Повести, рассказы, миниатюры. Повести и рассказы разных лет

Подошла суббота. Среди дачных насаждений появилась вдруг женщина с маленькой девочкой под руку. По-прежнему солнышко жгло немилосердно, но от этой женщины повеяло вдруг прохладой и спокойствием. Только вот было похоже, что женщина находится в полной растерянности. Она с не скрываемым изумлением и с некоторым страхом оглядывала мои владения, меня, поливающего огуречную грядку. Даже снова вышла за калитку, дабы убедиться, что не ошиблась адресом. Ее дочь подбежала ко мне и спросила:

– Дядя, а что Вы это делаете на нашей даче?

– Да вот присматриваю…

А про себя думаю; – Ну, друг, удружил, мало того, что запущенную дачку оставил, так еще и жениться успел, и где только скрывал такую женщину и ребенка…

Наконец и женщина опомнилась, приступила с расспросами. Объяснил я ей, как и что, и долго же она надо мной смеялась, что я даже успел обидеться, но, когда узнал, в чем тут дело, то и сам впал в неописуемую оргию смеха. Оказывается, дача друга находилась рядом, только не было там ни забора, ни гаража, а вместо дачи стоял шалаш, крытый соломой. И числилась дача под тем же номером, Дачная 10. Кроме картошки там ничего не было, не считая грядки с сорняком. Сходили мы на ту дачку, монтировка даже не понадобилась, ключь подошел, будто родной. Помогла мне женщина картоху окучить, грядку прополоть. Вернулись на ее дачу, стали чай пить да разговоры вести. С тех пор и не расставались. И друг мой тут совсем ни при чем! Живем с той женщиной уж сорок лет. Такие вот странные дела случаются в нашей обыденной жизни…

Победа любви

Дмитрию Наталья понравилась сразу, лишь только он вошел в салон рейсового автобуса. Ей он тоже приглянулся, как-то непринужденно завязался сам собой разговор, а потом они уже не захотели расставаться. Разговаривая, подошли к ее дому, пригласила к себе, познакомила с родителями. Ему показалось, что родители ее чем-то озабочены, что-то их мучает, его присутствие в доме им в тягость, но спросить о причине их беспокойства постеснялся. Он не стал долго задерживаться, быстро ушел, но встречи с девушкой продолжались и вскоре молодые люди уже не могли жить друг без друга. Когда долго не могли увидеться, нервы обоих напрягались до такой степени, что оба начинали волноваться и вскоре бросали всякие дела и мчались навстречу. Дима иногда заходил к девушке домой, но поведение родителей девушки настораживало, стесняло. Он не мог понять причины да в общем-то и не пытался что-то понять, поскольку всецело был занят девушкой, а потом и вовсе как бы привык к странному поведению родителей. Им обоим с каждым днем становилось все труднее обходиться друг без друга и уже не раз Дима предлагал подруге наведаться в местный ЗАГС, она была согласна, но всякий раз смущенно просила еще немного подождать с этим, что-то мешало, о чем она предпочитала пока не говорить. Смирившись со странностями семьи Дима решил не торопить событий, боясь потерять любимую. Как-то не заметно прошло лето, осень с затяжными дождями, и однажды ночью выпал белый пушистый снег, укрыв неприглядную землю белым саваном от глаз человеческих.

Димка на работе повредил пальцы рук и теперь сидел дома у окна, разглядывая синичек за окном, беспечно беседующих о чем-то своем, бесконечно птичьем. Наташа узнала о травме сразу же и уехала отпрашиваться у родителей, чтобы быть рядом с любимым. Дима жил один в однокомнатной квартирке семейного общежития на первом этаже. Наташа пришла и навела порядок в комнате, приготовила ему поесть. За разговорами и делами не заметно подошла ночь, но они не могли расстаться, хотя ее родители просили ее не задерживаться.

– Любимый, ты меня не трогай… Я не готова еще…

– ?..

– Нет, правда… Вот лучше поцелуй сейчас вот здесь и здесь.

Он взял ее лицо в ладони и долго смотрел в ее лучистые глаза и такая сила, такая любовь светились в ответ, что ему вдруг сделалось тревожно. Он почувствовал ответственность за девушку, доверившуюся ему и понял, что его больше не существует без нее. Она поняла его состояние, глаза ее еще более раскрылись в смущении и растерянности. Она легонько освободилась из объятий, щелкнула выключателем. Дима почувствовал обжигающий поцелуй на губах, в снежном отражении улицы мелькнуло ее тело, белизну которого не смогла укрыть и ночь, скрипнула кровать… Дима подошел к окну, прижался горячим лбом к холодному стеклу и некоторое время стоял, стараясь побороть закипавшую страсть. О, Боже, как долго он ждал этого вечера! И ему теперь не верилось, что все это происходит наяву, что любимая девушка лежит в его постели и ждет его. Он разделся и нырнул под одеяло к любимой. Кровать была широкой и Наташа подвинулась так, что нельзя было прикоснуться к ней, но разве это преграда для влюбленных? Он протянул руку и в ответ почувствовал ответное пожатие ее руки. И тотчас они оказались рядом, лица соединились. Горячие поцелуи слились в одно целое. В темноте комнаты их глаза светились светом любви и ожиданием чего-то большего, такого, что поднимает, зовет и манит в полет.

– Согласна ли?

– Да, любимый, да!

Одеяло и простыни летят на пол. Он целует ее лицо, ласковые нежные руки, шею, но… Вдруг его губы натыкаются на мраморную холодность груди, стынут. Его руки скользят по ее телу, холодному, словно мертвому, или только что вытащенному из морозилки. Страшный холод передается ему, стынет сердце. Девушка, встретив враз похолодевшие губы, все понимает и с плачем отодвигается. Обоих знобит. Димка поднимает одеяло, накидывает на любимую, ложится. Он не знает, как ее утешить, стылые губы не находят нужных слов и он лишь молча гладит ее распущенные волосы, а когда приходит в себя, поцелуем прерывает безутешные рыдания.

В эту ночь они больше не спали. Успокоившись, Наташа поведала о том, что в раннем детстве с нею случилось что-то очень страшное и вот уже много лет никто не может ей помочь преодолеть этот недуг. Лицо и руки обычные, а тело твердое и холодное, словно промороженый камень. Куда только не обращались, и даже к знахаркам ходили, только все без пользы. Сама девушка холода не чувствует и в груди ее бьется горячее влюбленное сердце. Она говорила и говорила, а Дима, склонившись над нею и смотря ей в глаза слушал и узнавал о своей любимой много нового, до сих пор не ведомого ему. И в сердце его поднимался протест против такой несправедливости и он поклялся, что силой своей любви победит девичий недуг, согреет ее тело, даст ему жизнь, хотя бы даже ценой своей жизни. Он вновь и вновь касался рукой ее тела, но рука его, коснувшись, тотчас замерзала настолько, что пальцы, отходя, как после сильного обморожения, долго болели. Девушка боялась, что теперь ее любимый может покинуть ее и от сознания этого и безысходности, делалась еще более нежной и женственной. А он теперь боялся за нее. Чтобы она чего не сделала над собой. С этой ночи они больше не расставались и даже работу подыскали совместную. Ее родители, узнав, что дочь сказала любимому о себе правду, теперь окружили его заботой и вниманием и, видя, что он и не думает покидать ихнюю дочь, стали ласково называть его сыном. Словно весенний подснежник после зимней стужи, открылась Наташа навстречу своей судьбе. Все спорилось в ее руках, звонким колокольчиком разливался ее голосок, когда она занималась какими-то делами и при этом пела. Иногда она грустила и тогда даже цветы на подоконнике казались увядшими. Ей хотелось подарить любимому ребеночка и она порой безутешно плакала… Растопив вечерами докрасна печь, она раздевалась и стояла у плиты, впитывая печное тепло. Печное тепло моментально уходило, а тело оставалось все таким же. Дима понимал, что этим ничего не исправишь, но не мешал любимой, издали любуясь красивыми формами ее тела. Когда плита остывала, Наташа подходила к мужу и просила положить руку на ее грудь…

– Немножко теплее, да?..

И он старался утешить ее, вселяя надежду и держа руку чуточку дольше, нежели вчера. Утаивая от нее правду, ведь рука после этого долго болела. Но ради счастья любимой он готов был на все. Она верила. И видя ее радость и свет любви очей ее, он готов был терпеть и более сильную боль. Веря ему, она согласилась на регистрацию, что вскоре и сделали. Мать и отец Наташи получили новую квартиру, переехали, а им оставили свою старую, обжитую.

Прошло около года. Как-то ранним летним утром, когда любимая еще спала, Дмитрий решил сходить в не далекий лесок, поискать ягод или грибов. На лесной тропинке встретил маленькую девчушку с полным бидончиком лесной земляники. Она остановилась, с улыбкой попросила подставить корзинку под ягоды.

– Я еще соберу…

Дима поблагодарил ее, заодно спросил, кто она и почему ходит по лесу одна. На это девушка отвечала так;

– Я твое и Наташино счастье… Живу здесь в лесу.

Тихо так сказала, но ветер услышал, зашумел верхушками деревьев. Ухнул где-то поблизости филин, ответила спросонок сова и не стало девушки… Екнуло сердце, облилось холодом, встревожилось за оставленную дома жену. Забыв обо всем, бежал домой Дмитрий, а тропинка лесная все вьется и вьется и нет ей конца. Остановилось время. А навстречу уже бежит Наташа. Встретились, обнялись. Оба в слезах. Рука Димы гладила спину девушки и он вдруг спохватился, что не ощущает привычного холода. Он снова и снова водил рукою по ее спине, ощущая под легким летним платьицем каждую клеточку ее тела, начиная верить и еще не веря в происходящее. Наташа, радуясь встрече с любимым воспринимала его радость, как свою естественную от встречи и не замечала, что его руки обнимают ее уже слишком долго. Опомнившись, он протянул ей ягоды, данные лесной девушкой. Наташа ела ягоды, иногда останавливаясь, чтобы поцеловать любимого и при поцелуе передать ему ягодку. Она еще ничего не подозревала и не догадывалась, а Дмитрий, боясь нарушить и спугнуть счастье, ничего не говорил ей. Играя с женой, Дима отмечал и происходящие с нею перемены. На щеках пылал румянец, в вырезе платья грудь стала розовой, а до этого была мраморно белой. Его радость передавалась ей и любуясь друг другом они незаметно сбились с тропинки и вышли на лесную полянку. Словно ласковый котенок пел свою не затейливую песенку лесной ручеек, ему подпевала какая-то пташка, осинка играла своими листочками. Место было знакомое и они остановились, взявшись за руки. И Диме казалось, что солнышко стремится тоже обогреть его любимую. Все его лучики сфокусировались на ней, лаская и гладя ее тело. Чуточку ревнуя к солнышку, он смотрел ей в глаза и видел льющийся из ее глаз какой-то новый, не виданный им до сих пор свет и такую большую силу любви, что он не выдержал, подхватил любимую на руки, закружился с нею в танце любви, а позже уже не выпускал ее рук из своих до самого дома.

Наташа поднесла его руки к своим губам, прикоснулась… Обычно его руки после соприкосновения с нею были холодны, но теперь они оставались горячими. Она удивленно посмотрела на него, но он не дал ей времени на раздумья и, подхватив на руки, внес ее в дом. На столе в вазе стояли лесные цветы, в открытое окно задувал теплый летний ветерок, а на подоконнике стоял праздничный торт с поздравительной надписью к годовщине свадьбы. Из соседней комнаты вышли родители и друзья с поздравлениями. Тайком вздыхали родители, глядя на счастливых детей, переживали, что нет внуков. Да что поделаешь, они знали истинную причину.

Поздравив и немного посидев за столом, друзья разбежались. По просьбе дочери отец рассказал о причине «болезни» дочери.

– Наташе лет пять было. Мы зимой отправились заготавливать дрова в лес, девочка дома оставалась. Вечером задержались немного. Наташа ждала, ждала родителей да и отправилась на их поиски. Дорог было много и она ушла в другую сторону. Мы вернулись, ее нет. Сразу же людей собрали и на поиски отправились. Нашли ее на лесной полянке с букетиком цветов в руке сидящей под елочкой. Она все говорила про какую-то лесную девушку, но мы тогда внимания не обратили… А потом выяснилось, что она…

После ухода родителей прибрались в доме. Наташа легла спать как обычно, закутавшись в свое отдельное одеяло, боясь застудить любимого. Оба устали за день, но не спалось. Наташа глядела на любимого задумчиво, с грустинкой.

– Милый, давай съездим в детдом, возьмем маленького? Поживем где-нибудь с годик, а потом приедем и скажем, что наш. Поверят ведь, как думаешь?

Спазма перехватила горло Дмитрия, он ничего не мог сказать. Сегодня он был согласен на все. Лишь бы не видеть грусти в глазах своей любимой женщины. Нашел ее губы, до боли прижался к ним и больше, не владея собой, скинул с нее одеяло. На этот раз тело ее отозвалось на ласку и он гладил, целовал и познавал ее тело заново, ласкал его и оно становилось все податливее и горячее и произошло наконец то самое, долгожданное для обоих и такое желанное… Их тела слились, стали одним целым, чтобы зародить новую жизнь, маленькое подобие их обоих. На рассвете Димка лежал у сидящей женщины головой на коленях, она склонилась над ним, целуя. И ее слезы капали ему на лицо и он не вытирал их… Плакала любимая в то утро и от первой сладостной долгожданной боли и от того, что теперь может дать любимому дитя.

Свежей прохладой потянуло из распахнутого окна, Наташа вздрогнула, зябко поежилась. Дима поднялся. Оделись и подошли к окну, отдернули занавеску, радуясь своему счастью и первым лучам встающего над лесом солнышка. А за окном стояла маленькая лесная девушка, смеясь, она протягивала к ним свои ручонки. Потом исчезла, чтобы через мгновение появиться у них в комнате. Вместе с ее появлением в комнате повсюду появились лесные букетики цветов. Лесная девушка одела новобрачным на головы венки из цветов, вложила в руки по колечку. Пожелав молодым счастья и долгих лет счастливой жизни, девушка снова исчезла. А на столе остался стоять полный ягод бидончик, хотя до сезона ягод еще было далеко…

Пропавший без вести

Вася Долгонюк еще до призыва в ряды Советской Армии начал розыски своего родного отца, пропавшего без вести во время Отечественной войны. Поиски ни к чему не приводили. Василий родился на второй год после начала войны, а вскоре после его рождения отца забрали на фронт. Мать, Мария, за пропавшего без вести мужа никакого пособия не получала. После войны еще много лет ждала каких-либо вестей, но так и не дождалась. После войны объявился фронтовой друг Тимофея Александр Согрин, сказал, что якобы видел гибель Тимофея при взрыве снаряда во время боя. Сам Александр был легко ранен, когда медсестра перевязала рану, пошел искать друга, но не нашел, по полю уже прошли санитары и могильщики. Помимо этого, Александр поведал о том, что перед боем договорились, что тот, кто останется жив, должен позаботиться о семье друга. Александр родом был из Краснодарского края, сразу после демобилизации ездил туда и узнал, что вся его семья погибла по доносу полицая. Так что помимо Марии ему заботиться было не о ком. Прождав еще несколько лет Мария согласилась стать женой Александра. Один за другим стали появляться дети. Муж не разрешал избавляться от нерожденных деток, уверяя, что скоро наступит всеобщее благоденствие, но… Жизнь есть жизнь и не все получается так, как хотелось бы. После рождения шестого ребенка Александр затеял строительство нового, более просторного, дома. При переноске бревен надсадился да еще и осколок от снаряда, оставшийся в груди со времени войны, сшевелился со своего места, в общем, до больницы его не довезли… Соседи и родственники помогли Марие достроить дом, но замуж она больше так и не вышла. Старший сын, Василий, не оставлял надежды разыскать хотя бы могилку своего отца, поклониться праху его, положить цветы. В Армии служил в Калининграде телефонистом, стал кандидатом в ряды КПСС и вообще был на хорошем счету у командиров. Стал мастером по борьбе Самбо. Политрук пообещал помочь с розысками отца и сдержал данное парню слово. Вызвал как-то после занятий к себе и в присутствии командира части объявил, что отец Василия найден живым и здоровым, в настоящее время живет на Украине и ждет сына в гости. Дали Василию отпуск на пару недель. У отца была другая семья. Не смотря на то, что Васю встретили хорошо, а новоявленые братья и сестры вобще не отходили от него, показывая и рассказывая о городских достопримечательностях, все же он вскоре стал тяготиться таким вниманием. От отца он узнал, что в том бою отец был тяжело ранен. В госпитале отец познакомился с врачом, возникла сначала дружба, затем переросшая в любовь. Служили в одном полку. Не часто, но могли встречаться. Александр был в курсе их отношений и когда пришло известие, что семья Александра погибла, Тимофей предложил ему позаботиться о Марии. А сам женился на врачихе. О Марии и ребенке, оставленных на далеком Урале старался не вспоминать. После демобилизации уехал жить на Украину. На вопрос не хочет ли отец встретиться с Марией, отец вразумительно ничего сыну ответить не смог. Отец хотел бы казаться родным, но все равно он уже не принадлежал ни Василию, ни его матери… У отца была своя семья. Матери о встрече с отцом рассказал только после демобилизации. Писем отцу не писал и матери запретил. Что умерло, то умерло! Предательство не прощается. Проходит еще несколько лет, происходит перестройка и раздел государств, и однажды через военкомат приходит письмо от Тимофея Марие. В своем письме он сетует, что в семье стал не нужен, болеет часто и просил, чтобы Мария забрала его к себе. Только вот не учел того, что когда был нужен, не объявился и даже копейкой не помог, не позаботился о своем сыне… Подумала, подумала Мария и не стала отвечать…

Гость

– Ты чего эт, куманек, никак в гости наладился? Ну заходи, коли так, чего ж на пороге стоять! Да ты проходи, проходи, за стол садись… Обедать будешь? Ну-ну… Счас приготовлю. Да ты не стесняйся, свои никак, бутылочку-то открывай. Зря, что ли нес ее в такую даль… Нынче вот все приходится с рынка брать, своего-то ничего нет, все покупное. Зарплату уж год как не видим, а цены на все растут не по дням, а по часам. В долги подзалезла по самы уши. Да ты ешь, ешь, куманек. Налей-ка и мне стаканчик, а то тебе самому-то пить вредно наверное… Да ты ешь, ешь, куманек. Редко видимся /век бы тебя не видать/. Да ты ешь, ешь, куманек /ну и проглот же ты, кум, чтоб тебе подавиться!/.

– Ой, куманек, никак подавился? Ах ты, горе-то какое /вот, не будешь жаден до чужого, будешь теперь знать, как на халяву в гости ходить! Мне бы этих припасов на месяц хватило!/.

– Ой, да ты никак помер, куманек? Ну, слава тебе, Господи, надо куме позвонить, хоть попируем теперь вволю! Небось у кумушки на этот случай припасено…

Жить хочется

Несколько раз заставали эту бабульку на чужих огородах с пластмассовым небольшим ведерком в руках и лопаткой. Набрав в ведро картохи, бабуля преспокойно отправлялась до дому. На увещевания отвечала так; – Ну чего вы все ругаетесь? У вас эвон сколько картохи-то, все поле засажено, а у меня ничего нет. А мне и надо-то всего ничего, этого ведерка мне месяца на полтора хватит. Небось, не обеднеете… Бывает, что и более крепкому человеку впору воровать идти, не говоря уж о бабульке- божьем одуванчике. Жить-то всем хочется…

На рыбалке

Пришел Сергей Лагутин на речку Мутную, забрался в самые что ни на есть лесные дебри и сидит на берегу, харюза ловит. Только слышит, сквозь кусты по направлению к нему ломится кто-то. Ну, думает, медведь! Знать, быть беде… Приготовился деру дать. Только раздвигаются кусты и выходит из них девица с удочками. Опешил Сергей и не видит, что поплавок под водой скрылся.

– Ну чего рот раскрыл, дергай, клюет ведь…

Сергей дернул удочку, но кроме пучка водорослей на голом крючке, ничего не вытащил.

– Эх ты, рыбачок! А мне одной скучно стало, вот и пошла искать напарника, вдвоем-то веселее. А клев сегодня отменный! Так вот с тех пор и рыбачат вдвоем. С тех пор, как поженились, Зина Рябухина да Сергей Лагутин. Не встречали?

За литр водки

Надька Каурова продала… своего мужа за литр водки своей лучшей подруге, которую теперь, конечно же, подругой уже не считает. А сучилось это очень банально – по пьянке.

Семья Кауровых довольно большая, шестеро детей да самих двое. Муж Иван работящий, на все руки мастер, но все равно по нынешним временам бедновато жили. Да и выпить-повеселиться Надежда с Иваном любили. Был какой-то праздник, а может, просто выходной день, только собрались друзья, соседи… И пошло веселье! Пили, ели, веселились. Как это частенько бывает, в самый разгар гулянья выпивки не хватило. Вот Надежда и отчебучила, приплясывая;

– Продала бы Ваньку хоть кому, лишь бы еще выпить!

Подруга Зинка услыхала такие ее речи и привязалась:

– За сколько продашь?

– А хоть за литру?