Белые гондолы. Дары Отступника

Глава 24. Полицейская облава

Сразу всем присутствующим становится не до Марата и не до Лианы на "летающем" байке. И даже не до выигранных или проигранных денег. Те из солидных ночных болельщиков, кто пришел с охраной, рысью бегут к входу, бережно поддерживаемые под руки. Букмекерам с чемоданчиками и девицам в узких коктейльных платьях бежать куда сложнее, но и их уже нет на платформе. Однако очень быстро всем становится понятно, что у входа наверху тоже дожидается полиция, но уже в тишине, без включенных сирен. Часть почтенной публики трусцой и галопом тут же возвращается обратно и пытается скрыться в помещениях дока. Я бросаюсь к воде. Марат, на лице которого все еще читается недоумение и возмущение, скрестив руки на груди, сидит на своем байке и спокойно дожидается полиции, вероятно, решив не суетиться и не бросать свою машину. Я протягиваю руку Лиане, она легко запрыгивает на перрон. Девушка быстро говорит мне:

– Скорей побежали к служебным причалам, в моей гондоле спрячемся.

Вой сирен постепенно заполняет все помещения Дока. В коридоре прямо перед нами я вижу Михеля, который, придерживая дверь какого-то помещения, с нетерпением торопит тучного господина, спешащего скрыться за ней со всей возможной для его комплекции прытью. Мы бежим дальше. Вот и служебный причал. Мегафон многократно усиливает голоса полицейских:

– Никому не покидать помещение! Всем оставаться на своих местах!

"А вот Марат – почти что законопослушный гражданин, сидит на своем месте" – проносится нелепая мысль. Пролетев по полутемному длинному причалу мимо одинаковых светлых и блестящих гондол, мы останавливаемся у гондолы номер 112 и тихо переходим в нее. В гондоле совсем темно. Согнувшись, мы крадемся на корму и тут я вижу, что в гондоле мы не одни! На полу, прислонившись спиной к диванчику и согнув длинные ноги, сидит какой-то крупный парень. Я сразу узнаю эту стрижку ежиком, на которую падает отсвет далекого фонаря. Макс! Лиана тоже узнала своего старого знакомого и сомнительного делового партнера. Она шепчет:

– Макс? Что ты тут делаешь?

– Да ничего, сижу.

– А почему здесь?

– Ты ж моя байкерша, как-никак. И я тут у вас вообще больше никого не знаю! В гости зашел. Чаю нальешь?

Макс тихо смеется. Мы слышим, как полицейские выводят из раздевалки, столовой и подсобных помещений найденных там людей. На Макса нападает приступ говорливости:

– Нет, ну ты мне расскажи, как ты Марата обставила-то? Что там у вас у Головы было? Тихо так себе плетешься в хвосте всю дорогу, нормально так, без претензий. И вдруг – на тебе! А, Лиана? Что там было-то?

В ангар въезжает большой полицейский катер и медленно, на самых малых оборотах движется мимо гондол. Один из полицейских стоит на носу катера и лучом мощного фонаря обшаривает каждую лодку. Макс все никак не угомонится:

– Не, ну что за жизнь! Не, ну сколько я бегал, уговаривал разных людей на этот финал! Мало того, что она все карты мне путает своими фокусами, еще и этих кто-то на нас навел!

Я несколько раз пытаюсь шепотом остановить поток его жалоб. Макс твердо держится линии поведения со мной, которую он, видимо, выбрал с первого дня встречи: не обращает на меня никакого внимания. Тогда я на корточках подползаю к нему:

– Макс, тихо! Катер прямо перед нами!

В глазах у парня загорается злоба, он сильно толкает меня в плечо. Я падаю на спину на что-то твердое. Лиана вскрикивает:

– Ой, Давид, ты в порядке? Макс, ты, что, совсем с ума сошел из-за своих денег?

Я шарю под собой по полу гондолы и достаю сумку со вторым моим трофеем, добытым прошлой ночью в пещере за Головой. Это на него я довольно болезненно приземлился от удара Макса.

Полицейский, услышав нашу возню, включает сирену, достает мегафон и окончательно оглушает нас:

– Выходите, прятаться бесполезно! Вас хорошо видно! Быстро выходите из гондолы!

Я скидываю с плеча ремень сумки и забрасываю ее в тень, под диванчик. Я вижу, что Лиана так съежилась в тени, что ее не видно с катера. Я встаю, рядом выпрямляется Макс. Мы переходим на причал. Двое полицейских перепрыгивают к нам с катера. На наших запястьях щелкают наручники.

Дальнейшие три часа я провожу в борьбе со сном. Вернее, борется с моим сном молодой полицейский, который выводит нас из дока, сопровождает в машине в отделение, ведет короткий, к счастью, допрос и составляет протокол. Две бессонные ночи дают о себе знать, и я раз двадцать глубоко засыпаю, но только на пару минут. Тряска автомобиля, окрики полицейского быстро возвращают меня к невеселой реальности. Наконец, когда я довольно честно рассказываю, что я там делал и что видел, и все это переносится на бумагу, меня отводят в небольшое помещение с лавками вдоль стен. Там уже наслаждаются тишиной и покоем несколько мужчин, некоторых из них я видел на станции. Сев в уголок и как можно удобнее прислонившись к бетонной стене, я засыпаю.

Помучившись бредовым сном несколько часов, я просыпаюсь, когда уже рассвело. С удивлением обнаруживаю, что со мной остался только один человек, да и тот, похоже, не со вчерашней вечеринки в доке. Судя по несвежему виду и грязным волосам, он мелкий воришка или буйный алкоголик. Наверное, мои сокамерники вовремя сделали несколько звонков нужным людям, и их отпустили на поруки. Потомившись еще пару часов на жесткой скамье, я начинаю разминать затекшие ноги, прыгая на месте. Мой сосед бросает негромко:

– Эй, ты, кузнечик, за тобой пришли.

Я оборачиваюсь, и вижу, что открывший дверь полицейский действительно машет мне, показывая на выход. Я выхожу из камеры. Дежурный офицер, сидящий за окошечком у входа в участок, дает мне расписаться в том, что я не буду покидать город без соответствующего разрешения. Он кивает мне и говорит:

– Что ж ты сразу не сказал, что ты Влада К. племянник?

– Э-э, ну и что с того?

– Как это что? Он же за этим самым столом пятнадцать лет просидел, пока на пенсию не вышел. Звонит утром: "Посмотри-ка в гостевой, нет ли там Давида М, моего племянника? Он журналист, в доке работал, материал делал". А ты вот он тут как тут. Так что из города пока не выезжай, понятно?

– Понятно…

Я добираюсь до дома, по пути размышляя о том, что все сложилось чрезвычайно авантюрно и фантастично, но, в общем, я чувствую себя в известной степени героем этих событий. Загадку плавающей Головы мы со студентом раскрыли. Тайну древнего прибора мы раскрыли уже с Маркони. Лиана выиграла гонку, причем с моей помощью. Ее не поймали в доке, наверное, единственную из всех, кто был в эту ночь внизу. И череду везения завершает Влад, чудом оказавшийся бывшим полицейским.

Я поднимаюсь к себе на этаж, подхожу к двери, и вижу… что она полуоткрыта. Я осторожно прохожу в квартиру, перешагивая через груды вещей, выброшенных из шкафа в прихожей. Заглянув в кухню, я обнаруживаю ее тоже в полуразгромленном состоянии. Зайдя, наконец, в комнату, я вижу какого-то парня, преспокойно сидящего в моем кресле посреди разбросанных вещей. Он медленно встает, скрестив руки на груди. Я смотрю на его лицо, и оно мне кажется знакомым. Я почти уверен, что не видел его раньше, но черты мне кого-то напоминают. Парень спрашивает меня:

– Ну и где же ты их спрятал?

Я изумленно рассматриваю моего непрошенного гостя и замечаю, что на правой кисти у него синеет большая татуировка в виде все той же нашей злосчастной и зловещей Головы.

Глава 25. Парень с татуировкой

– Что спрятал?

– Ты знаешь, что. Я надеюсь, ты их полицейским не отдал?

Я машинально отвечаю:

– Нет…

– Это ты правильно поступил, молодец.

Парень внимательно рассматривает меня, не двигаясь с места. На вид ему от силы лет двадцать, он невысокого роста, стройный, с правильными чертами лица. С какими-то индийскими, словно подведенными черным глазами, в которых читаются решительность и бесшабашность. Он нагибается к столу, на котором в таком же беспорядке лежат мои вещи. Я замечаю, что там же тускло поблескивает черной сталью небольшой пистолет. "Ну все, я окончательно влип" – возникает мысль в голове у меня. Мой "гость" вытягивает из-под стопки книг лист бумаги. Несколько минут он что-то пишет, затем несколько раз складывает листок и говорит неожиданно вежливо:

– Ты уж извини за беспорядок. Ты ведь украл очень, очень ценные вещи, мне пришлось их поискать. Потратишь всего несколько часов работы, и все тут приберешь. Согласись, что это совсем немного по сравнению с полутора десятками лет.

– Каких еще лет?

– А в тюрьме. Ты же нас чуть не убил на лестнице. Еще хорошо, что в шлемах были. Мой, э-э-э, напарник, ребро, например, сломал. Ладно. Чтобы тебе еще дел тут не натворить под горячую руку, я, пожалуй, пойду. Отойди-ка в сторонку, вон туда.

Осознавая справедливость его слов, я не нахожу, что ответить. Отхожу от двери. Парень берет со стола пистолет и кладет в карман, аккуратно перешагивая через разбросанные по полу вещи, молча отдает мне бумажный листок и выходит из квартиры. В растерянности я подхожу к окну, вижу, как он выходит из подъезда, пересекает улицу и садится в легковую машину белого цвета. Я разворачиваю записку и читаю "Сегодня с 11 до 12 ночи буду тебя ждать за забором кирпичного завода. Приноси ОБЕ мои вещи, получишь девушку. Если забыл, где вход: за деревом, в 20 метрах от автобусной остановки. P.S. А если придет полиция, не получишь девушки НИКОГДА."

Меня бросает в холод. Они забрали Лиану! Я снова кидаюсь к окну, но машины внизу, конечно, уже нет. Вот тебе и герой! За мои проделки Лиана теперь расплачивается. Нечего сказать, защитил девушку от ночных кошмаров! Мало того, что неделю назад она чуть не утонула в ледяной воде и была вся в ушибах, а теперь, после такого сильнейшего стресса ночного финала ее еще и похитили! У меня вырывается стон, когда я представляю мою дорогую гонщицу, которую держат в потайной пещерке как заложницу. Заложницу таинственных древних штуковин, одна из которых может позволить левитировать любому предмету. Да, звучит абсолютно бредово.

Я вспоминаю моего посетителя. Надо сказать, что держался он совсем не как преступник и совершенно не был похож на уголовника. Если бы не его пистолет, то преступником во всей этой истории выгляжу скорее я, чем он. Его напарник ребро сломал, ужас! С другой стороны, как он открыл дверь моей квартиры, не будучи профессиональным взломщиком? Правда, надо сказать, что сделать это мог бы любой, имеющий хотя бы стамеску, ведь дверь у меня довольно старая и нисколько не напоминает бронированный вход в денежное хранилище банка.

Наскоро переодевшись, глотнув воды и оставив квартиру в полнейшем беспорядке, я выбегаю из дома с даже большим беспорядком в голове. Еще утро, до полуночи целый день, и я чувствую, что мне нужно с кем-нибудь поговорить и посоветоваться. Ноги сами приводят меня на бульвар, в дом с башенкой на крыше.

Архитектор, к счастью, у себя. Едва отворив дверь, он говорит мне:

– Так, судя по твоему виду, что-то снова случилось.

– Да не то слово…

– Хочешь кофе? Я как раз завтракать сел.

Вид у меня, наверное, такой странный и несчастный, что сердобольный Маркони, пока делает кофе и намазывает маслом и медом кусок хлеба, несколько раз кладет руку мне на плечо, приговаривая "Ладно тебе, ладно, не переживай". Потом, усадив меня за стол, спрашивает:

– Эти парни вас все-таки нашли, да?

Я пересказываю ему события прошлой ночи и сегодняшнего утра. Мой друг, прихлебывая кофе и отрезая еще хлеба для бутерброда, периодически восклицает:

– Ну ничего себе! Ну и девушку ты себе нашел!

Дослушав до конца, он говорит:

– Погоди-ка, то есть за тебя замолвил словечко этот ее дядя. Значит, ночью она все-таки вышла из дока, нашла его, а уже потом парни разыскали ее и каким-то образом похитили. Хотя, ты же говорил, что ты видел, как их катер взлетал?

– Ага, видел.

– Значит, у них есть как минимум еще одна антигравитационная штуковина. А с ней даже такую рисковую байкершу, как твоя Лиана, можно без усилий на катерок погрузить и увезти в нужное место. Хотя, можно и придумать что-то такое, от чего она сама пойдет.

– Это что, например?

– Ну, не знаю, шантажировать чем-то. Смотри: эти ребята очень непростые. Во-первых они каким-то образом обнаружили за Головой пещеру. Предположим, что артефакты они нашли там же. Во-вторых, они ухитрялись неопределенное время скрываться и держать свою находку в тайне, и при этом еще делая вылазки.

– Да, но они явно имеют склонность к хулиганству. Причем какому-то изощренному. Зачем они Голову-то на гонщиков "натравили"?

– Ну, не знаю, зачем это им надо, но в любом случае – это ребята неординарные, это точно! А насчет хулиганства… Человек – слабое существо. Бывает, что вещи с темной энергией сами подталкивают людей к каким-то темным поступкам.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, например, если носить с собой оружие, то у многих, скажем так, духовно неразвитых личностей руки будут чесаться им угрожать, пугать, или даже применять при первом удобном случае. Вспомни, сколько историй ходит о драгоценностях, владельцы которых погибали один за другим? Кто знает, что за энергетика у этой пещерки и у этих штуковин? Голова, например, нисколько не напоминает ни Аристотеля, ни Махатму Ганди, ни христианского святого, тем более.

– Ну, не знаю, не знаю. Во всяком случае, всего час назад я видел довольно культурного с виду молодого парня. Правда, действительно, с пистолетом. Ну не могу себе я представить, что он ночью в Канале едет на катере за Головой, чтобы пугать или давить аквабайкеров.

– Люди вообще состоят из парадоксов. Я, например, тебя тоже раньше не представлял в таком амплуа, в каком ты сейчас оказался.

– Да, уж, и не говори…

Звонит телефон. Маркони откладывает бутерброд и берет трубку:

– Да? Кто? А, привет, привет. Да, он как раз у меня. Адрес мой помнишь? А где ты мой телефон нашел? А, в справочнике… Ну отлично, ждем.

Он садится обратно к столу:

– Твой напарник звонил. Ему не терпится поговорить.

– Какой еще мой напарник?

– Да с которым вы ночью громили потайную пещеру.

– Саша? И ты его пригласил?

– Да, через полчаса он обещал уже быть тут.

Дожевывая хлеб с маслом, мы дожидаемся студента. Я сижу и вспоминаю, какую поддержку он мне оказал в тоннеле. Когда Маркони впускает Александра к себе в квартиру, я встаю, чтобы пожать ему руку:

– Привет! Угадай, где я сегодня ночевал?

– И где же?

Маркони с ехидной улыбочкой вставляет:

– После очередной вылазки в подземелье наш друг оказался за ржавой тюремной решеткой. И он, представь, всю ночь не смыкал глаз, отгоняя крыс и вурдалаков.

– Неужели?

Я машу рукой на архитектора:

– Не слушай его. Он просто завидует.

– Да уж, есть чему завидовать, ночевке в полиции!

Студент поднимает брови:

– Ого, за что это тебя угораздило?

– Помнишь, я рассказывал, что будут снова гонки, как бы финал?

– Ага.

– Ну вот, он и был. Лиана пришла первой…

– Прилетела, – вворачивает Маркони.

– Ну да, победила с помощью этой нашей штуковины. И тут нагрянули полицейские. Меня забрали в участок, но утром отпустили. Вот такие дела.

Студент морщит лоб:

– Погоди-ка, погоди. Что значит прилетела с помощью штуковины?

Маркони поворачивается ко мне:

– Он же все проспал, помнишь?

Я рассказываю изумленному студенту о наших с архитектором ночных опытах с летающей мебелью и о гондоле, поднявшейся из воды. И о Лиане, которая победила, а потом была похищена. Он говорит:

– Дайте посмотреть, как это работает!

– А вот это пока не получится. "Браслет" у Лианы, а второй прибор в гондоле, под лавкой. Даже, наверное, не у Лианы, ее же похитили, а артефакт у нее не нашли. Мне этот парень велел "принести обе вещи".

Студент минуту обдумывает услышанное, потом говорит:

– То есть, тебе сказали сегодня ночью все вернуть, а у нас ничего нет? И что ты будешь теперь делать?

Маркони вдруг спрашивает:

– Давид, а как эти люди вообще узнали, что ты тут замешан? Они же тебя не видели, ты говорил? Им что, твоя Лиана все про тебя рассказала?

В полном смятении чувств я перебираю в голове все возможные варианты того, откуда им стало известно про меня и про мои "подвиги". Не найдя сколько-нибудь удовлетворительного ответа, я спрашиваю друзей:

– Слушайте, мне кто-нибудь из вас может помочь сегодня? Я понимаю, что это еще одна авантюра…

Архитектор чешет в затылке:

– Говоришь, у него был пистолет… Может, все-таки через полицию?

– Да я сам думаю об этом. Правда, неизвестно, какие еще у них есть фокусы в запасе, уйдут сквозь стену, ищи их потом…

Студент кашлянул, потом говорит нам:

– Предлагаю сначала проверить в гондоле, может артефакты там по-прежнему лежат. Если так и есть, то просто обменяем их на Лиану, а потом сообщим в полицию. А?

Маркони отвечает:

– Логично. Надо бы в док съездить.

Вдруг он встает и быстро поднимается на второй этаж своей башенки по винтовой лестнице. Минут пять его нет, потом он, грохоча железными ступенями, довольный, возвращается обратно к нам, размахивая какой-то небольшой карточкой:

– Вот! Что бы вы без меня делали! А? Служебный пропуск! Еще с тех времен, когда я станции декорировал. Просрочен, конечно, но это ладно, как-нибудь… Какой номер гондолы, говоришь?

Вскоре Маркони уходит. Студент, постояв перед книжными полками, достает оттуда альбом "Архитектура Флоренции" и садится в кресло, которое еще полтора дня назад выделывало кульбиты в воздухе. Я возбужденно хожу по небольшой комнате, безумно переживая за Лиану и лихорадочно перебирая в уме способы, которыми можно ее освободить. Примерно через полчаса студенту надоедает альбом, он встает размять ноги, а я сажусь на его место и беру книгу. Листаю, и случайно открываю разворот, на котором крупным планом сфотографирована скульптура святой с собора Санта-Мария-дель-Фьоре. Я вздрагиваю: со страницы как будто смотрит Лиана. Те же волнистые волосы, тонкие черты, большие глаза, которые задумчиво смотрят вниз, на землю… Что сейчас с ней? Где она и что чувствует, находясь у этих негодяев?

Мы со студентом проводим еще час или два в променадах по комнате и в изучении книжек архитектора. Наконец за дверью раздаются шаги, и в квартиру входит запыхавшийся и улыбающийся Маркони. Еще не закрыв за собой дверь, он поднимает руку с сумкой, той самой, что он давал мне для артефактов, и говорит:

– Достал! Оба принес! Правда, я молодец?

Глава 26. Галлюцинация

Мы кидаемся ему навстречу. Маркони вынимает из своей сумки, которую давал мне позавчера ночью, маленькую сумочку Лианы с "сушеным медвежьим хвостом". Открыв ее, достает "браслет". Потом извлекает цилиндрический таинственный артефакт и кладет все на стол. Я спрашиваю его:

– Ты не просто молодец, ты великий молодец! Так все в гондоле и нашел?

– Ага, под диванчиком. В доке как-то пустовато, у дверей полицейский. Я пропуск показал, не моргнув глазом, и иду спокойно в ангар. Там вообще никого. Быстро прошел к сто двенадцатой, пошарил под диванами и сразу нащупал. Сначала какую-то маленькую сумочку, а потом и вот эту мою, в целости и сохранности.

Студент просит:

– Слушайте, покажите скорей, как оно работает?

Маркони берет "браслет" и проделывает все то же, что и предыдущей ночью. Александр заворожено глядит на летающее из стороны в сторону кресло. Я подхожу к столу и беру в руки второй предмет, напоминающий снаряд для небольшой гаубицы:

– Ночью я на эту штуковину спиной упал. До сих пор чувствуется. Страшно интересно, для чего она нужна! И самое главное, как ее запустить?

Тускло-золотистый металл приятно холодит пальцы. Я кручу цилиндрик в руках. Его пересекает множество тонких швов, между ними – тонкая гравировка загадочных надписей, но выпуклых кнопок на корпусе не видно. Я пытаюсь надавить на круглую головку "снаряда" и чувствую, что она немного сдвигается от нажатия. И в этот момент происходит невероятное: в комнате становится темно, стены как-то раздвигаются, и мы оказываемся в ангаре, где "ночуют" гондолы и откуда только что приехал с добычей Маркони. Но мы видим именно ночной ангар, все гондолы стоят на своих местах у причалов. Я слышу шепот студента и крик архитектора:

– Эй, эй, это что такое, ты что там нажал?

Мебель в комнате еле видна, на столе, креслах, стенах, полу и потолке слегка вибрирует объемное изображение далеких стен и потолка ангара, вокруг нас чернеет вода Канала, а мы сами стоим на гондоле! В изумлении я вижу, что нас в комнате стало вдвое больше! Я вижу… себя, лежащего на полу гондолы, напротив – Макса с перекошенным от злости лицом и потерявшего свою шляпу. Немного в стороне – Лиану, которая скорчилась в густой тени у диванчика.

Темнота справа от меня, которая минуту назад была архитектором, тихо говорит мне:

– Давид, вас двое теперь…

Призрачно-прозрачный студент что-то неразборчиво шепчет, странно растопырив пальцы рук. Я догадываюсь, что он вцепился в спинку кресла, которое сейчас почти не видимо. Изображение Лианы вскрикивает:

– Ой, Давид, ты в порядке? Макс, ты, что, совсем с ума сошел из-за своих денег?

Я слышу дрожащий голос студента:

– Здравствуйте!

Мой двойник на полу шарит под собой руками по полу гондолы. Тут тишина в комнате взрывается звуком полицейской сирены. Я оборачиваюсь на звук и вижу полицейского на носу катера, который кричит в мегафон:

– Выходите, прятаться бесполезно! Вас хорошо видно! Быстро выходите из гондолы!

Мой двойник встает, рядом выпрямляется Макс. Меня охватывает жуткое чувство, когда я смотрю на самого себя.

Вдруг пространство вокруг нас начинает как-то мерцать, и через несколько секунд и мы с Максом, и полицейский, и гондолы с ангаром буквально растворяются в воздухе. Мы снова в башенке архитектора. Призраки исчезли так же быстро, как и появились. Студент восклицает:

– Вот это да!

Маркони вытирает пот со лба:

– Хоть и темно было, но я все-таки рассмотрел, что девушка у тебя красивая, Давид. А что это за тип, который тебя ударил?

– Это на его байках она гонялась.

– С первого взгляда видно, что бандит.

– Да уж, отношения с ним у меня сразу как-то не сложились.

– Покажи, что ты там нажал перед представлением.

Я снова надавливаю на верхушку цилиндра, и снова повторяется тот же самый сюжет без каких-нибудь изменений.

Когда мы с Максом снова растворяемся в свете субботнего утра, Маркони говорит:

– Ну, все понятно. Ты на него упал, что-то там в нем нажалось, и записался небольшой отрезок времени. А какое качество! Каждую мельчайшую детальку видно! Что же за батарейки там стоят, которые работают тысячи лет? С ума сойти… А теперь ты нашел кнопку, которая этот кусок записи воспроизводит. Дай-ка, я еще пощупаю, может получится назад отмотать, увидим что-то из прошлого…