Пленники Аладара

– Что, например? – не унимался Сэм.

– Видите мою ложку?

– Вижу, и что?

– Тогда ловите.

Ложка, медленно крутясь вокруг своей оси, сама собой поднялась на метр над столом и по косой траектории упала к еле успевшему подставить руки шефу.

– Да уж! – Сэм какое-то время не отрываясь смотрел на ложку, которую уже вертел в руках. – Так ты говоришь, это может делать каждый ученик?

– Даже больше, дядя Сэм! То, что я показал, – обязательная программа для учеников второй ступени.

– И сколько же всего ступеней должен пройти каждый?

– Двенадцать.

– Ничего себе! Я представляю, чего можно достичь, если пройти все! – не удержался Кандер.

– Не обижайтесь, но вряд ли вы это себе можете представить, дядя Кэн.

– Ты, Сэм, тоже не обижайся, – встрял молчавший до сих пор Вик. – Но я хочу спросить: у вас все такие умные, все одинаково учатся и все гуртом, как в инкубаторе, доходят до последней ступени?

– Конечно, нет! Кто-то достигает этого в тридцать лет, кто-то после шестидесяти. Но с недавних пор была изменена программа подготовки. По этой программе каждый должен закончить девятую ступень не старше тридцатилетнего возраста. Раньше с тем, кто отставал, учителя занимались индивидуально.

– Благодаря ученым-учителям в школе накоплен огромный опыт работы с учениками. По этой причине у нас нет отстающих, – вступился за них Аксай.

– Ладно, ладно, я не хотел вас обидеть, мне просто интересно. Акс, а ты тоже можешь проделать нечто такое, как Семен? – перебил друга Кандер.

– Конечно, и многое другое! Только, если вы не возражаете, я покажу вам что-нибудь в другой раз.

– Да, конечно. Я подумал, что, раз ты постарше Семена, наверняка учишься на ступень выше, значит, умеешь больше.

– Это заблуждение. Да, я на год старше, но нахожусь тоже, как и он, на уровне второй ступени. Просто Семен, как более одаренный ученик, раньше своего возраста смог перейти на более высокий уровень. На постижение каждой ступени дается два календарных года. Нам осталось учиться еще полтора, и если по окончании мы пройдем экзамены, то перейдем на уровень третей ступени.

– Слушайте, ребята. Вы еще такие молодые. Может, я чего-то не понимаю, но зачем вам все это надо? Игрались бы, ну, я не знаю, влюблялись, что ли? А вы ударились, как старики, в эти дебри!

– На самом деле нам хватает и приключений, и игр, и влюбленности, дядя Сэм, – ответил Аксай со своей неизменной улыбкой. – Учеба дает больше, чем вы можете себе представить. Через познание себя, своих сил, плюс многие другие знания человек может постичь природу и приблизиться к истине.

– У меня пока нет больше вопросов! – сказал Сэм.

– Я тоже молчу, – почесал затылок Кэн.

Вик приобнял задумавшегося Семена.

– Говорите-то вы словами своих учителей, может, это и правильно. Значит, оно того стоит! Какие, интересно, науки вы еще изучаете?

– Разные, дядя Вить! В обязательном порядке – астрономию, физику, математику, биологию. Другие – как в ваших школах, только более углубленные. В старшей школе посложнее – философию, психические способности в природе человека, историю происхождения и развития человека, историю возникновения религий, парапсихологию, анатомию, морфологию и прочие науки.

– А дальше, после того как закончите учебу?

– Через семь-восемь лет каждый из нас выбирает науку, к которой проявит наибольший интерес. Для этого находит себе подходящего по характеру и знанию в этой области учителя, и тот старается, если считает нужным, передать ученику свои знания.

– А если не сможет найти для себя такого учителя? – опять спросил Вик.

– Такого случая я пока не знаю, – растерянно ответил Семен. – Может, Аксай знает?

– Что-то я такого тоже не слышал, – с неизменной улыбкой отозвался тот. – Вы лучше спросите кого-нибудь из взрослых, дядя Витя.

– Спросим, если не забудем, – вместо Вика быстро ответил Сэм. – А теперь – полчаса всем на приборку, перекур и айда осматривать все по порядку, если, конечно, вы не против, други мои.

– Я не против! – весело откликнулся Вик.

– А я хотел бы сперва посетить спортзал! – сказал Кандер, сосредоточенно набивая свою отшлифованную пальцами до блеска трубку. – Не обижайтесь, коли вам все равно. Но когда еще представится возможность в следующий раз, да и будет ли она – непонятно. А у меня на материке, как вам известно, есть свой спортзал, где я тренирую таких же, как они, мальчишек. Смотришь, что-то почерпну для себя на будущее!

– А что, это резонно! Как ты считаешь, Вик?

– Так и считаю! – согласился тот.

– Сем, Акс, а вы как? Уважите просьбу дяди Кандера, если, конечно, несложно?

– Совсем наоборот!

– Мы рады выполнить любые ваши просьбы, дядя Толь! Тем более что помещение физподготовки стоит вторым по счету в нашем личном списке визитов.

– Вот и отлично! Тогда в путь.

Через некоторое время все пятеро стояли на полукруглой площадке перед большим входом, который открыл Аксай, приложив ладонь к ключу-выступу.

Внутрь вели несколько мраморных ступенек, которые, в свою очередь, заканчивались двумя небольшими разделенными овальными площадками в лифтовой шахте. Каждая из лифтов-площадок могла свободно вместить человек восемь-десять, поэтому друзья легко встали на одной из них. Перед входом на каждую из площадок были два стенда с нарисованными вполне понятными для друзей знаками в виде фигурок человека, занимающегося различными видами спорта, – прыгающего, плавающего и т. д.

– Какой зал желаете посмотреть? – спросил Аксай Сэма, разглядывающего фигурки искусно выбитых на стендах спортсменов.

– Я бы с удовольствием осмотрел ваш бассейн. Но, коль скоро мы обязаны присутствием здесь Кэну, думаю, надо спросить у него! Хотя не ошибусь, если скажу, что его интересуют кунг-фу, бокс и все в том же духе.

– А вы, оказывается, очень догадливы, Анатолий Александрович! – сыронизировал Кэн, скорчив тому рожицу. – Давай, Акс, веди нас в зал рукопашного боя – карате или того же кунг-фу.

– Тогда вести никуда и не надо. Залы для борьбы – вот они, – Аксай нажал выгравированную на овальном стенде фигурку бьющего человечка, и гранитная стена справа от них мягко разъехалась на две ровные половинки и обнажила несколько ступеней, ведущих в недлинный коридор с четырьмя комнатами по разные стороны.

Вик, не дожидаясь других, почему-то очень осторожно спустился по ступеням и заглянул в первый по ходу зал прямо через матово-стеклянную дверь. Но, как ни пытался, увидеть ничего так и не сумел.

Подошел Семен, аккуратно отстранив Виктора, приложил свою ладонь в почти незаметную выемку сбоку, – двери, как всегда, мягко разъехались. Вся компания тихо прошла за Семеном, расселась на стоящие вдоль стен удобные кресла, и все с интересом стали наблюдать за тренировкой.

На татами, покрывавшем большую половину довольно просторного зала, в позе лотоса с закрытыми глазами в одинаковой тренировочной форме сидели шестеро молодых мужчин и две женщины, все приблизительно тридцати лет.

Учитель, а за ним и ученики, протяжно выдохнули ртом воздух и открыли глаза. Мастер поднял руку, и крайний слева ученик встал, подошел к учителю, сел напротив него и с поклоном взял протянутую им темную повязку. Затем отошел на середину зала. Встал в центр одного из десяти начертанных на полу кругов, туго обмотал повязку вокруг головы и опустил на глаза. Принял стойку уставшего странника, который отдыхает, опершись на воображаемый посох. Затем сделал несколько глубоких вдохов-выдохов и замер. То же самое по порядку проделали остальные семеро.