Возвращение 2

– Полковник, а надо, – надавил Дубравин. – Мозг у вас под контролем, пора начать вскрывать тело. Президент спрашивал, когда ваша группа доберётся до двигателей и топлива?

Мун нахмурился, уже собрался ответить, но Анна вступила в разговор. Тут ей было сподручнее объяснить сложности. Именно этим вопросом они с Олегом занялись сразу после отбытия генералов. Самим хотелось понять, могут ли они прямо сейчас свободно открыть ходы к двигателям и топливным бакам корабля. Оказалось, что не могут. По крайней мере, не прямо сейчас.

– Товарищ генерал, мы не готовы к физическому разбору корабля, – сказала Лазарева. – Копирование компьютера ещё идёт, а у меня в БПУ часть систем закрыты.

Анна с Муном составили отдельный список того, что явно носило характер важных системных установок. И того, что не отражалось в операционном поле деятельности Альфы. В общем-то, ничего удивительного, что системы управления двигателями и доступ в их секции оказались в этом списке.

Полётом корабля управлял компьютер, а не главная особь. Это были чисто автоматические системы, работающие без какого-либо вмешательства.

– Так, и? – уточнил Сергей Васильевич.

– И прежде, чем я дам команду открытия некоторых отсеков, мы должны быть уверены, что эта команда не запустит какой-либо защитный протокол, – ответила Лазарева. – ТАГ скопирует компьютер, воспроизведёт его в модель и попытаемся сначала на ней.

– Лазарева, ты знаешь, сколько это займёт? – возмущённо спросил Дубравин.

– Неделю минимум, – кивнула Анна. – Но либо так, либо каждое наше движение приближает нас к тому, что корабль распознает в нас угрозу.

– Лазарева, приказ верховного главнокомандующего нужно выполнить прямо сейчас, – сурово заметил Сергей Васильевич.

– Товарищ генерал, сейчас – невозможно. Потому что корабль вообще не предусматривает доступа к энергосистеме извне, – резонно возразила Анна. – Но мы выведем алгоритм действий и команд, при которых открытие этих отсеков будет безопасным. Нам нужно время.

– Ладно, понятно, – сдался Дубравин. – Не обрадуем президента, не обрадуем.

Он обернулся к интерактивному столу, нажал значок отправки файлов:

– Держите. ЦРК прислал.

Центр разведки космоса полчаса назад передал свою сводку.

– Скорость кораблей упала, – сказал Дубравин. – И довольно резко. Останавливаются. Пока сделали предположение, что остановка нужна для приёма на борт армии мегов. При той скорости, на которой «хозяева» рассекают, к ним вряд ли можно пристыковаться в движении.

В улье, на экране оперативного пункта управления, собранного из наших мониторов и компьютеров, засветились присланные фотографии. В основном запечатлели точки кораблей «хозяев». Только на одной засветилось облако. То были летящая вместе тысяча транспортных «колосков» с земли. Не точки, только единое пятно. Но даже оно всколыхнуло тоску Анны по Бестужеву и Косте.

Она быстро подавила это чувство, собралась, кивнула:

– Хорошо, значит, считаем, что времени у нас больше.

– Как по заказу, тебе, Лазарева, – усмехнулся Дубравин. – Работай. Все ресурсы под тебя. Запрашивай любых специалистов, любую технику, лаборатории. Но чтобы через неделю открыла нам доступ во все отсеки, поняла?

– Так точно.

– Всё, Мун, – Сергей Васильевич взглянул на него, – переключаю вас на оперативный штаб округа. Передайте график пролёта охотника и получите координаты базы.

Дубравин переключил ИОС «Костанай-1» на оперативный штаб, и уже через минуту на мониторе в командном отсеке корабля вспыхнула точка, показывая, куда подвести подземный коридор.

– Ну, что, Анна, – Олег взглянул на неё, – дело за тобой.

Лазарева пошла на борт-площадку, встала на краю, оглядела чашу. Всё же… как изменилось восприятие этого пространства. Ещё недавно оно пугало, внушало ненависть, но сейчас – стало своим. Понятным, открытым, не враждебным.

В промежутках между помощью команде Анна успевала изучать БПУ и свою особую функцию – исполнение обязанностей Альфы. Управление субстанцией было одним из основных полномочий главной особи. Хотя ведущая роль в этом всё-таки принадлежала кораблю, поскольку в нём находилось ядро выработки этого материала, но Альфа имел к нему безграничный доступ, а значит, можно делать вот так…

На внутреннем мониторе Лазаревой, по её желанию отобразился виртуальный модуль управления средствами работы с субстанцией. Вся система схематично с управляющими символами. С лингвистическим русским протоколом, загруженным в БПУ из компьютера корабля, их можно было читать и понимать.

По следующему желанию Анны открылись «поле роста» – трёхмерная система координат для направления строительного материала и формирования нужных форм, и карта местности. Вспыхнула точка, в которую следовало направить коридор. Система спросила: начать?

И Анна не удержала улыбку:

– Начать.

Уровень субстанции в каналах, пересекающих дно чаши, поднялся за секунды. От поверхности оторвался вихревой поток, и как нож в масло вошёл в стенку, вкручиваясь сначала в толщу улья, а потом и земли. На карте улья, открытой на одном из мониторов, начал прорисовываться новый тоннель.

Но люди туда не смотрели. Почти все бросили работу, и пошли увидеть происходящее воочию. Только несколько компьютерщиков остались на местах, глядя в свои планшеты. Затянулись в неожиданно возникший вопрос.

– Вот опять, – кивнул один. – Ни к чему не относящийся кусок. Что это вообще такое?

– Да, и у меня тоже.

Уже в нескольких директориях по совершено разным системам попались единичные файлы, не имеющие отношения к этим системам. Но их становилось всё больше и попадаться они стали чаще, так что как только первый человек сказал про какие-то неизвестные фрагменты, сразу выяснилось, что они у многих.

– Так, полковник Мун! – парни встали наконец с пола и пошли к нему.

Олег стоял с Анной на краю площадки, наблюдая создание тоннеля. Вихревой поток субстанции замедлил вращение и опал, превратившись в жидкую массу, которая хлынула обратно из образовавшегося коридора. По дну прошла грандиозная волна, омывая нижние ярусы. Раскинулось настоящее озеро. Но уровень субстанции быстро понижался. Отработавшая задачу масса сливалась в пустоты под чашей.

– Потрясающе, – высказался Мун. – Мы тоннели прокладываем месяцами, а вот вам за пару минут.

– Полковник! Олег Кимыч! – крикнули сразу несколько голосов позади толпы.

Олег развернулся, глядя поверх голов.

– Подойдите, пожалуйста – позвали парни. – Вместе с Альфой! Нашли кое-что необычное.

***

У кабинета начальника научно-конструкторского центра ВКС[1 - ВКС – военно космические силы] толпились инженеры. Толком не верили в то, что произошло, и о чём буквально двадцать минут назад сказал их руководитель, в темпе собирая людей по этажу. Сказал лично, по громкой связи ничего не объявляли, не стали пускать сообщения на телефоны в кабинетах.

Начальник центра сам прошёл по всем отделам.

– Внимание, товарищи! – сказал он с порога общего кабинета инженеров орбитальных самолётов. – Только что сообщили, что в районе города Костанай в Казахстане захвачены три сердечных корабля. Тактико-аналитическая группа центрального округа вместе со своей инженерной командой ведёт работу на месте. У них есть данные, по анализу которых требуется наша помощь. ТАГ начнёт предавать их нам примерно через полчаса. Всем быть готовыми!

Сидевшие за рабочими столами инженеры, замерли, осознавая суть сказанных слов.

– Наш оперативный штаб будет в комнате для совещаний, – добавил генерал. – Там всё подготовят, подключайтесь.

Это было двадцать минут назад. Сейчас инженеры со всех отделов уже толпились у дверей. Связисты ещё настраивали оборудование, но экраны работали, а на том конце работали камеры, снимающие… улей. Объективы охватывали огромное освещённое пространство под куполом и сам корабль. Камеры установили везде в командном отсеке и ещё продолжали размещать по всем доступным зонам.

Лейтенант Матвей Спецов – инженер-конструктор отдела орбитальных самолётов, не мог оторвать от экранов взгляд. От волнения сердце стучало так громко, что он едва слышал разговоры вокруг. Наши в улье! Сейчас идёт трансляция прямо из сердечного корабля! И… Егор где-то там.

Спецову стало трудно дышать от этой мысли. Егор пропал в Костанае, и точно не погиб. Все эти дни с момента извещения о его пропаже без вести, Матвей чувствовал, что Егор жив. А значит, сейчас он там – в улье, виды которого с разных ракурсов показывают видеокамеры.