Семья Хомячковых

– Или хомячков на варежки. – съязвил директор. – Идите к себе. Я подумаю.

«Интересно откуда этот начальник животноводческого отдела свалился на мою голову»? – бросил он мысль в след уходящему Хоме.

Впервые в жизни Хомячков возвращался домой обуреваемый многими думами.

– Дорогая подашь ужин приблизительно через час. Мне еще нужно кое над чем поработать. – бросил он с порога, и поспешил в комнату.

Фраза «Где ты так долго шлялся. Опять автобус перепутал?» – упала прямо у ног Фани едва оторвавшись от её языка. Проводив взглядом озабоченную фигуру мужа, она скрылась в глубине кухни. Через пятнадцать минут, заживо съеденная любопытством, Фаня заглянула в комнату. Хомячков сидел за столом, и что–то писал.

– Милый с тобой все в порядке? – испуганно спросила она.

– Да. Сегодня меня назначили начальником отдела, и я составляю план спасения НИИ от развала. Ужин готов?

За едой он рассказал Фане в чем заключается его план, а она слушала мужа как крестьяне слушали, в свое время, Ленина, или как дети слушают сказку на ночь (что, впрочем, одно и тоже). Спать чета Хомячковых легла глубоко за полночь. Фаня с восхищением поскребла ноготком впалую грудь своего милого, а Хоме, в этот момент, показалось, что теперь весь мир принадлежит ему.

На следующее утро Хома проснулся на много раньше дворника. Одевшись при свете уличного фонаря он, чтобы не разбудить жену, выскользнул из квартиры даже не сняв тапочки. «Это мой звездный ринг»! – Гордо вскинув подбородок вверх подумал он, и показав рожицу сидящей на скамейке паре воркующих котов, трусцой побрел к остановке. От увиденного хвостатый Ромео сфальшивил, наступил на лапу своей избраннице, и с позором был изгнан со двора конкурентом. Но как бы рано не вышел из дому Хомячков на работу он все же опоздал на пол часа. В кабинет Хома ввалился толкая перед собой огромную сумку. Озадаченная Елена Ивановна встретила его в позе почетного караула.

– Меня директор не спрашивал? – утирая со лба росу осведомился он.

– Нее–е–т. а что у Вас в сумке? – женское любопытство всегда было сильнее профессионализма.

– Здесь будущее процветание нашего НИИ. – гордо произнес Хомячков, и отдышавшись стал толкать сумку дальше. – Если директор спросит – я у себя.

Выждав минут сорок, секретарь решила напомнить своему боссу, что вот, вот начнется совещание. Собрав бумаги, требовавшие Хоминого автографа она, поправив на ходу сбившийся парик, вошла в кабинет.

Сирену такой мощности сотрудники НИИ слышали лишь один раз, когда слегка трезвый электрик случайно обнаружил кнопку воздушной тревоги. Лучшее время по эвакуации показал девятый этаж. Через три минуты все служащие уже мчались по домам вместе с казенной оргтехникой. Дольше всех задержался первый. Им так и не удалось вытащить через окно бильярдный стол. Когда страх рассеялся не успевшие удрать, и спавшие в эти утренние часы сотрудники, во главе с директором, двинулись к источнику паники. За дверью кабинета Х. Х. Хомячкова им представилась живописная картина. На столе совещаний, изображая спящую царевну, лежала Елена Ивановна. Хома суетился тут же, пытаясь оживить её чередуя дергание за руку с орошением из термоса, а весь кабинет был наводнен грызунами разных форм и размеров.

– Это что такое? – строго спросил директор, изловив за хвост не очень расторопную белую мышку.

Услышав голос начальника, секретарь открыла глаза, увидела над собой довольную мордочку мышки, тихо пискнула, и снова погрузилась в свое состояние.

– Я спрашиваю, что все это значит?!! – выходя из себя заорал директор. Хома, все еще улыбаясь, отобрал завтрак у двух хомячков, и протянул его своему непосредственному начальнику.

– Вот мой план по спасению НИИ согласно Вашим рекомендациям.

Директор положил мышь на грудь Елены Ивановны, чем вызвал у неё неописуемый восторг, и взял огрызок доклада. Пробежав по нему глазами он с удивлением уставился на Хомячкова.

– Вы идиот? – только и смог спросить он.

– Я здесь уже давно работаю. А что, что–то не так? – Хомины глаза излучали победный марш.

– Вы здесь написали, что я дал указание организовать в вашем отделе цех по пошиву варежек из хомячков. Так?

– Совершенно верно, но я внес некоторые коррективы. Мне стало жаль бедных грызунов, и я подумал, а почему бы не заняться их дрессировкой. Разучить какую–нибудь песенку, или танец, организовать выступления, гастроли. Я где–то читал, что эстрадные певцы очень хорошо зарабатывают, а чем наши хомячки хуже? Вот и будет дополнительный доход для института. Как Вам идейка?

Директор с минуту глядел на Хомячкова, и сопел как дореволюционный паровоз, затем круто развернулся, и прокладывая себе дорогу сквозь служащих и грызунов, ринулся из кабинета.

Ближе к обеду, когда порядок в НИИ был в большей степени восстановлен, а новоиспеченные звезды шоу бизнеса водворены на место т. е. в сумку, Хомячков с папкой бумаг под мышкой, и строгим выговором в деле вернулся в свой родной отдел.

– Ну как кресло начальника? – скрывая не совсем сочувственные улыбки поинтересовались сослуживцы.

– Ничего, довольно удобно. – честно признался Хома усаживаясь на свой скрипучий стул.

– А что же тогда Вам в нем не сиделось?

– Директор оказался ретроградом. Ничего не понимает в пении хомячков. – тяжело вздохнул Хома и щёлкнув мышкой погрузился в не совсем понятный ему мир цифр.

Хомячков в лесу

– Все! Хватит! – воскликнула Фаня, ударяя мужа ложкой по затылку. – Надоело каждое лето проводить в душном пыльном городе. Хочу на курорт! В крайнем случае за город, на природу.

– Потерпи, дорогая, вот пойду в отпуск, тогда и поедем, – ответил Хомячков, потирая ушибленное место левой рукой, а с правой незаметно стирая варенье о скатерть.

– Ха! Тебе же отпуск дают, когда медведи уже десятый сон видят!

– Ну, тога мы купим тебе путевку и ты поедешь отдыхать одна.

– Милый! Твоих денег хватит только на рекламный буклет. Поэтому пальмы и море я могу увидеть только в двух случаях: во сне и по телевизору.

– Ну почему же? У нас еще есть отличные открытки с их изображением, ответил Хома.

Но по выражению ее лица понял, что предложение посмотреть эти фотографии ей не понравится.

– Решено! – сказала супруга, удерживая за воротник пытавшегося улизнуть из–за стола мужа. – В субботу мы едем за город.

– Хорошо, – согласился супруг. – Посидим в кафе, съедим по мороженому. Одену тот светлый костюм, что ты мне купила пятнадцать лет назад. Я, ведь, его так ни разу и не одел никуда.

– Да ты дальше булочной нигде и не был!

– Да? А на работу?! Мне ведь целых пять остановок ехать!

– Ага. Туда ты едешь еще спишь, а назад кроме затылка впередистоящего ничего не видишь. Все, я сказала, в субботу за город!

И вот настала суббота. Всю неделю он основательно готовился к ней: прочел все книг о диких животных в основном о львах, тиграх лонах и носорогах, в ванной учился преодолевать бурные потоки горных рек. А когда в одной передаче он увидел, как аборигены добывают огонь путем трения деревяшки, он выломал ножку у табурета и вертел ее до тех пор, пока она, с помощью жены, не огрела его по спине.

С вечера он упаковал рюкзак, в который положил: зонт на случай дождя, шубу, если вдруг станет холодно, упаковку спичек и сломанную табуретку, чтобы развести костер, огнетушитель, а вдруг пожар, ночной горшок и рулон туалетной бумаги, ледоруб вдруг придется рубить лед, спиннинг, жена сказала, что хочет поймать бабочку, светильник, если останутся ночевать и русско–английский словарь на случай, если заблудятся. В общем, выходной он встретил основательно подготовленным.

Утром будильник поднял их в шесть ноль–ноль. Фаня вскочила, натянула на мужа спортивный костюм и галстук, втолкнула в его зевающий рот бутерброд и, не дожидаясь, пока он откроет глаза, потащила на вокзал.

– О, какой длинный трамвай! – пробормотал просыпающийся Хома, втискиваясь в электричку.

– Садись, троллейбус, ты мой, – ласково сказала жена, хлопая рукой рядом с собой.

В это время электрика тронулась, а вместе с ней и Хомячков, который, зацепившись за свой рюкзак, оказался на полу в проходе, довольно далеко от нее.

– Ты чего там разлегся? – спросила она.

– Следы изучаю, – буркнул Хома, потирая ушибленную коленку.