Топонимические предания: региональная топонимия юга и юго-востока Владимирской области

Географические названия делят на разные виды в зависимости от того, что они отражают, с чем они связаны:

а) названия, указывающие на местоположение определенного объекта и природные условия местности (Безлесная, Верхозерье, Дуброво);

б) названия, связанные с историей заселения и хозяйственной деятельностью жителей (Муром, Новоселки);

в) названия, связанные с именами и фамилиями отдельных людей, иногда их прозвищами (Андреевка, Глебовка, Денисово);

г) названия, связанные с религией (Благовещенское, Борисоглеб, Рождественно);

д) названия, связанные с преданиями и легендами (Татарово).

Некоторые исследователи говорят о том, что топонимы также могут быть образованы от названия животных [21. – с.241]. Например, Соколье.

Так как топонимика имеет дело с именами собственными (онимами), то есть словом или словосочетанием, служащими для выделения именуемого им объекта среди других объектов: его индивидуализации и идентификации [27.– с.25], следующая квалификация топонимов исходит из их лингвистической характеристики. В свете этого В. А. Никонов, великий вклад которого в подготовке научных кадров отметил О. В. Врублевский [73.-с.210], предлагает подразделять географические наименования на простые и производные. Среди последних он выделяет сложные и составные топонимы [116].

Согласно этой классификации, простые топонимы состоят только из корневого слова без каких-либо других частей слова – формантов (Лава). Более распространены производные топонимы., среди которых выделяются простые производные, образующиеся при помощи присоединения к корню морфологического признака – аффикса (Лесниково, Неклюдово). Кроме них, среди производных топонимов находятся сложные (сложенные), состоящие из двух-трех морфем (наименьших единиц языка, имеющих некоторый смысл), выступающих в качестве основы топонима (Верхозерье, Ново-Барсуково). К следующей группе производных топонимов относятся составные, представляющие собой словосочетание, состоящее из двух и более частей речи (например, Большой Приклон) [45. -с.65].

Простые непроизводные названия Р. Я. Халитов в свою очередь подразделяет на:

а) антропонимы, основами которых являются имена, прозвищи, псевдонимы местных жителей;

б) этнотопонимы;

в) топонимы, имеющие в основе географические термины;

г) топонимы, названые по нарицательным именам существительным;

д) топонимы, образованные от имен прилагательных;

е) топонимы, являющиеся производными от глагола;

ж) топонимы, имеющие в основе имена числительные [87. – с.16].

Говоря об антропонимах, необходимо вспомнить о следующих видах имен:

– заимствованное, т.е. появившееся в данном языке в результате заимствования из другого языка (Бабурино, Чабышево);

– апотропеическое имя, т.е. защитное от смерти, болезни, злых духов (Злобино);

– дохристианское имя (Адино, Бабухово);

– каноническое (христинское) имя (Андреевка, Борисово).

Превращение христианства в официальную религию стало переломом в русской антропонимической системе. Обряд крещения включал и наречение именем из строго определенного перечня святых, помещенного в святцах – церковном календаре. Эти имена принято называть календарными [18. – с.171].

Простые производные топонимы могут иметь аффиксы финно-угорского, тюрского, славянского происхождения [87. – с.20]. Основами сложных (сложенных) производных топонимов могут выступать имена существительные, имена прилагательные, имена числительные и глаголы [87. – с.19].

В производных составных топонимах имя числительное, использованное при именовании местности, снижает маркированность повторов. Наличие порядкового номера при топонимических дублетах указывает на последовательность появления населенных пунктов в местности. Если в составном топониме видим имя прилагательное «новое», рядом следует ожидать антоним «старое» [45.-с 24]. Например, Новое Ратово, Старое Ратово.

Топонимика представляет глубочайший интерес не только для языкознания, истории, географии, но и этнографии как науки, изучающей народы-этносы и другие этнические образования, их происхождение (этногенез), состав, расселение, культурно-бытовые особенности. Анализ топонимов позволяет установить особенности этногенетических процессов на территории края, в основе которых с глубокой древности лежали процессы миграции и интеграции этнических групп. Топонимы раскрывают сущность мировосприятия и жизнедеятельности народов, проживающих в низовьях реки Оки на ее левом берегу.

2. История территории юга и юго-востока Владимирской области

2.1. Этническая история территории юга и юго-запада Владимирской области

Первое население на Муромской земле, со слов русского антиковеда и государственного деятеля А. С. Уварова, появляется в эпоху палеолита. Свидетельством этого является Карачаровская стоянка [81.-с.112]. В конце III – начале II тыс. до н. э. на территории современных центральных районов европейской части России расселяются племена шнуровой керамики. В частности, Волго-Окское междуречье оказалось в зоне распространения фатьяновской культуры, относящейся к индоевропейской семье народов [15. -с.11]. Некоторые современные исследователи утверждают, что именно фатьяновцы являются предками балтийских племен.

К моменту проникновения в район междуречья Волги и Оки ранних фатьяновцев здесь жили поздненеолитические племена, принадлежащие к белевской и волосовской культурам. Доктор исторических наук Д. А. Крайнов считал, что фатьяновские племена первоначально попали в родственную среду потомков северных индоевропейцев, и лишь в более позднее время они были окружены враждебными племенами. Проникновение фатьяновцев на территорию, занятую волосовскими племенами, не всегда проходило мирно [15. -с.13].

В конце II тыс. до н. э. в Волго-Окском междуречье фатьяновцы прекращают своё существование. Здесь появляются племена абашевской культуры, культуры «текстильной» керамики и поздняковской культуры. В результате сложного смешения и взаимодействия потомков культуры с ямочно-гребенчатой керамикой, поздневолосовской, фатьяновской, абашевской, поздняковской и культурой «текстильной» керамики на территории центра Русской равнины образовались ранние городищенские культуры (дьяковская, городецкая, ананьинская, юхновская, штрихованной керамики и др).

По свидетельству археологов, именно на Нижней Оке в пределах Мурома жили племена городецкой археологической культуры. Здесь были выявлены следующие памятники раннего железного века: на реке Ушне – городище Бибеевка, городище Карпово, городище Ознобишинский городок; в верховьях Унжы – городище Архангел; на Оке, ниже Мурома, ближе к устью Ушны – городище Воютино, городище Дмитриевы Горы, городище Большой Городок, городище Окшовский Городок, поселение Попурино; на северной окраине Мурома – городище Дмитриева Слобода, селище Якиманская Слобода [14.-с. 24, 25].

Финал носителей городецких древностей, по мнению ряда ученых, связан с формированием древнемордовских племен, в котором они, несомненно, приняли участие, поскольку древнейшие мордовские памятники появляются на городецкой территории [90. – городецкая культура]. Рядом исследователей даже высказывалась точка зрения об участии потомков городецкой культуры в этногенезе мордвы [102]. Другие исследователи считают, что племена городецкой культуры и вовсе были предками муромы, мещеры и мордвы [10. -с.15].

Исходя из этого, доктор исторических наук Н. Д. Русинов считает, что финно-угорские народы обитали здесь еще до нашей эры. В результате в первом тысячелетии уже нашей эры здесь, по свидетельствам археологов, историков, лингвистов, проживали сложившиеся финно-угорские этносы: мордва, мещера, мурома, предположительно, меря [30. -c.4].

Говоря об образовании муромы, археолог А. Ф. Дубынин утверждает, что «в ходе великого переселения народов в IV – V вв. н.э. с запада сюда переместились балтские племена мощинской археологической культуры и, слившись с местными финскими племенами, встретили волну переселенцев с востока – финно-угров. Этот конгломерат и образовал особую этническую группу, называемую в летописи, мурома» [63. -с.67—79]. Территорией расселения народа мурома определяются как окрестности Мурома, так и низовья рек Оки и Клязьмы [74. -с.6].

До настоящего времени имеются разные точки зрения по поводу этнической принадлежности муромы. В. Ф. Генинг, С. К. Кузнецов, П. Рахконен считали мурому близкородственной мери [74. -с.6], А. А. Гераклитов отождествлял ее с мордвой, А. П. Смирнов и Е. И. Горюнова рассматривали мурому как одно из мордовских племен. В. Н. Мартьянов и Д. Т. Надькин полагали, что мурома входила в состав предков мордвы-эрзи [78. – с.289]. На территории исследуемого нами края выявлены следующие археологические памятники муромы: городище Чаадаево; селища Благовещенское, Верхозерье, Воютино, Гусек, Домнино, Ковардицы, Лесниково, Савково, Старые Котлицы; поселение Битюково и т. д. [97].

VII – IX вв. могут характеризоваться как время проникновения на территорию муромы славянских племен – кривичей, новгородских словен с северо-запада Руси; и в небольшом количестве вятичей – с юго-запада. При этом В. В. Седов считает, что вятичи вообще лишь слегка затронули Муромскую землю [31. – с.143—145].

На рубеже X – XI вв. Муром попал в круг политических интересов великих князей [23. – с.197]. Поистине это был второй экспансивный этап колонизации края [78. – с.290]. К XI в. рядом с поселениями муромы появились многочисленные славянские поселки [61. – с.14]. Схожее мнение высказывает доктор филологических наук Л. А. Климкова, которая считает, что «VIII—Х вв. относятся к началу освоения края, нижнего течения Оки, славянами. Славянизация Окско-Волжско междуречья продолжилась и в последующие периоды. Она выделяет два канала, этапа колонизации края: стихийный, народный (VIII—X вв.), позднее – княжеско-феодальный, военный, монастырский, старообрядческий и др.» [66. – с.90].

По мнению известного советского археолога Е. И. Горюновой, «в XI—XII вв., судя по материалам из курганов, в восточную часть Волго-Окского междуречья хлынули особенно мощные потоки славяно-русских переселенцев. В район Мурома они проникли не с запада, по Оке, а с севера, через Переяславль и Ростов, по Нерли и Клязьме» [83. – с.5.]. На характерную черту славянской колонизации на данной территории, которая проходила без вытеснения автохтонных «коренных» племен, в виде некого синтеза пришлых и местных народностей указывает главный научный сотрудник Муромского историко-художественно музея Ю. М. Смирнов [78. -с.291].

Е. И. Горюнова вслед за И. Я. Фрояновым и М. В. Кривошеевым считает, что в XI- XII вв. «Муром существует как город со смешенным славяно – муромским поселением, но где, по-видимому, основными жителями оставались аборигены» [16.-с.30]. То есть славянская диаспора вполне могла раствориться среди местного населения.

Новым притоком русских «населенцев» в начале XIII в. край был обязан тому, что интересы Новгорода на Ладожской земле столкнулись с интересами наращивавших своё влияние шведов. Путь на север стал опасным. Тогда, согласно концепции русского историка XIX в. С. М. Соловьёва «борьбы леса со степью», путь славянской колонизации пошёл по линии наименьшего сопротивления, т.е. на юг и юго-восток. По мнению В. О. Ключевского, П. Н. Милюкова, А. Е. Преснякова, Г. В. Вернадского, Б. А. Рыбакова, Н. И. Костомарова, новгородцам ничего не оставалось, как идти на север и восток [68. -с.26].

Финский историк Х. Киркинен предполагает, что на процесс ассимиляции местного населения повлияло монголо-татарское владычество как фактор, усиливающий слияние славян и муромы [78. – с.291]. С середины XIII – до середины XIV вв. в Муроме находилась резиденция представителей Орды – «великого баскака Владимирского» [60. -с.70]. Это оставило свой след в культуре и хозяйствовании края.

В конечном счете в XIV в. на территории края создалась довольно пестрая этническая картина при преобладании славянского населения [66. -с.90]. Ю. М. Смирнов, исследовав этническую картину Мурома, делает вывод о том, что население Мурома (и всего юга и юго-запад Владимирской области) сложилось в VII – XIV вв. в этническом котле славянских и финно-угорских племен, породив своеобразную местную культуру [78. -с.297].

В ходе археологических изысканий на юге и юго-востоке Владимирской области были выявлены следующие поселения XIII – XV вв.: селища Битюково, Благовещенское, Коржавино, Лесниково, Макаровка, Новоселки, Савково, Старые Котлицы, Урваново, Чаадаево, Черемисино и т. д. [97].

Нельзя оставить без внимания исторические события, произошедшие в этом крае в конце XV в. После ликвидации Иваном III мятежа в 1478 году в Новгороде «были произведены многочисленные аресты бояр, последовали новые конфискации и «вывод». Он коснулся большого числа бояр, а не только тех, кто был обвинен в преступлениях против великого князя. «Тоя же зимы поймал князь великий больших бояр новгородских и боярынь, а казны их и села все велел отписати на себя, а им подавал поместья на Москве по городом» [4. -с.32]. Тогда более тысячи семей купеческих и детей боярских были высланы из Новгорода и распылены по городам Московии [32. – с.144]. Некоторые из них оказались на Муромской земле. Например, в источниках XV – XVI вв. мы встречаем среди жильцов и служилых людей Мурома Болоховских, Дурасовых и т. д. Конечно, данный факт не привел к существенному изменению этноса края, но обогатил его признаками Северной Руси.

Знакомство с этнической историей юга и юго-востока Владимирской области приводит к выводу о возможном присутствии в составе географических названий этого края следующих языковых пластов:

– балтийского, североевропейского, самого древнего и самого малочисленного, входящего в состав индоевропейской языковой семьи;

– уральского, представленного финно-угорскими (марийским, мордовским, саамским) и самодийскими языками;

– тюркского пласта, составляющего алтайскую семью; малочисленного, представленного в основном булгарским и кыпчакским наречиями;

– русского, славянского пласта индоевропейской семьи, самого позднего, но самого многочисленного.