.

– Что? – испуганно воскликнул Марк.

Микробиолог снова принялся возиться с коммуникатором.

– Мы очень хорошо изучили твою биографию и знаем о человеке, который может тебя заинтересовать. Мария АМО-53830. Ты знал, что она жива?

Услышав это, Марк весь встрепенулся и отвёл взгляд в сторону, погрязши в приятных воспоминаниях. Он хотел верить. Хотел верить всем словам, которые сказал ему учёный. Но неужели может происходить столько невероятных вещей в течении десяти суток? Его жизнь теперь казалась ему лишь нелепой байкой, звучащей из уст какого-нибудь астронавта, жадно заливающего в себя алкоголь в одном из баров Единого Государства.

Сглотнув слюну, нагромоздившуюся во рту от раздумий, Марк наконец выговорил:

– Жива?

– Да, – сказал Шен, не отрывая глаз от коммуникатора. – Жива. И она в Технократии.

Шен повернул экран коммуникатора, на котором светился запечатлённый фотокадр. На нём была она. Мария стояла рядом с каким-то седым морщинистым мужчиной. Он имел такую же седую бороду средней длины. Оба были одеты в белые нановолоконные костюмы, усыпанные блестящими заклёпками.

У Марка будто бы защемило в сердце. Он не отрываясь смотрел на нее и был безмерно счастлив. Всё те же белоснежные волосы. Белые, словно яростный вездесущий снег П-02. Только они теперь были намного длиннее, что придавало ей ещё большей красоты. На кадре застыло то самое серьёзное и сосредоточенное лицо, которое появлялось у неё в моменты работы. Оно всегда забавляло Марка. А на лице у неё сияли всё такие же горящие от энтузиазма и бунтарства серебристые глаза. Было в них то, чего не сможет нарисовать никакая техника. По ним Марк и понял, что кадр – не подделка. Это она. Живая. Такая же, какой осталась и в его воспоминаниях. Теперь он действительно хотел пойти с Шеном. Не просто пойти – он хотел бежать, сломя голову.

– Кадр настоящий, – сказал Шен. – Мы могли бы записать тебе видеообращение от неё, но это слишком рискованно для Технократии. Даже если один лишь этот кадр каким-то образом попадёт в руки Государства, быть беде. Твою подругу могут идентифицировать, вскроются ещё какие-то факты о нашем шпионаже, и может начаться настоящая война. Про видеозапись не может быть и речи.

Марк оторвал взгляд от экрана.

– И всё из-за меня? – ошарашенно спросил Марк.

Шен убрал коммуникатор.

– Ты не понимаешь масштабы и перспективы операции, которую провожу сейчас я. Хотя я, если честно, тоже их до конца не понимаю. При встрече спросишь всё у человека, который меня отправил. Он был слева на этом кадре.

– Как она оказалась у вас? – спросил Марк.

– Два цикла назад в системе ЗМ-02 один из проходивших мимо агентов Технократии подобрал спасательную капсулу. В системе недавно закончился бой между повстанцами и Государством. Капсула вышла на орбиту КП-33, и каким-то чудом её никто не заметил. При этом коммуникационная система на ней вышла из строя, что не позволило им выйти на связь. В капсуле было несколько повстанцев, включая Марию. Им предложили работу в Технократии, подробности которой я не имею права разглашать. И… они согласились.

– Не понимаю. Мне же сказали, что её «удалили».

– Ну, Государство не всегда говорит правду. Кому как не бывшему политзаключённому это знать?

– Но она не могла уйти к повстанцам, не попрощавшись со мной. Она бы дала хоть какой-то намёк.

– Послушай, я не знаю, как она туда попала и хотела ли она с тобой прощаться, – сказал Шен. – Этой информацией меня не снабдили. Может, позже спросишь её сам?

Марк хотел верить каждому слову микробиолога, но жизнь заключённого научила его искать подвох в словах любого человека.

– Зачем вам забирать повстанцев к себе? – скептически спросил Марк. – Я не представляю, что за работу они могут выполнять, ради которой Технократия может пойти на такие риски.

– Я не вхожу в Совет Технократии. И я не имею ответов на политические вопросы, – ответил Шен. – Я вообще гражданин Единого Государства, если ты забыл.

– Тогда зачем вам помогать Технократии? – продолжал сыпать вопросами Марк.

– Да, – вздохнул Шен. – Меня предупредили, что может быть сложно.

Микробиолог сделал паузу, улыбнулся и покачал головой.

– Я не верю ни в галактический порядок Единого Государства, ни в свободу Республики Объединённых Наций, – сказал Шен. – И тут, и там всё сводится к власти человека над человеком. В Технократии не так. Там верят во власть человека над Вселенной. Там верят в то, что однажды мы займём верховное место среди звёзд. Рискуя собой здесь, я помогаю возвыситься всей нашей расе. – Шен поднял голову вверх, устремляя свой взгляд сквозь заснеженный потолок шахтёрского комплекса куда-то дальше, к звёздам. – Внести свой даже самый крохотный вклад в то, чтобы человечество стало могущественнее. Это стоит того, чтобы посвятить этому всю свою жизнь. – Он ненадолго замолчал. – Но это моё последнее дело в пространстве Единого Государства. У тебя ещё есть вопросы?

– Как мы попадём в Технократию?

– Сначала скажи: согласен ли ты?

Марк растворился в мыслях, взвешивая все за и против. Он полностью не доверял этому человеку, но после того как он увидел тот кадр, доверие ушло на второй план и не влияло на его решение. Вне всяких сомнений, это была она. Та девушка, которую он знал. Не графическая подделка, нарисованная каким-нибудь неприручённым селтинским ИИ, а настоящий живой человек, с пылающим внутри него пламенем. Марк не доверял Шену, но верил его словам. И верил, что его действительно отправят в Технократию. Но, невзирая на всё это, он ведь мог пойти и к повстанцам. Дождаться корабль вместе с Джемингом и отправиться бороться за свободу. Бороться с угнетением и обесцениванием человеческой жизни. Бороться с Государством.

Мирная жизнь в другом государстве рядом с возлюбленной или вечная бесперспективная война за идеалы в пространстве своего? Был ли это для Марка непростой выбор? Очевидно, что нет. Он никогда не считал себя героем и никогда не был столь идейно вдохновлённым, как, например, Джеминг Юн или тот же Шен. Всё чего он хотел – покоя. Но ждал ли его этот покой в Технократии? Это он и собирался выяснить.

– Да, – сказал Марк. – Я согласен.

– Чудесно, – констатировал Шен.

– Вы предложите это же и Октаю?

– Да. Прямо сейчас. Пока мы не включили источник питания.

Микробиолог приложил пальцы к кнопке на шлеме и, глядя в пустоту, проговорил:

– Рабочий Ерден, подойдите к реактору, нам нужна ваша помощь. Владимир, оставайтесь там.

– Понял, иду, – прозвучал голос Октая.

Марк наблюдал, как Шен произносит последние ноты своей речи.

– Да, я согласен, – сказал Октай.

Марк осудительно взглянул на Октая, но потом отвёл взгляд, пожалев его за наивность и простодушность. Он не задавал так много вопросов, как это делал Марк, и сразу поверил всем словам агента Технократии, хоть и был обескуражен в начале диалога.

– Так вот сразу? – всё-таки вырвалось у Марка в сторону Октая.

– Революция – это точно не моё. А в Технократии я смогу заняться по-настоящему важными и близкими для меня вещами, – спокойно ответил Октай. – Это же настоящий оплот разношёрстных учёных и инженеров. Думаю, там найдётся место и для историка.

– Но мы же нужны для какой-то цели. Вряд ли нам позволят там заниматься чем захочешь, – сказал Марк.

– Позволят, – проговорил Шен. – После того, как вы сделаете или расскажете то, чего от вас хотят – позволят.

Марк с Октаем переглянулись.