– Несерьезно. Водка, коньяк, виски, текила?
– Ну, коньяк.
– Молдавский устроит?
– А наполеона нет?
– Ты что, не патриот?
– А ты молдаванин? Вы…
– Я из совка, а дальше роли не играет. Что Молдавия, что Украина, что Россия, что Казахстан… это моя страна.
– Соболезную.
– Просрали?
– Точно.
– Так и знал, – грохнул кулаком по подлокотнику император. – Суки. И что сейчас?
– Каждая республика – независимая страна.
– И как?
– Хреново.
Император щелкнул пальцами и рядом с ним появился столик. Коньяк «Золотой аист» дополняли мясная нарезка, лимончик, нашинкованный на блюдце и тонкие ломтики сыра. Мгновением спустя появился стул, в который я тут же рухнул. Сказывались усталость и ранение.
Плеснув коньяка в хрустальные рюмки, император поинтересовался:
– Ты откуда?
– Из совка, – ухмыльнулся я и, не дожидаясь приглашения, опустошил рюмку.
– А конкретнее? – плеснул он вторую порцию.
– Украина. Юг. Николаевская область. Дальше все равно не знаешь.
– Точно. Я и область эту не знаю. Я из Ленинграда.
– Нет такого города, – промычал я, пережевывая сочное мясо. Не знаю, как они его готовят, но вкус божественный.
– Тоже просрали? – аж привстал повелитель. – Кому?
– Не парься. Переименовали. Санкт-Петербург.
– Петра вспомнили, – хмыкнул император и опрокинул рюмки. – Все возвращается на круги своя.
– Может, объяснишь, что вообще происходит? – И сыр у них необычный. Как на рекламных щитах фаст-фудов красивый и вкусный. А запах…
– Ну, давай знакомиться, – император встал, вытер руку об мантию и протянул мне. – Федор.
Я расхохотался так громко, что мои подружки нервно дернулись и обратили взгляды на нас. При этом их изящные ладони опустились на рукояти покоящихся в ножнах мечей.
– Ты собак своих на цепи держи, – посоветовал император.
– Сам разберусь. Сооруди поесть.
– Чего изволите? Хрюшку молочную, устриц в вине али молочка птичьего
– Да не мне, – отмахнулся я. – Я не переборчив. Девчонок накорми.
– Это запросто.
Передо мной в воздухе завис большой поднос заполненный едой. Содержимое вызвало у меня неудержимый рвотный рефлекс.
– Все нормально, – расхохотался в свою очередь император. – Они это любят.
– Точно? – отстранив от себя блюдо, я осмотрел его содержимое. Оно не только странно пахло, но и странно двигалось.
– Иди, корми скот.
– Зачем ты так? Они же люди.
– Да брось ты. Ну, какие они люди. Наемники без дома, совести, чести и правил. Они признают только силу. А ты говоришь люди.
Поставив поднос между девушками, я осторожно погладил их по голове и отступил на шаг.
– Отвернись, – посоветовал император. – Не порть свою иллюзию. Девочки предпочитают два блюда. Первое – свежая кровь поверженных врагов. У каждой в поясной сумке даже чарка особая есть. Ритуальная. Только для того, чтобы забрать силу и дух поверженного врага.
– А второе? – поинтересовался я, начиная догадываться.
– Мясо с гнильцой и червячками, – протянул мне полную до краев рюмку император. – Пей, только не блевони, не порть атмосферу праздника.
– Ну и кто ты? – поинтересовался я, отдышавшись и сглотнув подобравшийся к горлу комок.
– Федор Михайлович…
– Достоевский? – хихикнул я.
– Достали! И ты туда же. Нет, не Достоевский, а Петриченко.
– Тоже хорошо, – опрокинул я очередную рюмку. – И как тебя сюда занесло?
– Закусывай, а то развезет, – пододвинул мне собутыльник мясо. – Не часто мне удается с земелей поболтать. На кой ты мне потом никакой нужен. Ну да ладно, За державу! За Совок! – Звякнул хрусталь. Император расчесал пятерней седые пряди. – Знаю, что тебя разрывает от вопросов… Да и сам поболтать не прочь. Куришь?
– Иногда. Когда выпью.