Кубанский хмель. Мюзикл

– А, это тебе подарок, – и подойдя к ней, раскрыл коробочку. В ней лежали серёжки с голубым камнем. – Как раз под цвет твоих глаз; – уточнил дед Константин, целуя в щёку, совсем онемевшую от такой щедрости дочку.

– И, где ж ты дед такие деньги – то взял? – с подозрительностью в голосе спросила жена.

– Места знать надо, – делано суровым тоном, откликнулся муж улыбаясь одними глазами и поворачиваясь на голос внучки.

– А, мне чего? – с обидой в голосе, глядя на всю эту церемонию, воскликнула Анютка и заплакала.

– Да вот же, смотри какие, красивые, – воскликнул дед и показал маленькой внучке блескучую бижутерию; – смотри, ещё красивее, чем у бабульки твоей и мамульки, – говорил дед одевая девчушке бусы на шею, клипсы на ушки, браслетики на запястья.

Довольная Анютка погасила слёзки, заулыбалась и стала всем показывать свои «драгоценности». Подойдя к Тимке, она покрутила у него под носом своими браслетиками:

– Эха, эха, эха чё мне дед подарил, – хвалилась она перед братиком. Но тот невозмутимо жевал оладушек, не отрывая глаз от телеэкрана.

– Деда, а чё, ты Тимке купил в подарок? – с некоторым интересом выспрашивала она.

– А, Тимке вот это, – ответил дед, доставая из кейса пёстро раскрашенный бутафорский из пластмассы кинжал. Подойдя к внуку, он положил ему на колени подарок и шутливо сказал: – В набеги ходить будешь, как абрек. —

– Тьфу ты, дед. Ну, какие нынче набеги? Пацана чему учишь, – с досадой в голосе отозвалась жена.

– Как это, какие набеги? А, по огородам соседским? А, в казаки – разбойники поиграть? Такой кинжал на всё сгодится. Да, Тимка? – обратился дед к малышу. – Ну? Что молчишь зайка, будто в рот морковки набрал?

Тот, забыв про оладушек, ухватил подарок и подняв руку кверху с зажатым в кулаке кинжалом степенно произнёс:

– Вот съем оладушки и кашу, вырасту большой и всех материть буду. —

Мужики дружно зашлись в хохоте, а женская половина осуждающе глядя на мальца, вздохнула:

– Это ж надо, кто растёт. —

– Дед ещё и не тому научит, – буркнула бабуля, махнув рукой.

– Истинный казачура, – довольно пророкотал дед, глядя на малыша. – Ну, а теперь все к столу. А, то Николка – Пароход заждался. —

– А, чё ж ты его не пригласил к столу? – встревожено встрепенулась жена.

– Приглашал. Да он отказался. Я, говорит, за штурвалом, – ответил дед, наливая в стопки.

– А, почему Николка, да ещё и «пароход?» – удивлённо заинтересовалась старшая внучка.

– Ну, во – первых, фамилия его Пароходов, во – вторых, он судовой механик, в – третьих, он двадцать пять лет ходил по Хатанге, есть такая река на Таймыре. Там он покорял морские просторы южного побережья Северного ледовитого океана, а теперь покоряет просторы северного побережья Чёрного моря. В – четвёртых, он и сейчас, хоть и на пенсии, а ходит в плавание, – пояснил дед, наливая по рюмкам.

Все выпили, закусили. Только Тома отказалась, сказав, что они с Томой идут в ресторан.

В ресторане «Кавказ» одном из лучших ресторанов Москвы, в отдельном будуаре за столиком на шестеро, персон, сидел мужчина и жевал. Он только что выпил стопочку водки, закусывая её тонко нарезанными пластиками малосольной стерляди. Его гладко обритая голова, за затылком превращалась в мощную шею и крутые плечи. Он внимательно вслушивался в звуки музыки звучавшей в большом зале ресторана. Который больше был похож на мюзик – холл, нежели на зал предназначенный просто для еды и танцующих посетителей. Это был зал, в котором было место и для музыкальной эстрады, и для дансинг – группы танцующей под песни и музыкальные мелодии, и для бесчисленного количества столиков расставленных во второй половине зала, так как первая предназначалась для любителей потанцевать. Был и ряд кабинок – будуаров расположенных по обеим сторонам входа в зал. Кабинки с тяжёлыми, плотными шторами были предназначены для приватных встреч тех посетителей, которые не желали «светиться» ни при каких обстоятельствах.

– А, сейчас ваш любимый романсьеро, исполнит для вас, дорогие гости новый, еще не петый никогда и нигде, романс. Встречаем нашего любимого маэстро, – объявил ведущий и захлопал в ладоши, приглашая и остальных посетителей поприветствовать аплодисментами певца, который уже вышел из – за кулисы и кланяясь направился к центру эстрады. Это был хорошо всем известный мужчина лет 40 – 45, высокий, стройный, очень красивый для его возраста. Женщины его обожали, а мужчины завидовали и его красивому голосу, и его большим деньгам, а в тайне слегка ненавидели за его популярность и востребованность у женщин.

Раздались первые аккорды, мелодичный проигрыш гитары в стиле романса и кумир запел.

Мне в этом доме не забыться поутру,

За лёгкой шторою давно таится иней.

Бормочет кто – то в простудившемся саду

Полузабытое нашёптывая имя.

Куда, зачем уносит листопад

Пьянящих дней зеленохвойный запах.

Но, как и прежде, как и много лет назад

Качает снег, сосна в своих мохнатых лапах.

Вечернею порой…

Туман – обман, туман

Мне головы не вскружит,

Не ляжет пеленой,

В крутые берега.

По большаку вдали

Лишь ветер пылью вьюжит.

Серебряной росы

Напрасно ждут луга.

По большаку вдали

Лишь пылью ветер вьюжит.

Серебряной росы

Напрасно ждут луга.

В который раз часы вполголоса поют,

В кустах ворочается забулдыга ветер,

Нетерпеливо деревца заката ждут,

А, небосклон, увы, так долго – долго светел.