Горячее кресло. 1986 год. Телефонный начальник
Прав был Ковалёв. Управление производственными процессами строилось, особенно на запущенных участках, на криках и постоянных уступках со стороны руководства рядовым работникам, представителям рабочего класса. Ещё бы! Рабочий класс, – он ведь, по любимому выражению председателя областного профсоюза работников связи Ситниковой Полины Ивановны – он ведь – «гегемон»! Никто не смеет, обидеть рабочего человека. Рабочий человек везде востребован и всегда – нарасхват. Обидишь – тут же, найдёт другую работу!
Не было честной и справедливой системы оплаты труда за приложенные усилия. Партийная пропаганда, по-прежнему, призывала людей во имя близкого светлого будущего «бросаться на амбразуры».
Понимали эти призывы – каждый, по-своему. Совестливые, честные люди трудились с полной отдачей, рвачи и хапуги, требуя «положенного», брали «на горло». Последние, – они ведь «гегемоны», они давно поняли – честный труд, это для дураков. Они давно поняли, что ту зарплату, которую получают в поте лица эти «дураки-первые», им дадут и так! Только – за присутствие на работе, за видимость работы! И действительно, давали…
Качество работы определялось внутренним состоянием души человека. Циничное, развращающее влияние откровенных халтурщиков, а их появлялось все больше и больше, разлагающе действовало на коллективы. Появление слабых и некомпетентных руководителей резко усугубляло ситуацию.
Я на своём опыте повидал достаточно таких людей и в Эксплуатационно-техническом узле связи. Нахрапистых, бьющих по поводу и без повода себя в грудь
– Я же, рабочий класс! – Равнодушных лентяев, откровенной демагогией прикрывающих явное нежелание и неумение работать…
За последние десять лет самостоятельного плавания Телеграфно-телефонной станции, как отдельного предприятия, цех ГТС в её составе, накопил полный набор наихудших методов производства.
Запас прочности линейно кабельной сети до образования Телеграфно-телефонной станции, накопленный в Городском узле связи, под руководством Селина Степана Ивановича, полностью исчерпал себя. Ушли кадровые работники, была потеряна преемственность производственного процесса. Качество работы сети валилось на глазах. Грянул и завис во времени, кризис. Неразборчивость в подборе кадров привела к появлению в цехе таких руководителей как Обухов. Практически отсутствовала дисциплина.
Не знаю с чьей подачи, но «гегемоны» цеха ГТС нашли, очень характерный для текущего времени, способ зарабатывания денег. В какой-то момент они стали «не успевать» устранять повреждения на сети в рабочее время, стали задерживаться, чтобы окончить работу. Создавалось впечатление заботы о ДЕЛЕ. Но, несмотря на задержки, повреждений становилось все больше. По существу, детально разобраться с причинами их роста своевременно руководство не смогло.
С ростом повреждений необходимость работы в сверхурочные часы всё возрастала. Припозднившихся на работе, хвалили и ставили в пример. Очень скоро задерживающиеся для устранения повреждений «герои» попросили оплаты, полагающейся за работу в сверхурочное время.
Профсоюз бдительно следил, чтобы эта оплата в зависимости от часов переработки оплачивалась в полуторном, а затем и в двойном размерах. И пошло – поехало. Больше повреждений – больше сверхурочных! Больше сверхурочных – выше зарплата! Деньги они и есть деньги – не важно, по какой статье выплачиваются. «Гегемон трудился». Повреждения нарастали как снежный ком. Их количество временами зашкаливало и достигало тысячи…
И по факту, к моему приходу, сверхурочные переработки в цехе ГТС тоже исчислялись тысячами часов.
Профсоюз с одобрения своего областного руководства очень заботился о «гегемоне». Им, прямо на рабочее место, подвозили горячее бесплатное питание, подвозили даже спиртное «для сугреву». Что может быть вреднее – пьяного кабельщика спайщика во время работы?..
Вторым доходным источником были порывы кабелей. А в городе разворачивалось серьёзное жилищное строительство. Предприятию, допустившему порыв кабеля, грозил штраф. Специалистов в городе по устранению повреждений на телефонной сети, кроме как в цехе ГТС, не было. Якобы спасая штрафника порвавшего связь, Обухов со-товарищи, предлагал свои услуги по устранению порыва. Даже – со своим материалом, естественно, не за красивые глаза. «Калым» гораздо превышал потерю премии за плохое качество работы сети. Да и премии их, «гегемонов», «своевременно» устранивших порыв кабеля, никто и не лишал…
За десять лет, в период с 1976 по 1985 годы, новое строительство АТС и телефонных сетей, по существу, в городе только начинало разворачиваться. В 1977 году была введена в эксплуатацию локальная координатная телефонная подстанция ПСК-1000 ёмкостью 1000 номеров в западной части города. В 1978 году была построена декадно-шаговая АТС ёмкостью 1000 номеров в Юбилейном микрорайоне. Затем наступило затишье. Очередная АТС ёмкостью 2000 номеров в центре города строилась ни шатко, ни валко. Началось её строительство в 1979 году, и было, в основном, закончено за год до моего прихода, в 1984 году. При этом, линейно-кабельная сеть опять-таки, по причине крайне низкого качества работы приезжих строителей – тоже – «гегемонов», принималась в эксплуатацию с серьёзными недоделками. А Управлению связи нужно было выполнять план любой ценой. Всё то же торжество показухи.
Буквально во второй половине 1985 года, по рассказу Висящева, был принят в эксплуатацию четырёхсотпарный кабель, оканчивающийся 414-ым, 415-ым телефонными шкафами, по улице им. Урицкого. Он не был герметичным, не держал воздух, при прозвонке нормам не соответствовали почти пятьдесят процентов жил.
Руководство Управления умудрилось заставить принять этот кабель в эксплуатацию в качестве двухсотпарного. На заведомо неисправный кабель стали тут же включать абонентов, причём спаренных абонентов. За счёт этого и установили 400 новых телефонов. В момент моего вступления в должность более сорока из них, только что включённых в работу, числились в неисправных.
Необходимо добавить, что областной центр не имел ливневой канализации, и практически весь год её роль для города исполняла телефонная канализация ГТС. Она почти вся подтапливалась, особенно весенними и осенними водами. Многочисленные порывы водопровода, а в зимнее время – утечки горячей воды из системы отопления, беспрепятственно проникали в канализацию ГТС и заполняли её колодцы по самое горлышко. Короче – наихудших условий эксплуатации кабелей связи не придумаешь и в дурном сне…
***
В промежутках между вызовами в горком и горисполком я продолжал знакомиться с командой и предприятием. Постепенно втягивался, привыкал к новому ритму работы.
Приёмы по личным вопросам, с некоторыми вариациями, повторяли первый. И опять, кроме полного разочарования и ощущения никчёмности происходящего, они ничего не приносили. Выматывали основательно, оставляли в душе горький осадок, и стабильно пополняли и накапливали в сердце болезненную неудовлетворённость.
Глава 9. Собрание по итогам года
Подошёл срок проведения собрания по итогам года. Как новый человек, в дела по подготовке собрания я решил не вмешиваться. Правда, по ходу событий, ко мне подходили сотрудники, пытались советоваться по организационным вопросам, но я с лёгкой душой переправлял их к Макарычеву. Обратил внимание, что особую активность в этом вопросе проявляли начальник планово-финансового отдела, и мой заместитель, курирующий вопросы междугородной связи, взаимодействие с профсоюзами и ещё что-то, связанное с общественными функциями.
Я помнил, что несколько лет назад, на должность заместителя начальника ТТС был назначен молодой специалист, окончивший Ташкентский электротехнический институт связи Нурахметов Аскар Накишевич, но видно не потянул ноши. В настоящее время он работал начальником цеха АТС.
В качестве заместителя Ковалёвым мне была представлена молодая женщина – Белявская Елена Евгеньевна, причём аттестована она была, чуть ли не лучшим работником на всей ТТС. Познакомился поближе и с ней.
Елена Евгеньевна оказалась очень симпатичной. Её глаза источали какое-то странное, успокаивающее, умиротворённо участливое внимание. Всем своим видом она показывала, что готова выполнить любое моё задание. Поговаривали, что к ней неравнодушен Ковалёв, но мне это как-то было все равно. А вот из разговора по работе я так и не понял, чем она конкретно занимается.
Сидела передо мной этакая очень ласковая кошечка. Преданно заглядывая в глаза, в процессе беседы, умудрилась даже, как бы невзначай, положить свою ладонь на мою руку. Руку я убрал – мне стало неприятно.
Предупредил, что ответственность за подготовку предстоящего собрания полностью лежит на ней. Получил от неё горячие заверения, что пройдёт оно наилучшим образом. Разошлись – и забыл об этом. В новых, сложившихся реалиях жёсткого прессинга со всех сторон, мне было явно не до собрания.
Из общения с Еленой Евгеньевной понял, что выполнять обязанности заместителя в тех объёмах, которые обычно распределялись на эту должность в эксплуатационных предприятиях, она явно не сможет. В моем понимании заместитель должен был помимо того, что Елена Евгеньевна якобы исполняет, первым делом – заниматься транспортом, тянуть хозяйственный блок, курировать строительство. Явно почему-то лукавил Ковалёв, так красиво говоря о её достоинствах.
Сразу после обеда, в большом вместительном Красном уголке, который располагался в здании электрокорпуса, собралось более ста работников предприятия – представителей от всех цехов и служб. Я дождался Фенина Андрея Алексеевича, и вместе с ним мы вошли в зал.
Председатель профсоюзного комитета провела нас на пустующие места в первом ряду. Люди с любопытством поглядывали на меня. По залу гуляло жужжащее перешёптывание.
Председатель комитета подошла к трибуне и предложила избрать Президиум. В зале встал один из работников и по заранее заготовленному списку зачитал фамилии людей, в числе которых были и мы с Фениным. Зал дружно проголосовал. Все «выдвинутые» поднялись на подмосток сцены и заняли свои места в Президиуме. Собрание началось.
Доклад Макарычева был объёмный, пестрел цифрами достижений, назывались фамилии передовиков, и если бы я не побывал уже в новой шкуре начальника ТТС, то должен был бы только радоваться и считать, что мне крупно повезло.
Действительно, планы были почти все выполнены, много хорошего было сказано о работе телефонисток. Цех телеграфа гордо назывался цехом Коммунистического труда. Резко были перевыполнены планы цехом радиоузла, качество работы которого с гордостью оценивалось на отлично. Перечислялось введённое в эксплуатацию оборудование, смонтированное и отлаженное собственными силами, – междугородчиками, телеграфистами…
Александр Николаевич выделил и отдельные недостатки. В числе их настойчиво сквозила неудовлетворительная работа цеха ГТС по устранению повреждений на линейной сети. Выражалась осторожная надежда, что с приходом нового начальника предприятия положение и здесь изменится.
Затем последовали отчёты цехов. Их зачитывали передовики, рядовые работники – телефонистка, телеграфистка, монтёр цеха радиофикации, инженер цеха АТС. Все они перечисляли достижения своих служб, обязательно вскрывали недостатки в организации рабочих мест – такие, как холод на переговорном пункте, недостаточное количество телефонных гарнитур для телефонисток, а также, высказывали мелкие претензии к смежным цехам.
Но в одном, они все были дружны.
То, что телефонистки не могли предоставить заказанные переговоры по причине неработающих телефонов – виноват был цех ГТС!
То, что телеграфисты не могли выполнить заявку предприятия на организацию прямой телеграфной линии – виноват был цех ГТС!!
То, что цеху радиоузла не хватало автомашин (большее количество перераспределялось на цех ГТС) – виноват тоже, был цех ГТС!!!
То, что блокировались и залипали приборы на телефонных станциях – виноват был цех ГТС…
Обвинения в адрес цеха ГТС скользили явно по привычной и накатанной колее. Но я заметил, что ни в одном из критических выступлений не предлагалось даже маломальского конструктива. Хотя бы тонких штрихов – а как сделать, чтобы не был виноват, во всем! – цех ГТС??..
Последним выступал от ГТС сам Висящев. В целом, его выступление было кратким. Он тоже сказал немного о достижениях цеха – как ни странно, они были. Странно, что был выполнен план по приросту телефонов-автоматов и план доходов от них, был выполнен. И совсем странно, но был выполнен план и по приросту телефонов? Это – при чрезвычайно большом количестве неработающих на сети? Ставились телефоны и участникам войны, ибо на эти установки тоже был план.
И, конечно же, в его выступлении прозвучали сетования на отсутствие специалистов, на недостаточное обеспечение транспортом, и особенно на практическое отсутствие поставок многопарного телефонного кабеля для замены повреждённых участков а также, поставок других эксплуатационных материалов. По этой причине практически не проводился капитальный ремонт. Закончил Висящев выступление скромно, без обещаний, и вернулся в зал.
В целом собрание прошло очень организованно. В заключение я сказал несколько слов. О том, что увидел сегодня вверенный мне коллектив очень мощным, с хорошими потенциальными возможностями. И видимо, нам всем вместе необходимо подумать, – что, коли уж работа всего предприятия зависит от цеха ГТС – как бы ему оказать посильную помощь? Сказал, что, по моему убеждению – особенно, это мог бы сделать радиоузел. Отметил, что основное, что надо сделать – это максимально снизить повреждения на телефонной сети, и это, потом, позволит работать не аврально, а по планам.
Выступивший в заключение, Фенин особо в критику не впадал, но что важно – пообещал помочь кабелем…
И действительно, через несколько дней кабель поступил. Его было явно недостаточно – но сам факт поступления обнадёживал. Немаловажно было и то, что это был целевой кабель, пришедший не для развития сети, а именно на эксплуатационные нужды, – для ремонта. Даже Александр Дмитриевич приободрился.
Спустя несколько дней оказалось, что радоваться было рановато. Макарычев принёс новость, что главный инженер Управления связи Искандеров требует, чтобы из полученного пятидесятипарного кабеля – четыре километра мы самостоятельно проложили на вокзал. Там требовалась установка новых телефонов. А его, – этого кабеля, всего-то и было четыре километра.
– Вот так и работаем с Управлением, – с горечью заключил он.
Я возмутился.
Пошли вдвоём к Искандерову. Амантай Искандерович на своём распоряжении настаивал. Я пытался убедить его, что сейчас надо все силы сосредоточить на ремонте имеющейся сети, а не на её развитии. Страсти накалялись. Моё природное упрямство давало о себе знать, и я ледяным тоном сказал, что пока не снижу повреждения до разумных пределов, никаким развитием заниматься не буду. Это было Искандерову как нож в сердце.
– Никогда не избавитесь вы от повреждений – бросил он. – Если в городе их количество будет сохраняться на сети не более трёхсот—четырёхсот в день – нас это устроит.
– Меня это не устроит! Горожан не устроит! – посмел я не согласиться.
– Посмотрим… – многозначительно хмыкнул Искандеров. – Это все в ваших мечтах! А вокзалу железнодорожному – сейчас требуется дополнительная и надёжная связь!
Он все ещё не терял надежды – надавить, и добиться моего согласия на перераспределение злосчастного кабеля с эксплуатации на развитие, но я твёрдо стоял на своём. Разругались… И все-таки, одолеть моё упрямство Искандерову не удалось.
Макарычев во время нашей перепалки тоже не оставался в стороне. Он, пытаясь сдержать возмущение и очень волнуясь, запальчиво вставлял реплики, и всячески поддерживал меня. Окончательное решение повисло в воздухе, но покинув кабинет, мы чувствовали – победа будет за нами. Мы тоже печёмся о деле! Ну, не с работы же нас за это снимать…
Глава 10. Волнительное событие
У меня закончился годичный испытательный кандидатский срок. Секретарь партийной организации ТТС – по основной должности, начальник спецотдела – Мелонская Раиса Фёдоровна. Женщина средних лет, очень строгая на вид, молчаливая и замкнутая. Что интересно! – вот ведь – секретарь партийной организации, а говорит как-то косно, и слова из неё вытягиваешь с трудом. Она и сообщила, что надо мне готовить документы на приём в партию.
Среди недели пошёл фотографироваться на партбилет. Получил свои фотографии и сам себя не узнал. Резко похудевшее лицо, хмурый настороженный взгляд, и какая-то усталость… Очень себе не понравился. Какой-то замученный мужик! Решил перефотографироваться рано утром в понедельник, с утра пораньше. После ночного отдыха – выгляжу получше…
Приём в партию проходил в актовом зале городского комитета. Приглашали прошедших кандидатский срок на собеседование с ветеранами партии, членами партийной комиссии строго по списку. Перед этим, до поздней ночи, чтобы «не ударить в грязь лицом», я усиленно штудировал Устав партии. В голову ничего не лезло.
Больше, чем за прошедшие три недели, когда свалилась эта начальническая ноша, казалось, напугать меня уже никто и ничто не может. А вот перед собеседованием волновался очень и трепетал весь – вот ведь – СОБЫТИЕ…
В возрасте в тридцать три года, я уже многое повидал, успел закалить характер и, тем не менее, волнение было особенно сильное. В Партию я вступал по убеждению, в Партию я свято верил и считал за честь – стать коммунистом.
Совсем недавно КПСС возглавил молодой энергичный Генеральный секретарь Горбачёв Михаил Сергеевич. У очень многих появилась надежда, что страна избавится наконец, от обстановки самовосхваления, что реальная жизнь людей будет соответствовать декларируемым ценностям. От Партии зависит все.
На своём опыте убедился, что не только политику определяет, но и непосредственно руководит народным хозяйством страны Партия. А значит – оказывать эффективное влияние на ход производственных процессов, в которых в ходе профессиональной деятельности, принимаю участие, я смогу – только находясь в рядах коммунистов.
По должности, во время работы в ЭТУС, меня часто приглашали на открытые партийные собрания, давали право выступать в прениях по тому или иному вопросу. А вот участвовать в принятии решения могли только коммунисты. Мне это даже мешало иногда в делах.
Пока дожидался своей очереди, перескакивал в мыслях с одного на другое, думал о разном. Понимал – предстоит выдержать очень сложный экзамен.
Словом, волновался очень сильно. Вступление в КПСС было чрезвычайно важным событием. Не опозориться бы! Члены комиссии могли задавать вопросы на любые темы – проверяли убеждения, кругозор… Очень боялся высокопарных вопросов – ну как на них отвечать…
Все прошло максимально быстро. После представления членам комиссии и оглашения краткой моей биографии отнеслись они ко мне очень доброжелательно, не стали мучить отвлечёнными вопросами, спрашивали лишь в разных вариациях, – когда нормально будет работать связь в городе?
Ответил внешне уверенно: – через полгода! Хотя, сам уже в это верил с трудом. Приняли единогласно.
По сути, вроде бы, и не изменилось ничего, а настроение было приподнятое.
Глава 11. Парадоксы очерёдности
В один из дней обсуждали с экономистом Мурносовой Валентиной Васильевной доведённые до ТТС планы на год. Они были довольно напряжённые. Особенно план по доходам, по установке и приросту телефонов. И если основную долю доходов, более семидесяти процентов, обеспечивал цех междугородной телефонной станции, работающий довольно стабильно, и Валентина Васильевна уверила, что с этой частью доходов все в порядке, то по выполнению плана установок телефонов были большие сомнения. В плане на год была заложена установка в городе тысячи телефонов. Экономист предостерегла, что если их не будет, рассчитывать на общее выполнение плана не следует. А где их взять – эти телефоны…
Строительство новых объектов связи в городе не намечается. В планах строительства на 1986 год заложен только один объект: – «Телефонизация Северной промышленной зоны», который должен быть введён в эксплуатацию только в конце года. А установки, согласно плану – требуются уже в январе. На резервы существующей сети, с учётом сложившегося положения с качеством её работы, рассчитывать не приходилось.
И все-таки, маленькие, но резервы были. Александр Николаевич сообщил, что на вновь застраиваемой улице имени Максима Горького удалось от строителей добиться телефонизации одного из домов по адресу Гагарина 68. В соответствии с действующими нормами, дом был телефонизирован на тридцать процентов от количества имеющихся квартир. То есть, только каждая третья семья из заселившихся в него жильцов, может получить телефон. Но ведь жильцы не знают этих тонкостей, знают, что телефонизация их дома проведена и всё с нетерпением ждут…
Асия Хасановна подготовила список очередников и передала мне на рассмотрение. Дом расположился в престижном месте, практически в центре города. Владельцами квартир, помимо льготников и очередников, стали, естественно, и рядовые граждане, и руководители предприятий. Будучи уверенными что кому-кому, а им телефоны будут установлены в любом случае, руководители не спешили писать заявление на установку телефона. Это же надо идти на ТТС – а времени у них – в обрез…
Асия Хасановна предупредила, что распределить телефоны будет очень сложно. Сообщила, что копию списка очерёдности отнесла Фенину. И вот, я впервые взялся за это дело. И, конечно же, как оказалось – всей сложности процесса не мог бы представить себе даже, в самом дурном сне.
Я ещё не успел ознакомиться со списком, а меня вовсю начали одолевать звонками с просьбами о телефонизации квартиры того или иного жильца. Откуда они узнали, что я начал рассмотрение списков?..
Позвонил Фенин, предупредил, что список нужно согласовать с горкомом и горисполкомом. Я про себя удивился, но смолчал. В списке было перечислено около пятидесяти фамилий, с указанием даты подачи заявления, профессии, наличия льгот – если таковые имелись.
Приложены к списку были и личные дела потенциальных абонентов. Чего в них только не было указано. И прописка, и паспортные данные. Различные ходатайства, заверенные печатями и резолюциями руководителей обкома, горкома, облисполкома… У некоторых были приложены справки по истории болезни, копии документов, подтверждающие инвалидность, справки о составе семьи – всего не перечислишь…
Личные дела абонентов заводились с момента написания заявления, и хранились в абонентском отделе. Срок хранения их практически не был ограничен. Они являлись документами строгого учёта, и система работы с ними у меня невольно тут же стала ассоциироваться почему-то, с системой работы с личными делами и другими подобными документами, прямо чуть ли, не как в КГБ. Но там были – государственная безопасность, судьбы людей, а тут – обычные квартирные телефоны.
Может быть, на заре развития государства, в период известной борьбы с «внутренними врагами», когда телефонная связь только начинала развиваться, такая строгая система учёта средств связи и была оправдана. Но сейчас она выглядела, по крайней мере, на мой взгляд, явным нелепым анахронизмом.
Страна живёт в условиях тотального дефицита всего и вся. Люди привыкли стоять в очередях. Житейское дело. Кто-то кого-то обошёл, кто-то кого-то оттолкнул. В живой очереди наглецы могли выбить себе преимущества локтями и наглостью. В очереди по записи – тоже, с помощью связей, знакомств и блата. Но если купил человек по блату холодильник, или телевизор, и если продавца тут, же не схватили за руку – кто к этому возвращался?..
А вот в связи, история установки телефона, в принципе, простого бытового устройства – ну чем важность его наличия отличается от важности наличия телевизора или холодильника? – была полностью прописана документально и хранилась в деле как зеница ока.
Я ни в коем случае не хочу утверждать, что нарушений справедливости при «обложенных документами» установках не было. Правила допускали двойственное толкование многих пунктов. Этим умело пользовались желающие получить личную выгоду. Наверное, все-таки, не зря было заведено уголовное дело на Ковалёва. Может это и неплохо – такой учёт. Но я хочу отметить другую сторону вопроса.
Люди прекрасно знали, что у связистов есть эти бумажные «истории установки телефона». И в пору разворачивающейся Гласности, можно представить, сколько находилось желающих выступить в роли обличителей и следователей, пытающихся доказать, что год или два года назад, по тому или иному адресу, была допущена несправедливость в распределении телефона. И связистам приходилось возвращаться к давно сделанному, поднимать всю подноготную вопроса, вспоминать… Доказывать правомерность решения и оправдываться. И многим людям, обозлённым и обманутым в очередях за другими предметами и благами, очень хотелось отыграться хотя бы на связистах.
