Из ниоткуда в никуда
Проснись, проснись, проснись…
***
Тишина. Слипшиеся от тяжелого сна глаза Феликса с трудом смогли раскрыться и распознать цифры на часах: что-то среднее между двойкой и тройкой. И ведь электронный циферблат не врал – Флейман не менял батарейки с прошлой недели, и оттого числа зависли в пограничном состоянии.
Комнату оттенял тусклый свет лампочки фонарного столба за окном. «Странный кошмар», – подумал Феликс, стирая капли пота со лба. Но то была не единственная странность, которая гложила его изнутри. Флейман лежал под одеялом в кромешной тьме, разглядывая причудливые узоры на пенопластовой потолочной плитке, пытаясь понять, что не так, пока его не пронзила жуткая мысль, что входная дверь не заперта. Раннее уже бывало такое, когда он забывал переставить щеколду, и даже оставался спать в духе подобного коммунизма всю ночь (воровать у него все равно нечего), но сегодня был исключительный случай. Ведь безумец вполне мог проследить за ним вплоть до самого дома. Какой же дурень…
Теперь Феликсу стало совсем не по себе. Он же не выключал свет, и не забирался под одеяло? Неужели Флейман лунатик, который бродит по ночам, а потом не может ничего вспомнить? Необходимо было все же встать и проверить, а еще лучше – прошерстить каждый угол квартиры. И он уж было хотел податься вперед и встать, когда заметил перед собой черное антропоморфное пятно.
– Послушайте, я вас не приглашал к себе, – дрожащим голосом проговорил он.
Незванный гость ничего не ответил.
– Вы же понимаете, что незаконно вламываться в чужую квартиру?
Резкий хлопок, и голова Феликса оказалась в огромных руках черной тени. Силы в них оказалось немало – череп стал скрипеть, как арбуз в руках избирательного покупателя. Большие пальцы врезались в глазницы и стали безжалостно выдавливать глазные яблоки. Раздался нечеловеческий вопль. Животный ужас окутал Флеймана.
Проснись, проснись, проснись…
***
Феликс Флейман открыл глаза. Резко вскочив с кровати, он едва ли смог устоять на ногах от мучительной головной боли – точно бы последствия ночного кошмара. Изрядно помятый костюм, который он забыл вечером снять, намертво прилип к его телу от пота. Нисколько не верилось, что все позади.
Хоть комнату и озарял тусклый свет утренних лучей, почему-то казалось, что солнце садится. Лишь щебетание птиц подтверждало, что наступил рассвет. Превозмогая боль, Флейман ринулся в коридор. Входная дверь оказалась закрытой. Следом он принялся просматривать каждую комнату, углы, узкие проемы. В квартире, кроме него, никого не было. Напоследок он выглянул в окно. Там, внизу, искаженный человек без лица приветственно помахал Флейману рукой. Переводчик закрыл глаза, потряс головой, снова посмотрел – никого. Резкий звонок.
– Это уже не смешно, – вновь испугавшись, закричал Феликс.
Пришло смс-сообщение.
Евгения(09:15): Привет! Есть хорошая новость. Приезжай ко мне, расскажу.
Феликс(09:16): Куда?
Евгения(09:16): Автовокзал. Встречу тебя у выхода из метро.
Феликс(09:16): Может просто напишешь, что за новость?
Евгения(09:16): Нет, важно лично.
Феликс(09:17): Ладно. Через час буду.
* * *
«Жени нет», – подумал Феликс, выйдя из душного салона маршрутки-газенвагена. Сняв прилипший к спине пиджак, он оглянулся по сторонам и стал в растерянности бродить среди шумной толпы у автовокзала.
– Феликс, – вдруг послышался голос за его спиной. Обернувшись, Феликс увидел незнакомую девушку. – Ты не узнал меня?
– Женя?
– Ну, кто же еще? Ты дважды посмотрел на меня и прошел мимо.
Флейман стоял в замешательстве – перед ним стояла несколько другая девушка, отдаленно напоминающая ту Женю, которую он видел пару месяцев назад.
– Прости, не узнал тебя.
– Я решила снова отращивать волосы, как видишь.
– Тебе идет, – неуверенно произнес Феликс. Эта резкая метаморфоза во внешности Жени показалось ему очень странной. Девушку словно подменили: небрежная растрепанность сменилась ухоженностью, а драные джинсы с футболкой превратились в самое что ни на есть девичье платье.
Женя тоже смерила Феликса глазами. На нем были слегка зауженные черные брюки и туфли оксфорды с закрытой шнуровкой (под цвет). Выше – заправленная белая рубашка с длинным рукавом и тонкий галстук, затянутый лишь до второй пуговицы сверху. На носу – все те же декоративные очки.
– А ты похоже совсем не меняешься.
– Может это не так заметно, но я тоже сменил прическу.
Женя пригляделась – и действительно волосы Флеймана теперь были подстрижены до той длины, когда совсем не видно волнистых завитков. Похоже, молодой человек наконец-то отказался от дурацкой привычки зализывать волосы.
– Разве она не всегда такая?
– Всегда, – согласился Феликс, распознав в вопросе Жени то ли шутку, то ли издевку. – Давай ближе к сути – зачем ты меня позвала?
– Пойдем в сторону моего дома. По пути расскажу.
Флейман недовольно сощурил глаза и, хоть и нехотя, но последовал за Женей.
– Так что?
– Как тебе собрание театра?
– Никак. Ваша мать даже полы бы мне не доверила мыть.
– Странно, до меня дошла другая информация, – удивилась девушка.
– Да? И какая же?
– Что ты будешь главным героем.
– Кто тебе такое сказал?
– Лиля.
– Очень смешно, Женя. Она назначила меня помощником по сценарию. А это все равно, что гулять лесом.
– Я серьезно – ты будешь Гарри Галером.
– Дважды твоя шутка не прокатит. Я же знаю, что она даже не посмотрела, на что я способен. Так что, как, по-твоему, она могла выбрать меня?
– Ну, я подсобила немного.
– В смысле? Что ты ей сказала?
– Что ты уже много лет занимаешься бальными танцами, настоящий профессионал.
Флейман нервно поджал нижнюю губу.
– Зачем?
– Как всегда, пожалуйста.
– Кто тебя просил?
– Да ладно тебе! Что ты так завелся? Главное уметь немного двигаться, а выучить основные движения не проблема.
– Я не умею танцевать от слова «совсем».
– Это «совсем» у тебя в голове.
– Но благо не с головой!
– Ой, было бы желание…
– Послушай, я с самого детства терпеть не мог танцы.
– Не знала, что ты все еще ребенок.
– Нет, это не так.
– В чем тогда проблема? Я тебя научу.
Феликс нервно почесал затылок. Ему было неприятно вспоминать, как он напросился в «Э.С.Т.», а хуже того, как неловко все вышло с Василисой. Именно по причине стыда Флейман не мог рассказать Жене свою истинную причину отказа.
– А как же актер, которого выбрали на собрании?
– Как ты уже понял – гуляет лесом.
Ощущение безысходности вмиг поглотило Флеймана.
– Почему ты не сказала сразу? Я бы написал свое решение и не тратил бы сейчас твое время впустую.
– Потому что у меня изначально было предчувствие, что ты откажешься. Ты похож на того, кто всегда дает заднюю.
– Спасибо, конечно. Но все же, почему ты не спросила меня, прежде чем врать Лиле?
Женя остановилась. По ее лицу было видно, что она сейчас выйдет из себя.
– Слушай, мне надоело тебя уламывать. То хочу, то не буду. Выбирай уже: либо ты соглашаешься участвовать, либо сейчас же валишь на все четыре стороны.
Реакция девушки произвела эффект сильной пощечины по неуверенной физиономии Флеймана. Такого жесткого ультиматума он явно не ожидал.
– Прости. Я был несколько не готов к твоей новости, потому что уже решил завязать с вашим театром.
– Скажи уже свое решение.
– Я буду участвовать.
Женя, не выражая ни радости, ни раздражения, ни огорчения, показала пальцем на типичную хрущевку в паре метров от них.
– Я здесь живу. Если ты серьезно, предлагаю прямо сейчас пойти ко мне и все обсудить.
– Ладно.
Со скрытым внутри негодованием Флейман последовал за девушкой. Старый пятиэтажный дом хоть и выглядел прилично снаружи, внутри все же стремительно разлагался. Стены в фойе уже сыпали не известку, но целые куски кирпичной кладки. На весь подъезд дико воняло то ли сыростью, то ли старыми тряпками. Из плюсов только фортепианный вальс, доносящийся из неизвестной квартиры. Хорошая музыка с неизвестным автором и названием, которую давным давно успели опошлить автоответчики.
– Нам в «69», – произнесла Женя, приближаясь к обитой кожезаменителем двери.
Феликс потерял всякое желание что-либо говорить и просто молча вошел за Женей в квартиру. Сняв обувь, он в первую очередь осмотрел прихожую: на стенах висели примитивные «совковые» обои; на полу во всем коридоре лежал линолеум под шахматную доску. Особенно редкий экспонат виднелся в соседней комнате – псевдотурецкий настенный ковер.
– Удивляет? – заметив выражение лица Флеймана, спросила Женя.
– Словно в девяностые вернулся.
– Если ты забыл – я квартиру снимаю. Мне нет смысла здесь делать ремонт.
– Я ничего. Просто, как в музей попал.
– Ты проходи в комнату, я поставлю чай.
– Может сразу начнем?
– Тогда подожди немного. Мне нужно переодеться.
Женя проводила Флеймана до диван и ушла в соседнюю комнату. Скучая, гость продолжил разглядывать квартиру, все больше подпитываясь местной атмосферой. На маленьком кофейном столике перед ним ровным рядом стояли книги по философии: Ницше, Сартр, Шопенгауэр. Шкафы и полки в контраст заселяли милые рукодельные вещи – тканевые куклы, войлочные животные, вязаные игрушки.
Раздался звук расстегивающейся молнии. Флейман невольно представил, что буквально в соседней комнате стоит симпатичная девушка в одном нижнем белье. Его фантазия могла уйти еще дальше, если бы ее не перебили более важные размышления о том, насколько правильно и этично приглашать девушке незнакомого человека к себе домой.
– Прости, что заставила тебя ждать, – спустя пару минут раздался девичий голос. Сменив платье на облегающие джинсовые шорты и майку, Женя стала еще соблазнительнее.
– Представляешь, – начал говорить о своем Флейман, пытаясь прогнать непотребные мысли – вчера вечером за мной увязался сумасшедший.
– Как? Где? – удивленно спросила Женя и села рядом на диван. Повеяло сладким ароматом духов.
– Он сел возле меня. Я убежал. Тогда он стал преследовать. И так до самого дома, – невнятно ответил Феликс. Девушка находилась слишком близко, что путало мысли в голове молодого человека все сильней.
– Ничего не поняла.
– Я сидел за столиком в джаз-клубе, – наконец собрался и нормально сказал Феликс. – Подошел мужчина, спросил, не занято ли. Я ответил, что нет. Когда стали разговаривать, выяснилось, что он психопат. Я попытался по-тихому уйти, но он решил меня преследовать. Все продолжалось минут двадцать. Пришлось даже бежать на красный свет через дорогу, чтобы хоть как-то оторваться.
– Ты ведь шутишь? Иначе я перестану выходить на улицу.
– Если бы. Я оторвался от него, пришел домой, лег на диван и сразу вырубился. Через какое-то время просыпаюсь от странного чувства, словно передо мной кто-то стоит. Открываю глаза – а там он. Пришел меня убивать.
– Не может быть, – со страхом в глазах произнесла Женя.
– Да, это был сон.
– Дурак.
– А если серьезно, то я не смог отличить этот сон от реальности. Даже физическую боль ощутил, когда тот сжал мою голову.
– Это ненормально.
– Тебе подобное не знакомо? Никогда не видела сны, которые невозможно отличить от реальности?
– Я давно уже не вижу сны.
– Значит, тебе не понять.
Женя ненадолго замолчала, пытаясь придумать, что ответить.
– Один мой знакомый рассказывал, – вспомнила она – что можно вызывать сны самостоятельно. По желанию.
– Перед сном смотреть много фильмов ужасов?
– Нет. Я имею в виду хорошие сны. Заказывать, как в кинотеатре – какой захотел, такой и посмотрел. Мечтаешь банально летать во сне – вуаля, вот тебе крылья. Любишь путешествовать – щелк, и ты уже колесишь по Европе. Все, что только захочешь.
Оба замолчали, не зная, как продолжить диалог.
– Может, обсудим пьесу?
– Там нечего обсуждать, нужно просто репетировать. Я набросала на прошлой неделе твои движения. От тебя пока только требуется наблюдать за мной и запоминать.
Женя встала и вывела из спящего режима ноутбук. Плохо откалиброванный экран бросил холодный оттенок на глянцевую поверхность стола. Через полминуты заиграла музыка.
– Смотри, я покажу твои движения в первом акте. Начинаешь с ног, затем делаешь такое движение, переход, ставишь ногу вот так. При этом не забываешь про руки. Так, так и так. И потом повторяешь все заново.
Женя трижды показала все движения под мелодичный джаз. Двигалась она красиво и легко, точно не в первый раз исполняла.
– Вставай, попробуем вместе.
– Ты же сказала, что я могу просто наблюдать.
– Глазами не научишься. Давай, в этом нет ничего сложного.
Флейман нехотя встал с дивана. Музыка началась с самого начала.
– Повторяй за мной.
Феликс попытался скопировать свою партнершу по танцам, но сделал это максимально неуклюже. Руки почему-то двигались неестественно, а ноги заплетались друг об дружку.
– Неплохо, – льстиво подытожила Женя, – теперь постарайся быть чуточку раскованнее. Твои движения напоминают робота.
Феликс попытался еще раз, но вышло ничуть не лучше.
– Ты слишком много думаешь. Давай сначала.
Третья попытка тоже оказалась провальной.
– Считай ритм.
– Как?
– Серьезно? Ты не умеешь? Ты же меломан вроде?
– Я музыку, а не ритм слушаю.
– Давай тогда считать вместе. И раз, два, три. Пять, шесть, семь.
– А где же четыре?
– Я же сказала не думать. Просто повторяй за мной.
Флейман четко повторил все движения за Женей.
– Молодец, но давай чуть быстрей. Ты замедляешься.
Флейман ускорился, и его движения практически слились с музыкой. Внутренне он даже почувствовал нечто похожее на удовольствие.
– Еще быстрей!
Вдруг ноги Флеймана заплелись и он грохнулся на кофейный столик. На пол посыпались книги, тетради и ручки. Женя рассмеялась во весь голос.
– Не вижу в этом ничего смешного, – вставая, пробубнил Феликс.
– Нет, это правда забавно. Не ушибся хоть?
Женя наклонилась, чтобы собрать все с пола. В этот же момент зазвонил телефон. Флейман достал его из кармана, но не стал отвечать.
– Неизвестный номер.
– Ответь, – шепотом произнесла Женя, точно боясь, что звонящий ее услышит.
– Алло, – сказал Флейман, поднеся аппарат к уху.
– Ну, здравствуй, это я…
Этот голос нельзя было спутать ни с чем. Такой живой и мелодичный мог принадлежать только одному человеку во всем флеймановском окружении.
– Здравствуй, – не веря своим ушам, неуверенно ответил Феликс.
– Ты сейчас занят?
– Немного. А что?
– Очень жаль. Хотела с тобой встретиться.
– Я сейчас на репетиции.
– У Жени?
– Да. Через час буду свободен.
– У-уу, час – это долго. У меня и так сорвалась одна встреча. Уже устала стоять на улице в одиночестве.
– Тогда может через полчаса?
– Я лучше поеду домой. Пока.
– Подожди.
– Если что-то срочное, ты можешь ехать. Репетицию перенесем, – едва слышно произнесла Женя. Флейман кивнул в ответ.
– Жди меня там, сейчас буду.
– Вход в дендропарк напротив «Гринвича». У тебя пятнадцать минут.
Звонок разъединился. Уставившись на гаснущий экран телефона, Флейман стоял и не верил происходящему.
– Прости, что так получилось. Это правда важный звоном для меня.
– Не извиняйся, я же сама насильно вытащила тебя из дома. Главное – начало положено.
Флейман сдержал улыбку и отправился в коридор обуваться.
– Теперь уже официально спрошу – когда ты свободен для репетиций?
– В пятницу после пар.
– Один раз в неделю мало. Минимум два надо.
– Тогда еще в среду.
– В среду я не могу. Может во вторник?
– После семи.
– Хотя бы так.
Оба они предпочли не обмениваться взглядами. В своем он пытался скрыть радость, а она – расстройство.
– Удачи в важных делах.
– Спасибо.
Феликс отодвинул щеколду и выбежал на лестничную клетку. Женя, в надежде, что он еще обернется, проводила молодого человека глазами до лестничной клетки, но он очень быстро скрылся из виду.
* * *
Девушка спокойно ждала Флеймана прямо у главных ворот дендропарка. Ее лицо было повернуто к нему в профиль – именно этот ракурс делал ее внешность особенно привлекательной. Рыжие волосы аккуратно обрамляли и приоткрывали маленькие девичьи уши, проколотые сережками сразу в трех местах. Рдеющие алым губы и темно-зеленые, исполненные изумрудным блеском, глаза предстали в еще большей красе в свете лучей утреннего солнца. На предплечье виднелась яркая татуировка – цветные полоски и фигуры супрематизма.
Приближаясь, Флейман ощутил пьянящее чувство счастья, однако привкус эйфории был тут же отравлен мыслью, что эта девушка никогда не будет ему принадлежать.
– Невероятный результат – семнадцать минут и пятнадцать секунд! – кликнув на телефонный таймер, весело произнесла она. Происходящее ее явно забавляло.
– От-откуда у тебя мой номер? – спросил Феликс, нагнувшись чуть вперед, чтобы отдыхаться.
– Полчаса назад позвонила Жене. Представляешь, когда она сказала, что ты у нее, мне тотчас захотелось с тобой встретиться. И, да, номер она подсказала.
Феликса прошиб пот еще сильнее. Выходило, что Женя знала, на кого ее променяли.
– Получается, ты соврала про встречу?
– Почему? Полчаса назад сорвалась встреча с тобой. Или совралась? Я не знаю, как правильно. – Девушка, изображая непосредственность, хихикнула.
– Зачем?
Выпрямляясь, Флейман бегло пробежал по девушке глазами. На ее ногах были легкие открытые балетки, выше – бежевые капроновые колготки, надетые явно не по погоде, еще выше – нежно-голубое короткое платье с цветочным узором. Почти добравшись до лица, взгляд завис на открытом декольте, которое щедро демонстрировало обе округлости. Если бы не смутившее его серебрящееся в глубине распятие, Флейман бы так и утонул там всем своим существом.
– Разве это не очевидно? Я твоя анима.
– Что? Я тебя не понимаю.
– Ну же, Феликс! Ты – Гарри; я – твоя Гермина. Уловил мысль?
– Мол, мы коллеги?
– Партнеры, – поправила Василиса, – которым важно узнать друг друга ближе. Иначе магия не произойдет.
– Какая магия?
– Театра, конечно же.
Девушка подошла ближе к Феликсу и обвила его локоть руками. Легкой, но при этом властной походкой она повела его в дендропарк.
– Для начала ты помнишь, как меня зовут?
Флейман замолчал в дилемме выбора между Василисой и Машей.
– Василиса?
– Та-ак, – улыбнулась она. – А фамилия?
– Воскресенская.
Василиса пару раз утвердительно кивнула.
– Теперь твоя очередь. «Феликс Флейман» – это псевдоним?
– Почему ты так думаешь?
– Писатели вечно выдумывают себе имена.
– Я любитель, графоман, текстотворец, но только не писатель.
– И все же? Это не ответ.
– Это мое настоящее имя.
– Покажешь паспорт?
– Не ношу с собой.
– Тогда вопрос твоего имени останется открытым.
– Дело твое – верить мне или нет.
– А отчество у тебя тоже дикое?
– Константинович.
– Феликс Константинович – какое сочетание! Хочешь я всегда будут к тебе так обращаться?
– Можно просто Феликс.
Воскресенская прижала к себе локоть Флеймана еще сильней, когда шедшие им навстречу молодые люди стали разглядывать их точно музейные экспонаты. Через ткань рукава Феликс почувствовал мягкую женскую грудь.
– Феликс Константинович, вы заметили?
– Что именно?
– Как эти парни на нас смотрели?
– У меня нет привычки разглядывать людей.
– Ты уверен?
– Да, особенно мужского пола.
– Интересно, о чем они подумали?
– «Почему такая красотка гуляет не с нами»?
Воскресенская засмеялась и хитро посмотрела на Феликса. Не дождавшись от него продолжения, она отпустила его руку.
– Женя сказала, что у тебя уже кто-то есть. Это правда?
– Почему она должна это знать?
– Ты снова увиливаешь?
– У меня никого нет.
– Почему?
– Мне нравишься ты.
Василиса сдержала смех, вытянув уголки губ чуть вперед, сделав их немного утиными.
– Спорим я докажу тебе обратное?
– Попробуй.
– А впрочем, забудь. Расскажи мне лучше, о чем пишешь сейчас.
– Зачем?
– Хочу рассказать тебе, кто ты.
– Какая самоуверенная. Ладно. Допустим, это эссе.
– О чем?
– О вдохновении.
– То есть вся твоя писанина о том, что тебя побуждает писать? Такой замкнутый круг?
– Для меня вдохновение – это нечто большее, чем просто побуждение к творчеству. Оно скорее топливо для разжигания воображения.
– Зачем?
– Чтобы видеть и слышать то, что не замечают другие.
– Например?
– Однажды я слышал, как дождь играл мелодию на лужах точно профессиональный оркестр.
– А еще?
– Я видел, как после дождя расцвела семидугная радуга.
– А еще?
– Как сверкала в небе черная молния.
– Ты фантазер.
– Я инспирист.
– Ты максималист, а не инспирист, – становясь все серьезнее, заключила девушка. – Среди молодежи таких как ты много. Все вы верите, что обладаете исключительным даром и что способны продемонстрировать его всему миру. В ваших головах постоянно зреют грандиозные идеи, а порой и гениальные открытия. Но вам не хватает сил и возможностей все реализовать и донести до людей. Потому что все эти идеи нафиг никому не нужны.
– Хочешь сказать, что видишь людей насквозь? – сдержанно спросил Феликс, хоть и был сильно уязвлен услышанным. – Интересно, что еще расскажешь про меня?
– Днем университет, вечером жизнь в свое удовольствие. Книги, кино и музыка создали иллюзию яркой и насыщенной жизни. Ты даже убедил себя, что нашел исключительный смысл существования. Но в то же время не хочешь принять, что все твои умозаключения легко можно растоптать обычными аргументами точно дом из песка на песке.
– Что еще?
– Все чаще тебя посещает чувство, что ты родился не в ту эпоху. Лет так сто двадцать назад твои идеи славно приняли бы, а так до твоей софистики никому нет и не будет дела. А хуже того, что ты не написал в своей жизни ни строчки.
– Ты в этом так уверена?
– Более чем. Ты просто набиваешь себе цену, называясь эссеистом, переводчиком или кем бы то ни было еще, кем ты не являешься.
– Чего ты добиваешься?
– Хочу открыть тебе глаза, что я та еще язва. Мне становится смешно, когда люди вроде тебя говорят, что я им нравлюсь.
– Если не перестанешь, влюблюсь в твое рациональное мышление.
Воскресенская закатила глаза.
– Мне надоело гулять с тобой. Проводи меня до остановки.
– Ладно. Какой транспорт тебе подходит?
– Серьезно? На такой паршивой ноте ты отпустишь девушку домой?
– Если девушка плохо себя ведет, ее следует наказать.
– Этим ты только себя накажешь.
– В таком случае, попытаюсь удержать ее силой.
Фыркнув, Василиса ускорилась, чтобы уйти от наскучившего собеседника. Флейман, сохраняя невозмутимость, продолжил идти с прежней скоростью. И только когда девушка скрылась за слепым поворотом, он перешел на стремительный шаг. Однако смысла в этом не было – Василиса вполне спокойно ожидала его на скамейке, скрытой в кустах. Вот только когда Феликс догнал ее и сел рядом, она демонстративно отодвинулась от него на целый метр.
– Даю тебе последний шанс.
– Весьма великодушно с твоей стороны.
– Давай, если наши взгляды в отношении искусства совпадут, то я соглашусь с тобой встречаться.
– Как мы это узнаем?
– Я буду задавать тебе вопросы, а потом просто скажу совпало или нет.
– А как я пойму, что ты меня не обманываешь?
– Условимся, что я тебе в конце докажу.
– Идет.
– Для начала скажи, что для тебя совершенное искусство?
– Супрематизм Малевича.
– Почему?
– В отличие от своих предшественников Малевич создает что-то новое, а не подражает природе и окружающему миру. В его геометрических фигурах отражается гениальность человека, как творца.
– Идеально ровный квадрат эстетичнее обнаженного женского тела?
– Каверзный вопрос?
– По правилам только я могу задавать вопросы.
– Ты это не оговаривала.
– Заканчиваем игру?
– Супрематизм – это идеология, а женское тело – эстетика. Их нельзя сравнивать.
– А если девушка снимает эротические фотографии, а потом выкладывает их в интернет, чтобы привнести в мир больше эстетики – это не считается идеологией?
– Это даже не искусство. Скорее распутство.
– Хорошо. Предположим, что я выкладываю в соцсетях свои фотографии в одном нижнем белье. При этом по-максимуму использую свое мастерство художника. В таком случае, ты изменишь свое мнение?