Спящие карты

Я чувствую работу каждой мышцы. Ощущаю таящуюся в них силу и готовность в любой миг превратить меня из безобидного акробата, каким сейчас выгляжу в глазах мальчика, в страшное оружие. Даже не вериться, что менее часа назад, до того как уснуть в реальном мире, я кривился от боли при каждом неосторожном движении.

Мальчик бросил на меня недовольный взгляд и поплотнее запахнув кожаный балахон начал спускаться в глубокий овраг, в котором, судя по звонкому журчанию, течет пока еще невидимый ручей. Хватаясь за тонкие стволы молодых деревьев густой порослью покрывающие склон, медленно следую за ним. Не смотря на все свое совершенство, я двигаюсь намного медленнее мальчика. Его силуэт уже давно скрылся за деревьями, а я все еще тону в толстом слое разносортных листьев, укутавших склон мягким одеялом.

Когда я злой и запыхавшийся оказываюсь внизу, предварительно проделав краткий слалом седалищем по лиственному ковру, то первым делом наталкиваюсь на насмешливый взгляд мальчишки. Он сидит, свесив ноги на сучковатом бревне, перекинутом через не широкий, не более двух метров, ручей с кристально чистой водой и небрежно играется тонкой палочкой. Я невольно залюбовался его виртуозности. Палочка как живая то перескакивает из руки в руку, то перекатывается между пальцами, превращаясь в иллюзорный веер. Наконец мальчишка толи, наигравшись толи, решив, что произвел на меня достаточное впечатление подбросил палочку вверх и небрежным щелчком, такой обычно обрушивается на лоб проигравшего, переломил пополам.

– Ну ладно, – пузырясь от злости прошипел я. – Сейчас я тебе покажу, что такое настоящее мастерство. Будешь знать!

Кривые мечи высвобождаются из заплечного плена и начинают свой ускоряющийся с каждой секундой танец. Я упиваюсь собственной силой и ловкостью. Сверкающая сталь окружает меня нервно гудящим густоплетеным коконом, в который не сунется ни один здравомыслящий человек. Ноги отплясывают привычный боевой танец, состоящий из молниеносных бросков вперед, неожиданных уходов в сторону и предательски обманных шагов назад, создающих иллюзию отступления лишь для того, чтобы, выбрав удачный момент, бросится в атаку. На мелком песке, покрывающем узкие берега ручья, остаются причудливы следы – руны, повествующие о жизни и смерти храбрых воинов Пик.

Мальчик, шмыгнул носом, и заинтересованный моим мастерством приблизился.

С трудом удерживаю рвущуюся наружу победную улыбку. Утер все-таки нос мальчугану.

Поглядывая из-под спутанной копны волос, он внимательно следит за каждым моим движением, словно стараясь запомнить. Пустое дело. Методика круговой защиты предусматривает возможность предсказания противником моего следующего шага, и именно поэтому в ней нет закономерностей и циклов. На самом деле, конечно, есть, но они настолько глубоко упрятаны, что не видны ни на первый, ни даже на третий взгляд.

Подняв приблизительно метровой длины палку, он одним краем воткнул ее в мокрый песок и сразу же вытащил обратно.

Растягиваюсь в снисходительной улыбке. Десятилетний мальчуган, едва достающий макушкой до моей груди, решил поиграть с взрослым дядей «маркером» в гладиаторов. Ну-ну. Неужто он думает, что солдат ребенка не обидит? Обидеть, конечно, не обижу, но и в поддавки играть не буду.

Сама по себе игра древняя как мир. По римской интерпретации, у одного бойца в руках деревянный меч, а у другого длинная кисть. Соответственно у первого цель – не допустить попадание краски на свое тело, у второго покрасить машущего мечем противника любой ценой. Довольно гуманный способ обучения. Широко используется и в нашей реальности.

В нашем случае «маркером» выступает палка, перепачканная мокрым песком.

Мальчик, покачиваясь из стороны в сторону, неотрывно следит за поющими мечами. Рывок вперед но, наткнувшись на стену стали медленно отступает. Еще рывок, и опять неудача. Неожиданно мальчик бросается мне под ноги одновременно выбрасывая откуда-то из-за спины руку с зажатым камнем-голышом отполированным водой. Свистнувший у виска камень заставляет меня дернуться в сторону и буквально на мгновение ослабить контроль. Мальчик молнией метнулся в образовавшуюся в моей защите брешь.

Радостно улыбаясь, мальчик показал мне язык и победно ткнул пальцем в пятно мокрого песка на моем плече.

– Молодец, ничего не скажешь. Хорошая работа, – одобрительно качаю головой, с трудом удерживаясь от улыбки, боясь обидеть ребенка. Хотя какой он ребенок. Далеко не у всякого воина такая реакция и хитрость. Вот опыта, правда, у него маловато. Это точно. – Но ты кое-что забыл. Мелочь конечно, но на будущее рекомендую обращать внимание. Вниз глянь, а потом уже радоваться будешь.

Мальчик опускает глаза вниз, и улыбка тает как оставленное на солнце мороженное. Один из моих мечей застыл у него между ног, словно раздумывая превратить этого человеческого детеныша одним движением в два симметричных куска плоти или нет, а второй плотно прижался к правому боку, собираясь сделать то же самое, но в горизонтальной плоскости.

– Недооценивать противника – копать себе могилу, – говорю скорее себе, чем ему, пряча мечи в ножны.

Он уныло кивает головой и роняет ставшую бесполезной палку на песок.

– И давай договоримся на будущее, – неожиданно для себя глажу его по голове, – никаких состязаний. Твой старик сказал, что ты мне поможешь, значит, мы в одной лодке. Понимаешь?

Мальчик выскользнул из-под моей руки и одарил взглядом волчонка.

– Может пойдем? – расцветаю в улыбке в ответ на его реакцию.

Опустив голову, он преодолевает лежащее поперек ручья бревно и начинает подъем по склону оврага. Задержавшись для того, чтобы наполнить кожаную флягу свежей водой, следую за ним.

Сумерки медленно опускаются на полуодетые деревья. Мрачные тени кустов и исполинских дубов зловеще шевелятся под ногами. Почему-то с детства не люблю ночной лес. Мне всегда казалось, что его населяют различные монстры, так и ждущие, чтобы уставший путник прилег отдохнуть. А потом ням-ням-ням.

– Тьфу ты, – отплевываюсь от дурных мыслей.

Мальчик не сбавляя хода, обернулся, но, не увидев ничего интересного кроме меня шмыгнул носом и отвернулся.

Выносливый мальчуган, ничего не скажешь. Мы уже протопали изрядный кусок пересеченной, а местами даже непролазной местности, а ему хоть бы хны. На протяжении нескольких часов его щуплая фигурка неизменно мелькает впереди меня в зарослях, указывая дорогу.

– Тебе не холодно? – интересуюсь у проводника, накидывая на плечи теплый плащ, позаимствованный в свое время у Дамы.

Мальчик не отвечает, лишь ускоряет шаг.

Эх, Дама-Дама, странная ты тетка и Хозяева твои странные. И старик Апокимус вкупе с немым пацаненком, больше тянут на персонажей детских сказок, чем на реальных существ. Да и события крутятся каким-то дурацким калейдоскопом. Зачем спрашивается Хозяевам похищать Ди и ожидать моего прихода в каком-то форте с нелепым названием? Не мелковат ли я для них? Неужели у Хозяев нет более важных дел, чем играть со мной в бессмысленные игры?

– Ночевать в лесу придется, – капризно ворчу под нос, в очередной раз споткнувшись о корень.

Еле различимый в темноте силуэт мальчика отрицательно покачал головой и ткнул рукой вправо. Посмотрев в указанном направлении, облегченно вздыхаю. Сквозь густые заросли безымянных кустов сиротливо мерцает одинокий огонек.

Меняем направление. Мимоходом замечаю блеснувший в темноте насмешливый взгляд, брошенный в мой адрес. Ну и ладно, пусть думает, что я разнеженный ребенок урбанизации не представляющий жизни без газовой плиты и унитаза с мягкой седушкой. На самом деле я просто не люблю создавать искусственные препятствия и неудобства. Если нужно можно и потерпеть, но всегда приятнее отдыхать в тепле и уюте, чем на холодной земле. На одной из миссий мы около суток шли по грудь в болотистой жиже полной пиявок и другой всякой-разной мерзости, которая пользовалась возможностью, и грызла нас за что придется. До крови, между прочим, грызла, на совесть. В качестве разнообразия нам на голову сбрасывали с этажерок-аэропланов… Эх, чего уж теперь былое вспоминать.

Лес закончился, и мы оказались на обочине широкой утоптанной дороги. Метрах в двадцати приветливо светятся окна большого приземистого дома. Почувствовав запах пищи, ускоряем шаг.

Стены здания сложены из толстенных бревен плотно подогнанный друг к другу. Узкие окна, как и двери, обрамлены толстым брусом. Никаких украшений или резьбы – один голый практицизм. Мох, в изобилии произрастающий на крыше и темнота не дают возможности рассмотреть из чего она изготовлена. Скорее всего, толстые доски внахлест или может быть черепица. Рядом с домом несколько хозпостроек от которых нестерпно воняет не то навозом, не то еще какой-то дрянью. Учитывая городское происхождение, я плохо разбираюсь в подобных вещах.

Хозяин этого дома должно быть немалый храбрец, раз решил поселиться в такой глуши. Разбойников и зверья здесь должно хватать.

Из темноты лениво забрехали собаки, оповещая жителей дома о появлении чужаков. И сигнализации не надо.

Скрипнула толстая дверь, и мы оказались на пороге большой комнаты уставленной грубыми столами и лавками. Закопченный донельзя потолок подпирают несколько колонн бывших в своем далеком прошлом стволами деревьев. Строители даже не удосужились их обтесать и установили прямо с корой. Грубо сложенный очаг, язык не поворачивается это нагромождение булыжников назвать камином, наполняет комнату теплом и дымом, который по идее должен выходить через дыру в потолке, но вместо этого клубится над головами посетителей. Висящие на вкрученных в колоны крючьях масляные фонари вносят свой вклад не только светом, но и вонью. А вонь, можно сказать знатная, с богатым букетом оттенков, в котором есть все, начиная от крепкого запаха пота и прочих еще менее ароматных человеческих выделений и до сладкого бражного духа. В дальнем темном углу наблюдается некое сооружение, выполняющее функции барной стойки, но больше похожее на сколоченный впопыхах эшафот.

Оббежав взглядом комнату, прихожу к грустному выводу, что в «Кардинале» у Михи мне нравиться намного больше.

Придорожный кабак, или как принято здесь говорить – постоялый двор, прибежище для путников, которых ночь застала в лесу. Вот только где безопаснее ночевать? Думаю, что под открытым небом было бы намного спокойнее. Интересно взглянуть статистику перерезанных глоток и распоротых животов в этом заведении. Очень подходящее место для разбойничьей базы. А клиенты можно сказать сами в руки идут.

Обрюзгшая рожа хозяина, нависающая над эшафотом, тфу-ты барной стойкой не вызывает ни капли доверия не говоря уже о десятке харь утупившихся в нас из-за столов осоловелыми глазами. Исключением может быть лишь пара солдат-наемников, судя по белым повязкам на шее безработных, угрюмо уткнувшихся в свои кружки.

– Кто такие? – заревел басом из своего угла хозяин. – Чего надо?

– Прохожие, – реву в ответ и делаю суровую рожу. – Пищи и ночлега.

– Ну, так чего тогда в дверях торчите? – Тут хозяин раскрыл пошире поросячьи глазки над мясистым похожим на подгнивший баклажан не только цветом носом и рассмотрел мое одеяние. Мгновение и рыхлая физиономия растеклась в приветливой улыбке. – О-о-о, стража лорда Авогинса! Добро пожаловать на постоялый двор Большого Кабана. – Он оперся двумя руками на стойку, и та жалобно застонала под не меньше как сто восьмидесятью килограммами живой массы. – Большой Кабан это я.

– Не большой, а жирный, – громко произнес рябой парень в латаном плаще, чем вызвал слабые улыбки на нетрезвых лицах посетителей. Похоже эта шутка уже себе на бороду наступает.

– Цыц! – гневно колыхнулась туша хозяина. – Мало того, что в долг жрешь и пьешь, так еще и гадости на меня вздумал говорить. Вот как лусну по голове пестиком…

В пухлой руке появился полуметровый бронзовый пестик и с угрозой громыхнул по стойке.

– Да шучу я, шучу Кабан, – приложил руки к груди рябой, опасливо поглядывая на пестик. – Шуток что ли не понимаешь. Шучу.

– То-то же мне! А то развелось умников… – он еще пару раз что-то неразборчиво прогудел и снова сосредоточил внимание на нас. – Проходите гости. Садитесь. Чего изволите?

– Мне мяса и воды, – я запнулся, увидев непонимание в глазах хозяина.

– Ой, шутники вы стражники, – зашелся гулким смехом толстяк. – Ой, уморили. Воды? – Он как ребенок несколько раз всплеснул руками. – Ну, мастер вы шутить. Воды!