Мужчины не боятся темноты

– Доброе утро, – сказал появившийся из кустов Беня. В руках он помимо ноутбука держал две сшитые степлером пачки распечатанных листов с изображениями. Ветер листал листы, и Рудольф поморщился, рассмотрев фотографии каменных и нарисованных чудовищ и химер. Беня плюхнулся в свободное кресло и агрессивно заявил Михаилу. – Мой цуцик в вас не поместится.

– Ай, простите, я просто не мог дождаться, когда вы придете, Беня, и начал рассказывать! Но вы правы, я все равно должен был дождаться! – замахал руками Миша.

– Что он вам наговорил? Что я ввалился пьяный ночью и попросил воспользоваться его туалетом?

– Нет, он уже напридумывал своего, – ответил Рудольф. – Но ваш вариант даже смешнее. А вы что, напиваетесь каждый день?

– Конечно, нет! – возмутился Беня. – Вы превратно обо мне думаете! В первый день просто немного переволновался, но вы же видели, я пил по чуть-чуть! Просто мне всего хотелось попробовать, а у Меира богатый выбор! Ну я попробовал разные вещи, а так как я мало пью, вся эта мешанина сыграла со мной злую шутку. В голову мне ударило уже в номере, тут-то я и нашел Хеннеси. Дальше вы знаете.

– А что с Цемелем?

– Ахах! – опять засмеялся Михаил. – Он пришел ко мне и попросился в туалет! Представляете?

– Так и было? – серьезно спросил Рудольф у смутившегося в конец Зайнца.

– Ну в общем да. Вообще все началось с того, что я проснулся ночью от того, что в туалете что-то булькало. Или даже чавкало, не знаю, как описать. Хлюпало в общем довольно отчетливо. А тут мне еще как назло остро захотелось в туалет. Но зайти туда почему-то было очень страшно. Мне казалось, что там кто-то есть. Жуткий ужас. Ну, я не стал себя заставлять, я и так слишком часто себя заставляю, и пошел по соседям. К вам я стучаться побоялся, помня ваш буйный нрав и пижаму, а вот у этого эксперта по Пазузу думал найти понимание. Но он меня выгнал. И тут я понял, что остальные спальни-то свободны. Там я сходил в туалет и даже остался спать. В общем, я вернулся к себе только утром и чуть не проспал – будильник-то был в телефоне у моей кровати.

– И как? – оживился Цемель. – Нашли характерные следы выползня из канализации?

– Нет, – отмахнулся Беня, – я даже спокойно почистил зубы, – он немного помолчал и добавил: – Но вот ночью… Вы знаете, я даже уже взялся за ручку двери, чтобы посмотреть, что там хлюпает. Хлюп, хлюп, так монотонно… И не смог себя заставить открыть дверь.

– Приступ паники? – понимающе кивнул Рудольф.

– Ну так уж прямо приступ, – опять засмущался Беня.

– Я вас прекрасно понимаю. Со всей этой чертовщиной у меня тоже начали шалить нервы, – похлопал его по плечу Рудольф. – Мне вчера вечером тоже стало не по себе. В какой-то момент возникло стойкое ощущение, что я не один. При этом я говорил с женой. Она спрашивает, на кого это ты там оборачиваешься? А я даже не знаю, что сказать. Вы, кстати, Цемель, ведь не знаете, а Беня ещё в первый день нашел способ, как выключить свет в туалете. Так что у него там за дверью было темно. Но вы же Беня, не ребенок, надо держать себя в руках и пересиливать страхи. Или хотя бы быть достаточно взрослым, чтобы брать на себя ответственность. Когда вы собираетесь сказать Меиру, что у вас в санузле нет света?

Цемель хмыкнул. А потом попросил:

– Беня, угостите сигаретой. И я вам честно скажу, у меня все было нормально. Сантехника вела себя пристойно, дыхание за спиной не слышалось. Но мне и не привыкать. Тематика-то почти профильная, – он закурил Бенину сигарету от Бениной же зажигалки и продолжил: – Вы, Рудольф, кстати, говорили про кошмар. Расскажите подробней.

– Вы зря смеетесь, Цемель. В моей профессии много зависит от инстинктов, потому что думать бывает некогда. Вот, например, вы знали, что снайперов учат при отслеживании целей не смотреть прямо на человека, а смотреть как бы немного мимо.

– Что, правда? – удивился Беня. – А почему?

– Вам случалось ловить на себе чужой взгляд? В общественном транспорте или кафе? Поднимаете глаза от странного ощущения, что на вас смотрят, и безошибочно смотрите прямо на того человека, что вас разглядывал? Часто именно так и вычисляют снайперов. Жертва смотрит в сторону своего убийцы прямо перед выстрелом. Тут, видимо, похожий механизм, – Рудольф вздохнул. – Если бы у меня было такое чувство на задании, я бы велел отряду остановиться и залечь. И в девяноста случаев из ста это бы оказалось не зря.

– Мистика какая-то, – покачал головой Михаил, – а я то думал, в нашей странной компании вы столп здравого смысла.

– Я столб, да, – легко согласился Рудольф. – Но я же живой человек, вы меня не переоценивайте. Как и во всяких сложных ситуациях, люди ищут себе психологические костыли. Летчики, например, крайне суеверны. Никогда не говорят «последний» вылет. Говорят «крайний». Так и со мной. Ну и плюс все же момент с подсознанием. Мелькнул вдалеке блик на оптике, но сознание это отметить не успело. Или чужие следы пересекают маршрут следования. В сознании зажегся красный огонек тревоги. Важно уметь себя слышать и такие сигналы не пропускать. Остановиться, оглядеться. Поэтому этот сигнал опасности, на удивление сильный, в момент, когда я лежу в теплой кровати, в довольно безопасном месте, сильно выбил меня из колеи, – Рудольф замолчал.

– Вы говорили, что вам приснился кошмар, – напомнил Миша. – Расскажите, какой.

– Да. Ничего внятного, – отмахнулся Рудольф. Это было правдой, кошмар был какой-то непонятный. Ему снилось, что он стремительно, но дёргано, рывками, от тени к тени, несется по ночным улицам к своему дому. Серые пятна фонарей ему неприятны, отталкивающе омерзительны, он избегает их, находя темные проходы и закоулки. Наконец, он видит свой дом. Он долго прячется в тени чахлых кустов перед своим домом, ждет, когда там погаснет свет. Рывком преодолевает расстояние до окна, где, как он знает, находится их с женой спальня. Его жена спит на кровати. Он подкрадывается к ней, стелясь по полу, он знает, что со стороны выглядит просто густой тенью. Он знает, что сейчас его почувствуют, и поэтому бросается на ещё спящую супругу. Его любимая женщина просыпается, её лицо искажается от ужаса, она открывает рот, чтобы закричать, и он ныряет в темноту её горла, и в этот же момент просыпается в доме Меира. Идиотский и глупый сон, который так разбередил ему душу, что Рудольф долго не мог заснуть. Он даже хотел позвонить домой, чтобы убедиться, что с женой все в порядке, но было уже два часа ночи, и он ограничился текстовым сообщением.

– Мы же знакомы всего пару дней, – говорил тем временем Михаил. – Сделайте вид, что вы рассказываете свой сон незнакомцу. Знаете, такой способ выговориться…

– Не имею такой привычки, – отрезал Рудольф. От дальнейших уговоров его спасло появление Меира. Обменявшись со всеми приветствиями, он предложил начать. И тут у Михаила неожиданно зазвонил телефон. Он скривился и объяснил:

– Ай! Это я должен был позвонить своей маме, – все понимающе покивали, и Миша встал со стула и недалеко отошел.

Беня выдал по подшивке принесенных с собой листов Меиру и Рудольфу.

– Тут в общем отсылки, цитаты и прочая дребедень. Но я вам коротко резюмирую, – говорил Беня. Сегодня он был в аккуратной белой рубашке. – Если всерьез принять, что существует некое пятое фундаментальное взаимодействие, приходится признать, что центром такого взаимодействия становятся живые существа, – он посмотрел на стоявшего поодаль Михаила, и тот поощрительно кивнул, не отрываясь от телефона. Он уже несколько раз повторил «да-да, мама». Верный признак, что разговор подходил к концу. Или только начинается. Беня продолжил:

– То есть все живые существа, не только люди. Всякие там немейские львы и каледонские вепри. Для того, чтобы убить последнего, потребовалась половина полубожественного пантеона древних греков, и то все прошло не очень уж гладко. Аналогичные истории есть у всех культур, чьи мифы дошли до нас. От саг скандинавов до вед индийцев.

– А суровые челябинские хомячки? – лениво отозвался Рудольф.

– Что, простите? – растерялся Беня.

– Рудольф, это же удар ниже пояса, – вступился за Зайнца Михаил, который наконец положил трубку и теперь подошел к ним.

– А вы молодцы, – отметил Меир. Он уже успел полистать подшивку, которую выдал ему Беня. Оказывается, пока Рудольф валялся в своей кровати, эти двое и в самом деле подготовились к сегодняшней встрече. И теперь даже пытались изложить наскоро сформированную теорию. Миша спрятал телефон и уселся на свое место, тут же приняв от Бени эстафету докладчика:

– И мы же сразу оговорились, что вступили на скользкий путь домыслов. Разумеется, всем этим мифам нельзя верить. Если там и была хоть крупица правды, она уже давно полностью искажена. Но мы можем сделать некие обобщающие выводы…

– Тогда перейдем к ним, – сказал Моня, – не будем тратить время, у меня, к сожалению, обнаружились дела.

– Это плохо, – сказал Михаил Цемель. – А я вчера до трех ночи собирал интересные примеры…

– Мы бы вам могли не меньше часа нести псевдонаучную ахинею про эфир древних греков, прану и прочее… – поддержал его Беня.

– До тех пор, пока вы не предложите стройную физическую теорию, которую можно доказать экспериментами, это все так и останется просто словами, – отмахнулся Моня. – Давайте нести чушь, которая хотя бы ближе к сути вопроса.

– В том-то и дело, – сказал Беня, – что это очень сухо, а я пытался раскрыть это с серьезной, можно сказать неожиданной стороны. Понимаете, у наших предков было достаточно ума. Миша мне вчера рассказал об одном древнегреческом философе. Этот человек жил так давно, что тогда не то что интернета, даже школ не было. И вот, как-то за чашкой вина он с собутыльниками предположил, что луна вертится вокруг земли. И придумал способ не только доказать это, но и измерить расстояние от земли до луны. Из инструментов у него была только палка и разум, – Беня постучал себя по голове. – И вы будете смеяться, но он справился. То есть ошибся совсем не на много. Вот мы, эрудированные люди, мы учились дольше, чем половина древних греков вообще успевала пожить. Попробуйте решить эту задачу? Только не ищите сразу в интернете. Дайте себе труд подумать, – он немного подождал. – И эти люди рассуждают о магии как о чем-то само собой разумеющемся.

– Более того, – вставил Миша, – у них есть десяток терминов, описывающих то или иное магическое явление.

– Фольклор, – фыркнул Рудольф. – Зайдите в любую компьютерную игру, и вы там найдете сотню наименований для магии. Людям было скучно, вот и выдумывали фантазии…

– И да, и нет, – сказал Беня. – Им было чем заняться. Да и выдумывали они до определенного момента.

– В какой-то момент мировоззрение древних резко меняется. Становится похоже на наше. Боги из конкретных существ, которые требуют строительства себе домов-храмов, еды и денег, вдруг превращаются в некие невидимые и неощущаемые силы. Духи и чудовища – в неких бесплотных гениев, и так далее, – добавил Миша.

– Все это прекрасно укладывается в исходные данные. Ну, то есть магия была, а потом пропала, – продолжил Беня Зайнц. – И, отталкиваясь от этого, мы можем нарисовать, что нас ждет, если она вдруг вернется.

– Хаос, – сказал Миша.

– Тут надо просто понимать, что этими вашими героями, или святыми, или даже, возможно, богами, не становятся, – сказал Беня. – Ими рождаются.

– Лучшее описание есть в библии, рождение Ноя, – опять перебил Миша. – Там такой лютый ужас, если задуматься. Ной появляется из родового отверстия со светом, исходящим из глаз и рта, и дальше творится вообще какой-то сюрреализм.

– То же самое со всеми известными нам персонажами. Они либо сразу боги, либо родились от них. Но смысл в том, что они странные и необычные с рождения.

– Хорошо, – неожиданно поддержал их Моня, – я бы привел пример Кришны, который даже цветом отличался от обычных людей. Но вот о животных было интересно.

– Вы сейчас рассказываете мне о древних богах или мутантах из американских комиксов? – Рудольф не улыбался. – Думаю, в древности вряд ли придумали что-либо более оригинальное. Если вы пытаетесь рассмотреть это с социальной точки зрения, то я бы просто мог полистать комиксы…

– Нет. Если смотреть серьёзно, то комиксы совсем другие, – хмуро сказал Моня. – В них нет правдоподобия.

– Что? – искренне изумился Рудольф. – Какого правдоподобия?!

– Ну представьте, Рудольф, – сказал Беня, – человека, имеющего некоторые преимущества над другими. Больше возможностей. Ну, например, сына богача. Вы ведь не удивитесь, если такой человек проявит эгоизм, безразличие к страданиям других людей, и так далее. В комиксах же истории в основном о том, как такие люди вдруг начинают помогать незнакомцам, рискуя при этом жизнью. И еще, конечно, воюют с супер-злодеями. Согласитесь, мало правдоподобно. Правдоподобно было бы, если бы человек-паук добыл денег и потом постарался сделать так, чтобы его близкие ни в чем не нуждались. А далекие боялись, уважали, восторгались. В общем, все бы хотели быть Тони Старком. А Тони Старк, в свою очередь, уже давно бы стал президентом. Это неизбежное развитие событий. Вот в мифах это довольно правдоподобно. Герои древних греков и аватары индийцев нагромождают вокруг себя горы трупов по прихоти, капризу или когда в плохом настроении. Очень быстро становятся типичными тиранами, за редким исключением. Это не мешает им быть положительными персонажами, кстати.

– Сосредоточьтесь на совсем уж сверхъестественных существах, – сказал Моня и улыбнулся. – Вы же не забыли, что все началось с Пазузу.

– Собственно, тут становится очевидным то, о чем я хотел сказать, – продолжил Беня. – Мы столкнемся с существами, с деформированной психикой. Психопатами, проще говоря. Психопатами, которые не просто прячут нож в рукаве, а могут нанести существенный урон многим людям. И будут с наслаждением этим пользоваться. Это будет приобретенная особенность характера.

– Профессиональная деформация, – улыбнулся Моня. – И плюс еще немного других ископаемых персонажей из мифов. У них будет большая конкуренция, как я себе это представляю. Можно будет их стравить между собой, а самим тихонько постоять рядом и посмеяться.

– Вы не совсем себе представляете, насколько это не смешно, – возмутился Беня. – Вот вы все, наверно, знаете за Купидона? Пухленький такой мальчик с луком? Вот это ваши представления о богах и героях. Миша, скажите им!

– Оригинальный Аполлон в «Кносских табличках» бронзового века выглядит как львиноголовый летающий демон, до жути похожий на вашего Пазузу, повелевает крысами и волками, любит человеческое мясо, – устало сказал Михаил. – Серебряными стрелами насылает чуму, золотыми сжигает. Один из титулов – Убийца Городов. Другой – Пожиратель Влюблённых.

– Вот как видят богов древние! Некая абсолютно жестокая, необоримая сила, которую, однако, можно задобрить, – взволновано продолжил Беня. – Помните миф о Мидасе? Он был любимцем богов, а знаете, почему? Он их кормил. В буквальном смысле. Закатывал пирушки. Изначальные мифы от Индии до Америки именно так и описывают поклонение богам. Это жертвы и подношения, в том числе и лучшей еды. Примитивненько, но похоже на правду, – Беня вздохнул. – Если же вернуться к современности, то можно предположить несколько вещей. Нас ждет нашествие маньяков с неопределенными, непонятными силами и возможностями. Последствия будут, очевидно, аналогичными, – Беня устало взмахнул руками, призывая на помощь Михаила.

– Аналогично тому, как это описывают в мифах греки или шумеры, – тут же включился Цемель, – они захватят себе по куску земли, желательно густонаселенному. Подчинят себе город, например. Как в Шумере. Ну или производство. В древнем мире это были плодородные равнины и копи, как в Индии, сейчас даже не знаю, – Михаил пожал плечами, – нефтяные поля саудитов, например. И единственное, что может им противостоять, такие же чудовища. В общем, это будет некий неофеодализм.

– Скорее архаичная теократия, – хмыкнул Моня.

– Прекрасно, пусть так, – сказал Рудольф, – но я не поверю, что в современном мире мы не найдем способов, чтобы их убить.

– Вот! Тут-то мы и подбираемся к главному! Если верить древним текстам, их нельзя убить. Все древние авторы на половине земного шара сходятся на том, что боги бессмертны!

– Только половине земного шара? – тут же уцепился Рудольф.

– На другой половине в то время не умели писать, – отмахнулся Беня.

– Хотите, я вам прочитаю угаритский эпос, где рассказывается об убийстве бога? – вмешался Миша

– Нет, – замахал рукой Моня, – я прочитаю его сам. Потом.

– Вы, верно, подозреваете, что он труден для восприятия, – Михаил хохотнул. – Так я его перескажу, как вы выражаетесь, вкратце. В двух словах, речь идет о борьбе богов. Один, небезызвестный вам Ваал, погибает от рук, вернее пасти, некоего Мота. Мот съедает Ваала. Как козленка его положил в пасть к себе, и больше нет Ваала, – Миша развел руками. – Так заявляет сам Мот в мифе. После чего его убивает жена Ваала. Или сестра, не совсем понятно.

– Ну вот же! – победоносно поднял палец Рудольф.

– Дослушайте, – отмахнулся Миша – там все довольно подробно, она закалывает его мечем в шею, рубит на куски, сушит, сжигает и засеивает им поле.

– Дайте догадаюсь, – хохотнул Моня. – Помогло, но только на год.

– Ну да, да, земледельцы, объяснение смены времен года, – закивал Беня, – или более поздние наслоения. А что насчет железа?

– А что насчет железа? – удивился Моня.

– А мы раскопали тут кое-что про железо, – гордо улыбнулся Беня.

– И это целиком Бенина заслуга! – заявил Миша. – Он навел меня на интересную мысль, и я смог подтвердить его доводы. В общем, боги, ну и логично предположить, демоны – Миша хмыкнул, – сказать по правде границы между ними сильно размыты, – он безнадежно махнул рукой, – боятся железа. В египетских текстах рассказывается о войне Гора с Сетом и прямо говорится, что Гор вооружил две сотни людей железным оружием, и именно эти люди навели шороху. В глиняных табличках Шумера железом сковываются чудовища, железом оковываются колесницы. Античные мифы греков пестрят подробностями, Прометея прибивают к скале опять-таки железными костылями. Серп Кроноса, кстати, таки железный. В Книге Судей Яхве не может уничтожить местные племена, «ибо железные колесницы были у них».

– То есть все довольно просто? – удивился Рудольф. – Они боятся железа?

– Скорее железо нейтрализует их «кхабод», – хмыкнул Моня. – Но и тут, я думаю, нам не помешали бы наглядные эксперименты.

– Вообще да, – кивнул Моня. – Все запутанно и непонятно, что вы хотите. Фольклор.

– Кстати о фольклоре, – хлопнул по столу Беня. – Я думаю, Рудольф, на ваш вопрос есть ответ. Помните сказку о Кощее Бессмертном?

– Какую из них? – спросил Рудольф.

– Если вы про советские экранизации, тогда никакую. Меня тут Михаил снабдил материалом, я пробежался по верхам, и расскажу вам, а Цемель меня поправит, ну или просто перебьет, когда посчитает нужным, – Беня вздохнул. – В общем, этот смешной старик с лысой башкой, собственно, бог. Сын опять-таки небезызвестного вам Вия. Который «поднимите мне веки», да-да. И что бы вы думали? В оригинальном фольклоре Кощей очень даже ничего себе мужчина. Внешность высокого изможденного почти скелета – это следствие его образа жизни, – Беня хохотнул. – Мало ест, знаете ли. Собственно, само слово Кощей – это кличка, означает «пленник». От Прибалтики до Перми кормящиеся в СССР бездельники-фольклористы записывали за старыми и пьяными деревенскими жителями сказки, которые они якобы ещё в детстве от бабок слышали. Несмотря на весь мой скептицизм, сюжеты в них похожи. Даже не знаю, как сказать. В общем Кощей, собирал драгоценные металлы. Коллекционировал, так сказать. Ну и, в общем, доколлекционировался. Как это бывает в России, за ним пришли. Так как убить его нельзя, они приковали его, опять-таки железными цепями в крепком срубе, и насыпали сверху курган. Когда Кощей выбрался, хоть это и случилось не скоро, он начал мстить. И требовать назад свое золото. Его можно понять, конечно. Но и местных тоже, надо сказать, проняло. Представьте себе, вы живете, никого не трогаете, брюкву выращиваете, и тут выкапывается из-под земли человек, на вид мертвый, и кричит: «Где мое золото?!» Люди пугались, разбегались, потом собирались снова, и опять-таки с помощью железных «палок» и «ухватиц» загоняли бедолагу Кощея.

– Ну этот бедолага перед этим успевал погулять как следует, вплоть до обезлюдивания некоторых областей, – вставил Цемель. – Это, конечно, если таки верить сказкам.

– Поэтому вариантов, как прикопать Кощея на подольше, было много. Заваривали в железный гроб, придавливали гранитными плитами. Но это уже, наверно, вам не интересно. Смысл в том, что вот есть вам типичный пример. Злой и страшный древний бог. Но ничего. Как это говорится по-русски? Окоротили?

– Сходные мотивы просто на каждом углу. Далеко ходить не надо, все знают про тартар. Да-да, замурованная пещера, в которой титаны на железной цепи, но есть, конечно, и куда менее поврежденные в пересказе источники. Тут можно упомянуть о глиняных табличках Древнего Шумера…

– Я, конечно, дико извиняюсь, все это очень интересно, но мне уже и в самом деле пора, – вздохнул Моня. За его спиной тут же появился Юрий. Моня засобирался.

– Ну что же, мне было интересно про этого вашего Кощея, – повторил Моня Бене, кивнув Рудольфу. – И ваш вопрос тоже не нужно оставлять висеть в воздухе. Действительно, ну неужели никак не убить бога?

С этими словами Моня укатился. Беня с Михаилом тут же перебрались внутрь дома, в гостиную, в прохладу кондиционированного воздуха, как сказали они, и поближе к неиссякаемому бару Мони, как подозревал Рудольф. За Моней заехала машина, но, прежде чем сесть в нее, Моня подозвал к себе Рудольфа, который все еще оставался у бассейна.

– Рудольф, мы вас утомляем? – спросил его Моня прямо. И тем вывел Рудольфа из состояния некоторой отрешённости.

– Вы знаете, нет – ответил Рудольф. – Вы меня вполне устраиваете как работодатель, к Михаилу Цемелю я проникся уважением, думаю, мы бы даже могли подружиться, Беня неплохой человек, хотя иногда и бывает опрометчив в действиях. Немного раздражает спать в маске, но это дело привычки. Мне хорошо, это было бы отпуском, но как приличного человека меня мучает совесть, что я ничего не делаю. Миша с Беней исходят тут потом, чтобы рассказать вам что-то, что вы уже знаете. Да, Моня, судя по тому, как вы снисходительно киваете, вам наплевать, что говорят Миша с Беней…

– А вот и нет! – возмутился Моня.

– А вот и да, – поддержал Рудольфа Беня, который как оказалось, уже стоял в дверях. – Я тоже это вижу!

– Но самое главное – это я. Что я тут делаю, Меир? – Рудольф впервые назвал Моню по имени.

– Хороший вопрос! – согласился подошедший из глубины дома Михаил. – Я дико извиняюсь, но хотел бы спросить у вас, Рудольф, вы ведь до сих пор военный? – и, видя, как Рудольф замялся. – Не отвечайте. Я так понимаю, какие-то спецвойска. Вы уехали из Союза когда, в двадцать? Сейчас вам не меньше сорока пяти, вы не могли сделать карьеру, но вы могли много повоевать, раз вам хватает на такой хороший костюм.

– Давайте не будем тут делать догадки, – поднял руку Моня.

– Подождите меня перебивать, пока я не договорю! – рассердился Михаил. – Я что хочу сказать? Я хочу сказать, что вы, Рудольф, наверно, умеете быстро думать и принимать верные решения. То есть вы можете обыграть меня в шахматы на скорость и уж наверняка куда лучше справитесь с командованием боевой группы. Но тут, сейчас, разбирать пыльные завалы древнего бреда?! – Михаил повернулся к Моне.

Моня привычно улыбался. Он внимательно посмотрел на Михаила. Потом на Рудольфа. Рудольф внезапно почувствовал беспокойство. Чувство опасности, о котором он рассказывал недавно. Словно вражеский стрелок заметил тебя издалека. Если бы это было на войне, то это щекочущие, едва уловимое чувство заставило бы Рудольфа искать укрытие. И исходило оно от безногого улыбающегося человека в инвалидной коляске.

Моня перестал улыбаться, и чувство опасности пропало.

– Хорошо, – сказал Моня, – поговорим о деле. Так уж случилось, что все вы имеете отношения к нашим делам, – слово «нашим» он выделил интонацией, – я тут почти не причем. Вы же понимаете, все решается наверху. И было принято решение привлечь вас к новому проекту. Вас всех. И так уж случилось, что мы планировали использовать вас по полной, на руководящих постах. Вот вы, Беня, например, отлично работаете с агентурой, – Моня наклонился вперед и похлопал по руке Зайнца. – Его книга всего лишь фикция. Мираж. Способ, которым он отмыл деньги. Основное его дело – это огромная сеть контрабандного пиратства, организованная с помощью программного обеспечения, гарантирующего анонимность. Но ведь все равно нужны посредники, какие-то там сервера, в общем, поставщики. И тут Беня безупречен. Не вставая с кресла, он сможет изучить любого современного подростка по их социальным сетям, переписке и не знаю, чему еще, – Беня молчал, опустив взгляд, можно было подумать, что он смущается, но его выдавала гордая улыбка. Моня продолжил: – А потом, поговорив с нужным человеком пару часов, заставить работать на себя. На нашем языке это называется «вербовка», мистер Зайнц, и вы в этом хороши как никто. По крайней мере с вашей целевой аудиторией. А вот вы, Михаил, – он насмешливо кивнул Цемелю, – вы великий манипулятор и превосходный лидер. Подумайте только, друзья мои, у этого человека двадцать крупных работ и еще две сотни в соавторстве. Но не в одну из них он не вложил своего труда. Да, да, Цемель, вы, конечно, направляли, управляли и советовали, но признайте, несмотря на вашу удивительную эрудированность, все отчеты, что вы мне прислали, писал Зайнц, не так ли? Вы прекрасный лидер команды, мы преступно долго не использовали ваш потенциал, – Михаил стоял с на удивление спокойным лицом и молчал. Моня повернулся к Рудольфу: