Зайдя в свой корабельный кабинет, Шмор решил распаковать единственный походный чемодан, который содержал все необходимое для ведения войны: бритвенные принадлежности, несколько комплектов нижнего белья, кое-что из одежды и плюс десяток книг к этому. Остальное ему не требовалось, потому что он и так состоял на полном имперском обеспечении. Каково же было его удивление, когда возле стола для заседаний он обнаружил на полу не один чемодан, а целую кучу!
Как человек взвешенный, Шмор, не имея обыкновения сначала орать, а потом разбираться, решил сделать наоборот. Раскидав кучу, он в самом низу ее нашел свой любимый чемоданчик и, отставив его в сторону, принялся рассматривать остальные вещи. Долго этого делать не пришлось, потому что все рюкзаки и чемоданы он уже видел ранее. Где? В комнате своего сына.
Сначала императору в голову закралась мысль о том, что неопытный в секретарских делах Филер смог прихватить все эти вещи по ошибке. Ничего страшного в этом не было, и Шмор собирался было позвать барона, чтобы тот распорядился отправить вещи сына на склад, но неожиданно откуда-то послышалось шуршание.
Император, тихо переступая через рюкзаки, принялся искать место, издающее необычные звуки, и взгляд его уперся в несуразно большой чемодан. Этот чемодан был каким-то странным. Его покрывала сеть маленьких дырочек, просверленных, по всей
видимости, обычной электрической дрелью. Но самое интересное – шорох исходил именно изнутри чемодана. Причем звук этот, меняясь, постепенно перерос в хруст, сопряженный с чавканьем.
Шмор, принюхавшись, уловил запах картофельных чипсов с беконом. Чемодан, казалось, жил своей собственной жизнью – вкусной и сытной. Вдруг чавканье прекратилось и что-то булькнуло. И здесь у императора не осталось больше никаких сомнений. Ведь если крысы могут жрать чипсы сколько угодно, то чавкать они не умеют. А булькать газировкой, хлебая ее из горлышка бутылки, – тем более!
Император топнул ногой, и бульканье тут же прекратилось. Недобро улыбнувшись, Шмор громко крикнул:
– Барон! Выбросьте этот баул с крысами в открытый космос!
Из чемодана немедленно долетел глухой вопль:
– Не надо!
Шмор, подойдя к говорящему чемодану, отстегнул замки, перебросил его верхнюю крышку в сторону и увидел прищуренные, но все равно полные ужаса глаза сына.
Величина чемодана позволила Шморенышу лежать, вытянувшись в полный рост, но пустого места вокруг наследника престола все равно не оставалось, так как любая щель между его телом и стенками была заполнена упаковками чипсов и пластиковыми бутылками с шмороколой.
В первую секунду император растерялся, потому что никак не мог ожидать такого поворота событий. Ему вдруг захотелось тут же залепить сыну оплеуху, так сказать – не разгружая чемодана.
Но он нашел в себе силы просто спросить:
– Что это значит?
Глаза Шмореныша уже привыкли к свету и потому широко распахнулись навстречу отцовской сдержанности. Он, моргая и излучая волну страха перед неизбежным наказанием, старался выглядеть истинным воином и потому напыщенно заявил:
– Никто и ничто не удержит меня от великих дел!
– Понятное дело, – кивнул головой отец, успокаиваясь и подсчитывая глазами количество пустых бутылок в чемодане. – И где же в твоем боевом корабле санузел?
Наследник, сунув руку куда-то под себя, вытащил одну из порожних бутылок и сказал:
– Вот здесь.
– И ты в темноте ни разу не перепутал емкости? – поинтересовался Шмор.
– Я же не идиот! – воскликнул Шмореныш. – Запах разный.
Император поймал себя на том, что в голове у него во время разговора с сыном билась всего одна мысль: «Надо немедленно вернуть его домой!». И сын, видимо, догадался об этом, потому что вдруг произнес:
– Отец, даже не думай о возвращении! Возвращаться – плохая примета.
Шмору вдруг подумалось, что в поступке его сына есть огромная доля храбрости, пусть и безрассудной. Ведь он знал, что все равно когда-нибудь придется вылезать из чемодана. Пусть с сообщниками или без – не попасться на глаза в небольшом звездолете невозможно. Но тут же пришла вторая мысль, которая затмила собой все на свете, и она гласила: «Какая сволочь ему помогла?!» Жизненно опытный император даже думать не стал о том, что сын сам смог организовать проникновение на борт звездолета.
Вместо этого Шмор просто спросил заинтересованно:
– Слушай, а как же по-большому в чемодане ходить?
– Пока не хочется, – серьезно ответил наследник. – Но если что – у меня нож есть для разрезания крышки.
Шмор, понимающе кивнув головой, сказал:
– Ну что же, пришла пора размяться, сынок. Ну-ка, ну-ка!
С этими словами император, наклонившись, взялся пальцами за одно из оттопыренных ушей сына, потянул его на себя и извлек наследника из чемодана.
Через несколько минут Шмор уже все знал. Сын его, сидя на диване, сморкался в платок, выданный ему отцом, и тер красные заплаканные глаза.
Император, прохаживаясь по кабинету, негромко говорил:
– Шморчик! Я понимаю твою юношескую порывистость, потому что сам когда-то таким был. Но любая храбрость должна опираться на разум. Ибо храбрость без разума – дурость. То, что ты сделал, не геройство, а самая натуральная глупость, граничащая с идиотизмом! Если б у меня еще были сыновья, я бы сам тебя с собой взял. Но ты один! В истории нашей династии никогда не происходило того, чтобы император с наследником отправлялись на войну вместе (да еще в одном звездолете). А если наш истребитель будет взорван вражеской ракетой? А вдруг нас обоих захватят в плен? Что будет с Шмордоном?
– Ничего с ним не будет, – тихо ответил Шмореныш, потирая ухо.
– Да, я с тобой согласен, – сказал Шмор. – Он останется цел. Только к власти придет другая династия. Даже сейчас, пока мы здесь вдвоем, что мешает какому-нибудь барону захватить в метрополии эту самую власть?
– Наш Звездный Флот мешает, – ответил Шмореныш. – Пусть только попробуют! Вернемся и расколошматим всех и вся!
– Соображаешь, – произнес император, усмехнувшись довольно. – Но зачем приходить к этому? Наследник, занимающий престол, пока император воюет – лучший гарант внутреннего мира в империи…
А вот с бароном Филером состоялся совсем другой разговор.
Пока Шмореныш откисал в ванной, Шмор у себя в кабинете разбирался с начальником разведки, влезшим совсем не туда, куда следовало. Сидя на диване, император разглядывал пылающие уши Филера, замершего перед ним в строевой стойке, и говорил следующее:
– Вы, барон, не хуже меня, а даже лучше знаете законы разведки. Они чрезвычайно жестоки, потому что обоснованны. Вербанув кого-нибудь, разведка не выпустит его из своих цепких рук до тех пор, пока он будет приносить пользу. А когда агента выжмут до конца, его либо убьют (потому что слишком много знает), либо сдадут с потрохами. Последнее касается в первую очередь тех, кто предает свою Родину за деньги, ибо таких презирают даже сами разведчики. Но подростки еще жестче, потому что их мир черно-белый. Наследник надавил на вас один раз и у него получилось. Вы, не выдав его мне, тем самым совершили два ужасных поступка: подсели к моему сыну на крючок (что достаточно странно, учитывая вашу квалификацию) и предали меня. Да-да! Не надо возражений! Вы приносили присягу мне, а не моей семье. И служить должны только мне! А дальше – как судьба распорядится. Во славе ли, с гонениями ли от следующего императора – но с честью!.. Вот скажите, что теперь делать?
– Ваше величество, – торопливо сказал Филер. – По прибытии в точку встречи с флотом я возьму самый быстроходный челнок, доставлю вашего сына в Шмору и мы останемся там.
– Вы нужны мне здесь, – покачал головой император.
– Тогда отправим его с каким-нибудь надежным офицером.
– Возможно, – задумчиво сказал Шмор.
Спустя минуту он поинтересовался:
– Чем он вас испугал? Личной камерой в бомбе Шмора Великого?
– Так точно.
– Хм, богатое воображение,– усмехнулся Шмор. – Значит, так: пока мы не соединимся с флотом, займетесь наследником, раз именно вы виноваты в его присутствии на борту. Чтобы он не слонялся без дела, научите его обращаться со скафандрами, управлять спасательным ботом, покажете ему боевые рубки ракетных батарей.
– Слушаюсь! – отрапортовал повеселевший Филер. – Разрешите исполнять?!
– Исполняйте, – разрешил император. – И еще… Если из-за вашего преда… ну, назовем проступок разгильдяйством. Если из-за вашего разгильдяйства будет проиграна эта война, место в стальной бомбе будет обеспечено вам на все сто процентов. Только теперь уже мной!
*
Император, подумав о стальной бомбе Шмора Великого, усмехнулся и попытался вспомнить выражение лица Филера в тот момент, когда он сообщил ему, что угроза, придуманная сыном, никуда не исчезла. Шмор напрягся и удивленно задрал брови вверх. Выражение лица барона в памяти отсутствовало! Император попытался вспомнить само лицо Филера и через некоторое короткое время понял, что это опять-таки не удается. «А какой он вообще из себя?» – вдруг возникла мысль.
Не худой и не толстый, не высокий и не низкий, не носатый и не безносый, не ушастый и не безухий… Этих «не» набиралось столько, что, собрав их в одну большую кучу, касательно внешности барона можно было прийти лишь к одному выводу. Этот вывод вытекал из вопроса: «Каков из себя Филер?» И звучал он так: «Никакой». Причем это заключение соответствовало и характеру начальника разведки: не вспыльчивый и не спокойный, не веселый и не грустный – и так далее, и в том же бесконечном духе.
Эта безликость насторожила императора, и он вдруг пожалел, что рядом с ним сейчас нет надежного графа Вискерса, или хотя бы того же забулдыги Хлебазла, у которого наверняка имелось досье на барона. Откуда Филер выплыл, император не помнил, но знал, что барон был начальником разведки уже в прошлую войну и Шмор Двенадцатый его сильно ценил.
Шмор встал, подошел к иллюминатору и увидел, как Звездный Флот разделился. Основная масса кораблей пошла за императорским истребителем, а шесть громоздких, устаревших крейсеров Четвертой Гвардейской эскадры отвернули влево и скоро потерялись среди сверкавших вдалеке звезд.
Император корил себя за то, что все-таки решил оставить наследника с собой. Но отправлять его одного, пусть даже в сопровождении надежного офицера, ему не захотелось. Что-то удержало его от такого шага. А что именно?
Шмор, проанализировав свои предчувствия, вдруг понял, что его насторожило именно предложение Филера. Как оценивается надежность по мнению барона? Офицер должен быть предан в первую очередь кому: императору или начальнику разведки? Ведь в разведке свои законы. А каков из себя Филер? Не старый и не молодой… Ну, и так далее.
Император, недобро улыбнувшись, решил в процессе военных действий пообщаться с Хлебазлом и узнать у того о бароне как можно больше.
*
На следующий день (по корабельному времени) во всех коридорах истребителя разнесся звук сирены. Это был сигнал о появлении противника. Шмор оказался в капитанской рубке одним из первых.
– Что случилось? – спросил он у вахтенного офицера.
– Челнок противника, – ответил офицер. – По классификации – джабль первого класса. Идет по прямой навигационной линии: Тринадцатая планета Джаппурии – Шмордон. Вышел на связь, просит стыковки.
Капитанская рубка тем временем наполнялась народом. Император, оглядевшись, тут же выгнал из нее всех лишних (включая своего сына), оставив лишь капитана истребителя и барона Филера. Капитан занял место за пультом управления, а радист включил опознаватель.
Капитан пояснил:
– Сейчас джабль назовется сам. У него это действие в автоматическом режиме запрограммировано.
Механический голос тут же сообщил:
– Полицейский джабль первого класса «Совесть в стакане» просит стыковки.
Император, издав нервный смешок, заметил:
– Надо же! Первый корабль, попавшийся моему отцу, носил название «Нежный бутон юности». А этот – «Совесть в стакане»! Неужели королева Джаппурии так сильно разочаровалась в жизни за последнее время?
– Надо смотреть по обстоятельствам, ваше величество, – подал голос Филер. – «Нежный бутон юности» нанес поражение прошлому императору.
– А «Совесть в стакане» может принести хорошие вести, – прозвучал вдруг голос.
Шмор, обернувшись, увидел Крокозябла-старшего, сумевшего втиснуться между блоками оборудования в то время, когда император выгонял из рубки всех лишних.
– Очень даже неплохое название, – продолжил банкир, выходя из угла. – Это к деньгам.
– Конечно, – желчно ответил император. – Вам, Крокозябл, любое поражение Шмордона выливается в деньги!
– Не скажите, ваше величество. Я ведь плачу налоги! А любая прибыль в казну – чистая победа для Шмордона. Чем лучше купечеству – тем лучше государству.
– Как знать, – сказал император.
В звуковое пространство рубки вдруг ворвался грубый живой голос:
– Алло! Неизвестный шмордонский корабль! Говорит джабль! Код двадцать восемь ноль пять! Код двадцать восемь ноль пять! Прошу стыковки!
Филер, вздрогнув, вдруг мягко, но настойчиво отодвинул Шмора плечом от радиста, взял в руку микрофон и сказал в него:
– Двадцать восемь ноль пять, я ноль один – ноль один. Стыковку разрешаю.
– Понял, ноль первый! – донесся радостный голос из динамиков. – Приступаю к стыковке!
Филер положил микрофон и взглянул на императора. Тот, застыв, недоуменно смотрел на барона.
– Извините, ваше величество, – сказал Филер. – Под таким кодом значится один из моих агентов, засланных в Джаппурию более трех лет назад. Информации о нем не было, но за него я могу поручиться.
– Хорошо, – кивнул головой Шмор. – Только перед открытием шлюза обеспечьте весь экипаж противогазами.
– Будет исполнено! – сказал барон.
– Ноль один – ноль один? – спросил вдруг Шмор, прищурившись.
– Это просто позывной, – ответил Филер и улыбнулся.
Через час в кабинет императора постучался Крокозябл.
– Это правда, ваше величество, – сказал он, радостно потирая руки. – Тринадцатая планета действительно является золотой. Шпионы, отрабатывавшие там каторгу (целых три года), сумели сбежать. Они захватили с собой около пятиста килограммов золотого песка. Проба низковата, но зато почти без примесей. Барон Филер – выдающаяся личность!
– А барон здесь при чем? – поинтересовался сидевший в кресле Шмор.
– Ну как же? Ведь именно он подготовил таких классных агентов!
– Именно из-за их классности они три года вкалывали на каторге?
– А итог каков? – Крокозябл рассмеялся.
– И что, вся планета золотая? – с недоверием спросил Шмор.
– Шпионы говорят – участками. Но все равно! Предлагаю быстро заключить мир и оттяпать планету в пользу Шмордона. Я прямо сейчас готов взять ее в аренду! Налоги обязуюсь платить исправно.
– Погодите, – поморщился император. – Мы еще войну как следует не начали, а у вас сердце болит о заключении мира. Где эти шпионы?
– Их допрашивает Филер. Он уже заканчивает. Сейчас сюда приведет.
– Хорошо. Ответьте мне, куда делся ваш сын? Он уже давно должен был ликвидировать посольство и встретиться с нами.
– Лорд Крокозябл влип в неприятности, – печально вздохнул Крокозябл-старший. – Я послал за ними грузовой корабль. Он эвакуировал на него весь штат, а сам под видом дезинфекции леса решил замести следы, чтобы отбытие посольства на орбиту выглядело естественным. Капитан корабля послал радиограмму печального содержания. Оказалось, мой сын забыл использовать одну из газовых шашек, и она осталась у него в кармане пиджака. Когда он поднялся в корабль, его угораздило споткнуться, и шашка сработала. Что это был за газ – я не знаю (не худо было бы спросить у Филера, это его шашки), но капитан сообщил – редкостная гадость. Все люди вместе с капитаном и лордом Крокозяблом на спасательных ботах эвакуировались обратно на Слякоть, а корабль так до сих пор и болтается вокруг планеты. Больше пока ничего не известно. Надо будет установить место высадки и организовать десант для спасения посла со своими людьми и экипажа корабля.
– Бес знает что! – выругался император. – Все идет не так… Кстати, где мой секретарь Вискерс? Почему он не прибыл на борт истребителя?
– Хм, – кашлянул Крокозябл. – Видите ли, ваше величество, у них там, на флагманском бомбоносце, сложилась дружная компания. К Вискерсу с Хлебазлом присоединились маркиз Шухер и пропистор Инквизит. Лорд Надолб даже был вынужден закрыть офицерский бар, так как эта компания вылакала в нем все спиртное. Когда вы назначили Шухера командующим Четвертой Гвардейской эскадрой, троица отправилась провожать его к новому месту службы. На крейсере «Победитель», куда они прибыли, обнаружился бар, полный алкоголя (Кернер – рачительный хозяин). Шухер дал приказ немедленно отделиться от основных сил флота и направил эскадру к Тринадцатой планете. А сам пригласил своих друзей в бар. Радист «Победителя» доложил: вся четверка проводит в баре военный совет, который длится уже сутки.
Шмор, разозлившись, заявил:
– Как только корабли флота займут места согласно дислокации, я сам отправлюсь к Тринадцатой планете и разберусь с этими пропойцами!
В дверь кабинета постучались, она отворилась и в щель всунулась голова барона Филера:
– Разрешите войти? – спросила голова.
– Да, – сказал император.
Он встал и занял место посреди кабинета. Крокозябл почтительно застыл позади него. В кабинет вошли два бородатых шпиона, сбежавшие с Тринадцатой планеты, и барон Филер, лицо которого сияло от счастья не хуже хрустальной люстры. Дивер и Сант, одетые в грязную робу, также имели наградной вид. Они, выставив нижние челюсти вперед, застыли перед императором в строевой стойке.
Шмор, оглядев их с головы до ног, сморщил нос и поинтересовался:
– Господа, чем от вас так воняет?
– Каторгой! – рявкнул Дивер и глаза его сверкнули геройством.
– Понятно, – кивнул головой император, отходя назад на три шага. – Рассказывайте.
Шпионы, перебивая друг друга, поведали обо всем, что творится на Тринадцатой планете.
– А сейчас их там четверо, – заканчивая рассказ, сказал Дивер. – И оружие у них – лучевые пистолеты. Остальные карьеры обслуживаются нашими собратьями. Они уже давно готовы к мятежу, потому что кормежка – дерьмо!
Шмор подошел к своему столу, выдвинул верхний ящик и достал из него небольшой деревянный пенал, инкрустированный жемчугом. Открыв этот пенал, император взял оттуда две золотые медали и, подойдя к шпионам, приколол награды каждому из них прямо на робу.
– Поздравляю! – торжественным голосом произнес Шмор. – Отныне вы являетесь кавалерами медали имени «Шмора Великого», что возводит каждого из вас в личное дворянство и автоматически обеспечивает пенсией в размере одного серебряного бабоса ежемесячно.
– Ура! Да здравствует император! – хором крикнули оба шпиона.
– Господа кавалеры! – продолжил Шмор. – Я понимаю, что вы устали и хотите отдохнуть. Вам положен отпуск! Тем более – за три года. Но сейчас Шмордон находится в состоянии войны и отпуска отменены. Поэтому прошу вас немного потерпеть. Поступите в распоряжение бригадира Филера, а после победы над Джаппурией получите все, что заслужили. Можете идти.
– Простите, ваше величество, – подал голос Сант. – Есть еще кое-что.
– Да? – удивился такой наглости император. – Что вы хотели?
– Мы доставили пятьсот килограммов золотого песка. Согласно законам Шмордона нам полагается двадцать пять процентов вознаграждения.
– Ах, вот оно что, – император сделал рукой разрешающий жест и добавил, – ну, если полагается…
– Минуточку! – вскричал вдруг возникший справа от Шмора Крокозябл. – Какие двадцать пять процентов? Это за находку клада полагается! Причем на территории Шмордона. А Тринадцатая планета нам пока не принадлежит. Значит – уже не клад. А если и клад – то не наш (опять-таки, пока). Далее – мы ведем войну. Шпионы – государевы люди. Получается, что доставленное ими золото является самым натуральным трофеем! А трофеи полностью принадлежат Шмордону, так как мародерство запрещено!
– А-а-а, – протянули шпионы хором.
– Знаете, господин Крокозябл, вы как всегда правы! – воскликнул император.
– М-м-м, – промычали Дивер и Сант.
– Барон, какие звания носили эти доблестные офицеры? – обратился Шмор к Филеру.
– Дивер был капитаном, а Сант обер-лейтенантом, – доложил барон.
– Издайте приказ, я подпишу, – сказал император. – Санту присвоить звание майора, а Диверу подполковника.
– Слушаюсь! – отрапортовал Филер.
– Поздравляю, господа кавалеры! – рявкнул Шмор шпионам.
– У-у-у, – ответили они хором.
– Я вас больше не задерживаю.
Филер тут же схватил обоих шпионов за руки и выволок их в коридор.
Оттуда донесся вопль Дивера:
– Пятьсот килограммов! Кому?!
Раздался громкий звук затрещины, дверь в кабинет хлопнула и наступила тишина.
Император, посмотрев на потирающего руки Крокозябла, заметил:
– А вы всегда вовремя.
– На то я и банкир, – улыбнулся Крокозябл.
– Не подскажете, что можно купить за один серебряный бабос? – задумчиво спросил Шмор.
– Двадцать семь кружек дрянного пива, – тут же произвел калькуляцию Крокозябл.
– Видите, ежемесячно даже по кружке в день не выходит, – сочувственно сказал император.
– Как раз хорошо для печени, – сообщил банкир. – Хоть три дня отдохнет от такой гадости. А на каторге они и этого не имели. Так что пусть радуются.
*
Операция по блокаде четырех обитаемых планет прошла быстро и успешно. Боевые звездолеты заняли места на орбитах и перекрыли сообщение между ними. Истребитель «Клинок» завис между планетами Сочи и Потенцией, и с его борта император руководил боевыми действиями. Флагманский бомбоносец «Империя» под командованием лорда Надолба находился на орбите Слякоти.
Была передана радиограмма, в которой говорилось о несоблюдении властями Джаппурии условий прежде заключенного «Договора о мире»; об избиении посла Крокозябла и о посрамлении гордости и чести Шмордона. В этом же тексте объявлялась война, и предлагалось немедленно капитулировать.
Ответ пришел достаточно быстро и звучал так:
«Вам опять неймется? Ответ дадим после того, как отыщется Премьер-министр Морс. Министр полиции Квас».
– Они что, идиоты? – удивился Шмор после прочтения ответа, невольно повторив слова Шмора Великого.
– Нет, ваше величество, – ответил Филер. – Это обычная безалаберная джаппурская действительность.
Спустя десять часов пришла официальная радиограмма:
«Ваши действия являются нарушением «Договора о мире» и говорят о невозможности дальнейшего цивилизованного общения. Мы принимаем вызов и будем сражаться до последней капли крови. Но если у вас есть конструктивные предложения, мы готовы поделиться с вами Четырнадцатой планетой, которую вы хотели захватить в прошлую войну. Королева Белла».
Шмор, прочитав радиограмму, поинтересовался:
– Это что? Вызов или торговое соглашение?
– И то и другое, – ответил барон.
Император задумчиво спросил:
– А какова она из себя?
Барон, сразу понявший, о ком идет речь, ответил:
– Говорят, недурна собой. Ей двадцать пять лет. У нее есть маленькая дочь. Вроде как от Джема Баламута.
– И она его любит?
– Да. Лорд Крокозябл с ней встречался. Он может осветить этот вопрос полнее.
– Кстати, вы нашли его?
– Лорд Надолб передал сообщение, что из места, называемого «Жабья Радость», идет сигнал радиомаячка. Он просит разрешения на высадку десанта.
Крокозябл-старший, вздохнув, добавил:
– Это место находится как раз там, где приборы моих кораблей фиксировали большое количество металла.
– Но шпионы говорили, что джанкеры вывозили пустую породу, – сказал Шмор.
– Вы думаете, будто они, сидя в своем карьере, много видели? – усмехнулся Крокозябл. – А что грузили на других точках выработки? Ваше величество, прошу вас приказать высадить там десант.
– Необходимо сначала узнать, что происходит на планетах, блокированных нами.
– Это можно сделать легко.
Император бросил на Крокозябла недоверчивый взгляд.
– Да-да, ваше величество, – сказал Крокозябл, прижимая ладони к груди. – Сейчас я все организую!
Спустя двадцать минут в кабинете Шмора уже стоял шморовизор и Крокозябл, клацая кнопками пульта, искал новостной канал. Император, сидя на диване, ждал. Наконец банкир нашел нужную программу и, спросив позволения, уселся в кресло.
Шмор, как человек образованный, знал несколько языков, в том числе и джаппурский. Более того, сразу после Второй Джаппурской войны он приказал выучить язык противника всем офицерам флота. Ну а Крокозябл в силу своей профессии вообще был полиглотом и потому переводчик им не требовался.
На экране возникла большая площадь какого-то жаркого города. Ее заполняла толпа людей, одетых по-пляжному. В центре возвышалась деревянная трибуна, на которой стоял человек в фиолетовой одежде, державший в руке длинный посох.
