Последний полёт

– Приношу свои извинения, – негромко произнёс невысокий рейхсфюрер СС, – дела были вдали от Берлина.

– Что скажете, Генрих? – Гитлер впился взглядом в серые глаза Гиммлера, – наше положение сейчас критическое.

– Я думаю, – шелестящим голосом произнёс новоприбывший, – нужно быть реалистами. Про снабжение с юга можно забыть. Британцы нас отрежут от новой Швабии.

– Допустим, – вмешался Шелленберг, – но у нас на сегодняшний день есть вс? необходимое. Советский Союз снабжает нас исправно и в срок. Моя разведка сообщает, что Сталин выжидает, ему война сейчас не нужна, мы можем спокойно, как и планировали, ещё год готовиться.

– Твоя разведка дерьмо! – ударил ладонью по столу фюрер, – они не знают Сталина! Ты не знаешь Сталина! Никто из вас не знает Сталина! Только я знаю его и понимаю! Как только он почувствует, что мы попали в западню с ресурсами на юге, он тут же сам и захлопнет эту западню у себя на востоке, и нам конец! Нам всем! – и вновь в стенах рабочего кабинета фюрера воцарилась звенящая тишина. Гитлер внимательно осмотрел присутствующих, ненадолго задержался на раскрасневшейся физиономии Геринга, и, промокнув лоб платком, продолжил: – я предлагаю форсировать план «Барбаросса».

– Это самоубийство, – хрипло пробормотал Геринг, – тяжёлые танки ещё не в серии, нет зимней формы, зимнего топлива, советы превосходят нас почти во всех видах техники, а на дворе уже май – мы просто завязнем в русских дорогах и русских морозах.

– Это риск, – отрезал фюрер, – а вот остаться ещё на год в глухой обороне с расчётом только на русское сырьё – вот это настоящее самоубийство. Не ваша задача, рейхсмаршал, – снова выделив звание Геринга, прошипел Гитлер, – думать так глобально, ваша задача авиация.

– С авиацией вс? отлично, мой фюрер, – коротко ответил Геринг.

– Вот и славно, – отчеканил Гитлер, всем своим видом указывая подчинённому на его место, – Браухич! – перевёл он взгляд на командующего сухопутными войсками, – какие у нас оптимальное сроки «Барбароссы»?

– Конец апреля – начало мая, – мрачно ответил фельдмаршал, – на три недели уже выбились.

– Угу, – Гитлер сжал губы в полоску и пошевелил щ?точкой усов, – сколько времени нужно, чтобы подготовить группировку к полномасштабному вторжению в Россию?

– Думаю, не раньше июля, – так же беспристрастно ответил фон Браухич.

– Значит нужно постараться к середине июня, – фюрер оперся руками о стол, устало глядя в глаза фельдмаршалу.

– Значит постараемся, мой Фюрер! – с деланой бодростью ответил Браухич.

– Хорошо! – хлопнул ладонью по столу Гитлер, – с этим определились. Теперь что касается внешней разведки, – он быстро нашёл глазами Шелленберга и впился в него цепким взглядом, – ваши предложения, Вальтер.

– Предлагаю активизировать всю агентуру, – шеф абвера вскочил с места и как школьник на экзамене начал быстро и, явно, заученно излагать свои соображения, – я считаю, что нужно завалить советы предупреждениями о близкой войне, и в каждом сообщении из надёжных, по мнению их разведки, источников называть разные даты, разные направления, и вообще, любые противоречивые мнения. Так истинная информация просто утонет в тоннах дезинформации.

Гитлер молча покивал в ответ и, не отрывая взгляда от стола с разбросанными по его поверхности бумагами, пробормотал:

– Выполняйте, Вальтер, хороший план.

– Позволите, мой Фюрер? – вдруг подал голос молчавший до сих пор Гейдрих. Гитлер поднял на него уставшие, набрякшие тяжёлыми мешками красноватые глаза и жестом предложил задать свой вопрос.

– Что со Швабией? – продолжил Гейдрих, – пути связи так быстро не перережут.

– Да! – вдруг приосанился Адольф и внезапно стал бодрым и энергичным, – немедленно свяжетесь с адмиралом Дёницем! Пусть кригсмарине бросят все силы на доставку сырья, пока британцы не перекусили нам снабжение.

Гейдрих кивнул и что-то пометил у себя в блокноте, а Гитлер, тем временем, вышел из-за стола и сжал кулаки. Глаза его теперь пылали огнём, а речь стала раскатистая и громкая.

– Друзья мои! – воодушевлённо воскликнул он, – с нами высшие силы! Как всегда, я пытался мирным путём добиться пересмотра, изменения этого невыносимого положения для нашей Германии. Это – ложь, когда мир говорит, что мы хотим добиться перемен силой. Мы хотим только одного – мира! Но мира на равных условиях! И своим походом на восток мы восстановим мир и новый порядок! Новая Швабия будет снова нашей, и над новым Берлином будет развиваться наше знамя, знамя нацизма, знамя справедливого мира! За дело, друзья, нас ждут великие свершения!

* * *

16 августа 1987г. Берлин. Тюрьма Шпандау.

Владлен Юсупов смотрел на две массивные башни из красного кирпича, между которыми теснились грузные ворота, затворяющие своими тяжёлыми створками средневековую арку. Тупые обветренные зубцы крепостной стены молча смотрели в небо, провожая медленно плывущие копны кучевых облаков. Амбразуры на башнях делали их похожими на шахматные ладьи. Кирпич был побит временем, ветром и дождями, но выглядел вс? ещё крепким и надёжным. «Да, умели же раньше строить», – подумалось журналисту, – «на века. Удивительно, как этот замок не разбомбили? Ведь Берлин посыпали бомбами, как салат солью». На так некстати всплывшую в голове аналогию, желудок тут же отреагировал и жалобно застонал. Путешествие из восточного Берлина в его западную часть, несмотря на близость расстояния, заняло несколько часов, и время обеда уже миновало, но думать об этом было некогда. Впереди молодого журналиста ждала встреча с единственным узником этой цитадели, последним заключённым нацистом – загадочным Рудольфом Гессом. Владлен посмотрел на циферблат новеньких электронных часов на запястье и мысленно отсчитал минуты до назначенной встречи. Ещё семь минут оставалось ждать перед закрытыми воротами. Ох уж эти немцы, не люди, а ходячие хронометры, ну почему не открыть раньше, ведь наверняка уже увидели его у ворот, но вот нет, не откроют, стой и жди условленного часа. Ещё раз бегло проверив свой инвентарь – несколько ручек, пара карандашей, блокнот и кассетный магнитофон в планшете на поясе, Юсупов вставил руки в карманы приобретённых недавно джинсов и праздно уставился на архитектуру тюрьмы. Спустя ровно семь минут (Владлен специально бросил взгляд на часы) Небольшая дверца в массивных воротах со скрипом отворилась, и навстречу журналисту шагнул сухопарый человек в военной форме. На вид ему было около шестидесяти, но военная выправка и подтянутое поджарое тело изрядно его молодили. На левой стороне его кителя теснились плотными рядами разноцветные колодки всевозможных наград, а на правой красовалась золоченая табличка с фамилией владельца. «Роджерс», – прочитал Юсупов. «Генерал Роджерс», – тут же поправил он себя, окинув взглядом две большие звезды на погонах военного.

– Мистер Юсупов, – то ли спросил, то ли констатировал факт генерал и протянул Владлену ладонь.

– Генерал Роджерс, – в тон ему ответил журналист, переходя на английский, и пожал протянутую руку. Тот с лёгкой ухмылкой нахмурился и напряжённо наклонил голову. Потом бросил взгляд на табличку с собственной фамилией и белозубо улыбнулся.

– А вы наблюдательный! – расхохотался он, – а я уж подумал, что мы знакомы, да я вас забыл.

– Это моя работа, – скромно улыбнулся Владлен, – журналисту без наблюдательности никуда.

– Вы проходите, – встрепенулся генерал, – что ж это я вас в дверях держу, – он жестом предложил Владлену войти и закрыл за ним дверь. Лязгнул засов, щ?лкнул ключ, и Роджерс пригласил журналиста следовать за ним. Пройдя через небольшой квадратный дворик они вошли в мрачное кирпичное здание и зашагали по тёмному коридору. Звук шагов гулко разносился по длинному петляющему то вправо, то влево тоннелю, смешиваясь с негромкими голосами спутников.