В году 1238 от Рождества Христова

– Почему урусуты называют нас татарами? Татар еще Чингисхан всех под корень вырезал. Нет сейчас татар, – недовольно отреагировал еще один из сопровождавших темника, тысячник-монгол.

– Говоришь, нет татар?… Теперь опять будут. Я татарин и такие как я тоже татары, – Бурундай повернул коня к дороге, по которой уходил его тумен и ожег его плетью.

Проводив глазами всадников, Милован широко перекрестился:

– Слава те Господи, и на этот раз пронесло.

– Что ты князь, какое пронесло, они же село жгут, дома, церковь, твой дом, – не понимал князя Любим.

– Уходят поганые, а село… село отстроим, – уже почти весело говорил Милован.

– Так он видел, чего предупредил, что снова вернуться, – Любим явно не был столь оптимистичен как его князь.

– Вернутся, снова биться будем, сожгут, снова обстроимся. Слава Богу, мы живы, и много живых осталось, а раз живы, не пропадем.

После того как известие об уходе татар распространилось по всему «острову», отец Андрей собрал народ возле церкви-времянки и стал творить хвалебную молитву, благодарить Господа за избавление от врага. Поднимающиеся густые клубы дыма от горящего села, уже не воспринимался как бедствие – то был вестник победы. Ведь теперь можно выйти со спасительного болота, которое, как ни крути, являлось гиблым местом – за эти несколько дней от холода и сырости успели заболеть много людей, в первую очередь стариков и детей, и едва ли не все в той или иной степени страдали от плохой воды. Теперь можно вернуться хоть и на пепелище, но обжитое многими поколениями киверичан, удобное для жизни место.

Весь остаток дня на «острове» царило приподнятое настроение. Милован, тем не менее, заставу у гати не снимал – а вдруг это всего лишь татарская хитрость. А с восходом следующего дня застучали топоры, повалились деревья, для восстановления разобранной части гати. Но сначала пришлось разбирать «кучу» из татарских трупов. Хотели скинуть их прямо в трясину, но Милован приказал снять с них оружие и ценные вещи, если есть, после чего снести в свежевырытую большую яму на берегу. Но трупов оказалось слишком много, так что пришлось вырыть не одну, а три ямы, которые тут же заполнялись болотной водой. Этим воинам не повезло быть сожженными во славу духа Сульде, их просто побросали в воду и сверху засыпали землей.

Гать восстановили и первые разведчики пошли в село. Вернулись, сказали, что татар след простыл, а от села остались одни головешки да печи. И еще, повсюду лежат неубранные тела. В обезображенных и уже несколько дней лежащих на тающем снегу трупах родственники узнавали своих, обмывали, прибирали… рыли могилы. Бояна нашла буквально искромсанное тело Ждана. Его и отца Амвросия отпели в первую очередь. Потом настал черед оружников… Отпевания длились несколько дней. Потом… а потом вновь застучали топоры. Первым делом стали ладить новую церковь, княжий дом… избы для смердов. Потом снег совсем сошел, ушла талая вода – пришла пора пахать и сеять…

Матушка Марфа так и не смогла оправиться после гибели мужа. Она угасала не столько от болезни, сколько от гложущего изнутри горя. Незадолго до ее смерти отец Андрей попросил у нее соизволения взять в жены Веселину. Согласие было получено, а вскоре матушку-попадью похоронили рядом с отцом Амвросием. Венчание и свадьбу пришлось отложить не только из-за кончины матери невесты. Отец Андрей не мог сам себя венчать, а во всей округе не осталось более ни одного прихода, ни одного священника, либо разбежались, либо погибли. Оставалось одно, найти такого же, как отец Андрей священника-беженца.

Несмотря на всеобщее бедствие и появление в селе большого количества вдов и осироченных детей, в воздухе словно витала какая-то непоколебимая всеобщая уверенность в будущем. Ведь у киверичан был князь, которому они безоговорочно доверяли. Слава о князе Миловане быстро распространилась по ближним и дальним весям. В Киверичи, надеясь получить защиту, вновь потянулись беженцы со всей разоренной округе. Шли и дорогой, приходили и лесом, шли и одиночки и семьями, а то и деревнями. Приходили к князю, кланялись в пояс, просили принять под свою руку. Приходили, и смерды, и ремесленники, и ратные люди-оружники, разочарованные в способности своих князей, не сумевших дать отпор степным завоевателям. Пришел как-то босой, в разорванной рясе немолодой беженец-священник. Его приветили, накормили, обули, зашили рясу… Он же вскоре и обвенчал в новой церкви отца Андрея с Веселиной. К осени срубили на месте старых новые княжий и поповский дома, где в первом стала жестко править княгиня Голуба, а во втором кротко матушка Веселина. Бояна теперь жила на два дома и была желанной, и у княгини, и у матушки-попадьи… Молодая княгиня, не сблизившаяся с Бояной за много лет проведенных под одной крышей, теперь же что называется, души в ней не чаяла. Правда, изредка, когда рядом никого не было, они в шутку разыгрывали сцены из своего детство. Голуба опять пыталась сделать из Бояны свою прислужницу, а Бояна в ответ озвучивала свое самое большое желание из девчоночьих времен, намять таки «нежные бока», все более наливающейся здоровой дородностью Голубы. Впрочем, вскоре стала ясна основная причина той дородности – Голуба понесла. Теперь эта новость стала основной в селе. Все гадали и рядили, кого родит молодая княгиня, наследника или девочку. Не до шуток стало и Бояне. К ней стал «поткатываться» молодой воин-беженец из разбитой дружины князя Тверского… Жизнь шла своим чередом.

Темник Бурундай и его тумен, прибыв под Козельск, сыграли главную роль во взятии этого небольшого, но строптивого городка. До него его неоднократно штурмуя не могли взять восемь туменов под командованием природных монгольских найонов, под общим руководством самого Бату-хана. Впрочем, об этих не очень приятных нюансах в среде высшей монгольской знати постарались поскорее забыть. Не мог низкородный темник считаться лучшим военачальником великого монголо-кипчакского войска. И этого статуса не могли изменить победы Бурундая. Он так и остался всего лишь темником, известным разве что тягой к полнотелым женщинам благородного происхождения. В этой связи было сложено немало анекдотов.

Схожая судьба ожидала и Милована. Только здесь его родовитость сыграла ту же самую роль. Не могли Рюриковичи, занявшие все без исключения княжьи престолы на Руси, терпеть в своей среде князя с более древней и законной родословной. Ни он, ни его потомки официального признания так и не получили, и постепенно их след истерся в Истории… Ведь древнюю и средневековую Историю России писали под диктовку и в интересах Рюриковичей, так же как впоследствии по заказу Романовых (тоже колено Рюриковичей), а потом большевиков. А История, написанная в угоду властьимущих, далеко не всегда соответствует действительности. Потому и не нашлось в официальной Истории народа, который стали звать русским, упоминаний о своих дорусских древних корнях, о князьях, в чьих жилах, в отличие от Рюриковичей, Романовых, большинства генеральных секретарей коммунистической эпохи, текла та же кровь, что и у русского простонародья. Потому не сохранилось в официальных летописях и описание подвига совершенного князем Милованом и его людьми во времена «Батыева нашествия». Но память людская она иной раз хранит то, что даже приказано забыть.

В оформлении обложки исползовано изображение с сайта: https://pixabay.com/ru/photos/исторический-odtwortwo-904716/ (https://pixabay.com/ru/photos/%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9-odtwortwo-904716/) по лицензии Public Domain