Хан и раб

Всадница остановила коня и, обернувшись, поинтересовалась:

– А других научить сможешь этим премудростям, скажем, дитя?

– Отчего же нет. Смогу!

Честно признался Рос и воительница больше не проронив ни слова, тронула коня дальше. В середине становище, куда лежал их путь, возвышаясь над остальными, увенчанный конским черепом на шпиле, стоял огромный шатёр, охраняемый несколькими могучими по виду воинами. Рядом с ним находилось кострище из нескольких обтёсанных столбов напоминавших облик человека, а далее, в окружении всего лишь десяти всадников, теснились в стороне не менее двухсот пленников, в основном состоявших из мужчин. Рядом с ними, высотой с небольшой холм, было грудой навалено отнятое у жителей Сингидуна добро. В одной куче лежали мечи, ножи, кинжалы, римские доспехи, украшения из дорогих каменьев, золотая и серебряная посуда, иконы, шубы из соболей, куниц, белок, дорогие белые туники патриций и серые простолюдинов, глиняные горшки и разрисованные кувшины. Рядом с вещами россыпью валялись золотые солиды, бронзовые фолисы и персидские динары, оставленные без охраны. Воительница остановила коня у входа в шатёр. Сняв с лошади перемётные сумки, вытащила из них содержимое, небрежно бросив всё это в общую кучу. Затем развязала пленника, подвела его к остальным, и, оставив его там, вернулась к своему коню. В это время, опираясь на длинные пики, из шатра показались три старца. Их почтенный возраст выказывали седые бороды, свисавшие им до пояса, и густые белые волосы падавшие косами на сгорбленные старческие плечи. Рос, сразу узнал в них Волхвов. Обменявшись с воительницей приветствиями, они мельком взглянул на её пленника и, кивнув головой, вернулись обратно в шатёр. Воительница же запрыгнув на своего рыжего скакуна, повернула голову в сторону Роса, негромко вымолвив тому:

– Завтра утром я заберу тебя. А сейчас, найди себе место и отдыхай.

Глава седьмая

Делёж

В отличии от Гуннов, отмечавших победу шумно, в лагере Сарматов ночь прошла спокойно. Если не брать в расчёт того, что среди ночи из своего шатра вышли волхвы и, отобрав два десятка пленных, среди которых оказался и Рос, отправили их на вырубку деревьев для деревянного настила. Притащив деревья и сколотив из них помост, невольникам дали немного отдохнуть, а затем привлекли к раскладыванию награбленного Сарматами добра на семь равных частей. Закончили работу они лишь к утру. После чего, с таким же успехом, старцы разделили и невольников. Лишь только взошло на востоке солнце, к шатру волхвов слуги принесли бочонки с хмельной медовухой и привели огромного быка, которого осмотрел один из седовласых долгожителей. Оставшись довольным увиденным, он исчез за кожаным пологом. После чего стали собираться люди. Вначале это были дети и пожилые женщины. За ними, по кругу, встали воины, и только потом подъехали семь глав племенных родов. Единственным их отличием от остальных Сарматов были маститые, с отливом, рысаки, нетерпеливо рывшие землю копытами под своими седоками. Да и теми они, по-видимому, пользовались в исключительных случаях. Рос – это понял, когда увидел на таком же коне вчерашнюю воительницу. Поприветствовав друг друга, они сошли на землю и, подняв полог жилища волхвов, скрылись за ним внутри. Время уже шло к полудню, когда показались вожди родовых племён, за которыми важно следовали их шаманы. К тому времени Сарматы, бережно уложили мёртвые тела своих соплеменников на деревянный помост, их было не менее десяти, осыпав обильно сеном, и, отступив на несколько метров назад, замерли в ожидании дальнейших распоряжений. Вожди же, разместившись, вокруг деревянного настила с родонитами, вынули мечи из ножен и, воткнув их в землю, стали на одно колено, положив голову на рукояти. А волхвы принялись неистово взывать к Перуну, с просьбой принять в его воинство погибших соплеменников. Через небольшой промежуток времени, вернувшись в реальность, один из старцев поднёс к помосту зажженный факел и огромный погребальный костёр тут же вспыхнул, пожирая языками пламени погибших в бою воинов. В лагере Сарматов возникла гробовая тишина. Даже ветер, казалось, стих, почтив, таким образом, память ушедших в мир иной. Однако, не дожидаясь пока стихнет погребальный костёр, вожди племён вновь встали на ноги и, вознося мечи к небу, громко крикнули:

– Айять!

– Айять!

Ответили им Сарматы громогласно. И в этом возгласе слышался не только их боевой клич, но и горечь потери, и радость победы, и тоска по далёким родным местам, и надежда на лучшее будущее.

Закончив с траурными мероприятиями, все переместились к другому кострищу. Теперь праздничному. Люди зашумели, ожидая главного действия праздника. Волхвы наполнили медовухой большие корцы и, обходя каждого из родовитых воинов, предлагали им выпить хмельного напитка, что те, в свою очередь и делали. После этого в священный круг завели упирающегося быка. Седому старцу кто-то из приближенных вручил кривой меч, похожий на персидскую секиру и он, вскинув к небу руки, громко воскликнул:

– Тебе Великий Перун воздаём мы эту жертву. Будь славен ты на многие века.

После чего, подошёл к животному и не по возрасту проворно, одним движением перерезал тому горло. Огромный бык, словно подкошенный, завалился тотчас на бок, орошая кровью землю святого кострища. И собравшийся народ, одобрительно зашумев, громогласно трижды пропел:

– Во славу великого Перуна!

Тотчас, невольники, разливая в деревянные кружки медовуху, стали разносить её людям, наблюдавшим за обрядом со стороны. А почтенный волхв, обращаясь к вождям племени, произнёс:

– Перун принял ваше подношение. Примите же и вы, доблестные воины, в подарок от него земные блага, отобранные в честном бою у неприятеля. Он указал на семь больших куч, разложенных за кострище. Потом перевёл взгляд на пленников, подтверждая, таким образом, что этот товар тоже принадлежит им.

– Слава Перуну!

Воскликнули в ответ те, радуясь такому обстоятельству. Результат дележа не обрадовал только Роса, который с сожалением обнаружил, что достался крепкому телосложением, кривоногому бородатому Сармату. Это заметила и воительница. Потому на слова одного из волхвов:

– Имеете ли вы что-то сказать, доблестные воины? Говорите сейчас, ибо потом, ваши слова воспримутся, нами, как оскорбление.

Она вышла в центр круга. Среди Сарматов, тут же воцарилось гробовое молчание. И женщина громко произнесла:

– Будь славен Перун и его мудрое решение. Мне нечего добавить к тому, что одобрено самим небом. Все наши роды сражались доблестно и храбро, оставив на поле брани лучших своих сынов. Я же, пользуясь своим правом главы родового племени, хочу обратиться к мужественному Скилу, предложив ему равноценный обмен.

– Что же ты хочешь мне предложить Ора?

Отозвался кривоногий Сармат.

– Двух этих замечательных коней!

Не раздумывая, промолвила воительница, указывая рукой на стоявших в стороне рысаков, один из коих нетерпеливо покусывал дорогую узду. Мужчина, взглянул в их сторону, и одобрительно цокнув языком, проговорил:

– Кони добрые! Это правда! И чем за это я буду обязан тебе?

– Одним из твоих пленников

Спокойно ответила на его вопрос женщина. Толпа вдруг недовольно загудела, услышав неравноценный обмен. Этого же мнения придерживались и Волхвы, один из которых, перебив вождей, недовольно высказался:

– Ты же знаешь Ора, что эти кони стоят не менее десяти пленных ромеев? Этого выбора не одобрят в твоём роду.

Но женщина, сухо одёрнула его:

– Это решать будут в моём роду, а не здесь!

– Воля твоя!

Ответил старец и кривоногий Сармат, удовлетворённо кивнув головой, произнёс:

– Ты храбрый воин Ора. Но меня не поймут в племени, а потому я решил так. Ты обидишь меня отказом, если возьмёшь за рысаков – лишь одного пленного.

– Хорошо!

Согласилась воительница и выбрала из толпы, предназначенных ему пленников двух девушек и трёх мужчин, в числе которых был и Рос.