Викинг. Книга 5. Ход конем. Том 2
Швед принялся выполнять мои указания, а Аршин с Топтуном и Гусом усадили гостя на одно из кресел и принялись переводить его из транспортного положения, в положение для задушевной беседы: руки и ноги зафиксированы к ножкам и подлокотникам, а голова к деревянной стойке, позаимствованной в гардеробной и привязанной к спинке кресла.
***
Стоящий за спиной визиря Аршин сдернул с его головы черный мешок и хотя яркого света в помещении не наблюдалось, пленник испуганно прищурился и принялся озираться по сторонам (насколько это было возможно с примотанной головой), за что тут же получил леща, дополненного командой:
– Вперед смотри, басурман!
– Здравствуй Сулейман-паша, – улыбнулся я своей самой плотоядной улыбкой, покручивая в руке верную «Гюрзу», – я смотрю ты совсем не рад меня видеть. Какой-то ты непостоянный, то силком из Бухареста в гости тащишь, а когда я к тебе через семь морей дошел, сидишь, как сыч, слова не вымолвишь!
Визирь действительно молчал, сосредоточив взгляд на лезвии ножа, а по его напряжённому лицу и капельке пота, стекающей по виску, было заметно, что в голове происходит нешуточная мыслительная деятельность, направленная, как нетрудно догадаться, на поиск приемлемого для него выхода из сложившейся ситуации. Хотя и реши он заговорить, ничего бы у него не вышло. С кляпом во рту, специально забытым там Аршином, много не поговоришь.
– Ну, как знаешь, – встал я с кресла, к брату-близнецу которого привязали визиря, – отрежу для начала тебе правое ухо. Наличие ушей на способность говорить никак не влияет, да и время уже к обеду. Ты эфенди привык наверное по распорядку кушать, а его нарушать никак нельзя, проблемы с животом можно заработать. Поэтому будешь сегодня обедать своими ушами. Два уха, два блюда!
Визирь принялся извиваться и мычать, увеличивая громкость звука по мере моего приближения, а я, не замечая этого, протянул руку с ножом к голове и уже начав делать надрез на ухе, воскликнул, будто в первый раз увидел у него во рту кляп:
– Аршин, вот ты растяпа. Как же он мне ответит, если у него тряпка во рту. Ай, яй, яй, чуть уважаемому человеку ухо почем зря не отхватил. Ну ка, освободи!
– Виноват, – рявкнул проинструктированный Аршин, – сей момент устраним!
Как Аршин запихнул столько ткани визирю в пасть останется тайной за семью печатями, но когда он со всем рвением начал её вытаскивать, мне показалось, что нижней челюсти или, как минимум, зубов он сейчас лишится, но обошлось. И не успела тряпка покинуть пределы рта визиря, как раздался его, пытающийся казаться спокойным, голос, в котором тем не менее явственно проскакивали нотки страха, перемешанные с растерянностью:
– К чему вся эта театральщина граф или ты настолько боишься меня, что приказал привязать к креслу. Помнится в Стамбул тебя везли, как уважаемого гостя, хотя могли привести на поводке, как собаку!
– Насмешил, – усмехнувшись, похлопал я в ладоши, – таких, как ты, я с одной привязанной рукой и без оружия убью десяток не запыхавшись. Это для того, чтобы ты сам себе не навредил. Вдруг сделаешь что-нибудь необдуманное, придется тебе конечности переломать. А насчет поездки из Бухареста ты прав, да только отчасти. Мог бы заковать в кандалы, заковал обязательно. Но, во-первых, поостерегся, ты ведь и так нарушил неприкосновенность посланника императрицы Екатерины и еще неизвестно, как бы посмотрел на это султан после заключения необходимого ему мирного договора. А во-вторых, я думаю, что преследовал ты пока неизвестные мне цели, для достижения которых и соблюдал видимость хорошего отношения. Только вот ситуации у нас с тобой принципиально разные. Тогда мы были представителями двух могучих держав, заключивших соглашение. Ты же сейчас никто и звать тебя никак, нет больше за тобой державы. Была, да вся вышла, а султан твой по видимому сбежал, как трусливая собака. Хотя насчет султана я могу ошибаться и ты ведь сейчас мне об этом поведаешь, да?
Сулейман-паша заерзал на кресле и секунд через двадцать коротко ответил, насупив брови:
– Я не знаю где находится мой повелитель!
– Понятно, видимо я переоценил твои умственные способности, – махнул я рукой и посмотрел на своего бойца, – Аршин, он твой, только кляп верни на место, чтобы он не раздражал меня своими криками, когда будешь из него евнуха делать!
– Не извольте беспокоиться, все сделаем как положено! – гаркнул Аршин, потянулся за тряпкой и посмотрел на визиря с хищной улыбкой, – Молись нехристь своему Аллаху. Командир тебе ухи на месте оставил, а я точно отхвачу для начала. Мужики сказывали будто по вашей вере бог вас за них на небеса тянет. Так, что не видать тебе небес басурман, а вот на ухи свои сейчас поглядишь без зеркала!
Аршин только принялся запихивать тряпку обратно в рот пытающемуся отвернуться Сулейман-паше, как в одну из дверей заколотили, пытаясь открыть, на что бойцы, стоящие в карауле, сразу поинтересовались по-шведски, кто там приперся. Ответ я не разобрал, но судя по их радостным возгласам, это были свои. Караульные принялись отпирать дверь, а остальные бойцы, по сигналу Висбю, всё же взяли оружие на изготовку. Молодцы, отметил я про себя, расслабляться рано, военную хитрость никто не отменял, и сам встал с кресла, опустившись на одно колено и приготовив Галил.
Секунд через тридцать двойная дверь аккуратно отворилась и в темноте проема появилась парочка черных щитов, из-за которых торчало несколько ружейных стволов. Щиты замерли, видимо давая командиру возможность рассмотреть комнату через смотровые щели, и только после этого прозвучала на шведском команда «Отбой», щиты разомкнулись и вперед выскочил бравый лейтенант морпех.
– Ваше Величество! – подскочил он ко мне с докладом, – Командир второго штурмового взвода шестой роты морской пехоты (нумерация рот в бригаде сквозная)лейтенант Сундин. Взвод проводит зачистку внутренних помещений дворца!
– Вольно лейтенант, молодец, хвалю за грамотные действия. Доложите потом командиру роты, что получили благодарность императора. Встречали во дворце противника? – похлопал я его по плечу.
– Служу императору! – рявкнул морпех, – Здесь неподалёку Ваше Величество, около комнат с женщинами и детьми положили пару десятков громадных мавров. Бесноватые какие-то, бросались на ружья с голыми руками и всем, что под руку попалось. Женщин и детей оставил в комнатах, двери запер и выставил охрану, как предписано. Больше никого не встречали!
Так, мы в личных покоях султана, значит никаких посторонних женщин с детьми здесь быть не может, сразу начал прикидывать я. А если это семья султана, то они возможно что-то знают о его местонахождении и с ними нужно срочно побеседовать. Тьфу ты, баран, мысленно обругал я себя, сообразив, что думаю не в ту сторону. Это же шаблон мыслей не восточного человека – «хочешь найти мужа, спроси жену», а здесь это не работает. Ни у кого и в мыслях не возникнет информировать женскую половину дома о том, чем собирается заниматься глава семьи. Ладно, с женщинами после разберемся, сейчас мне нужны свежие данные об обстановке.
– Лейтенант, вам новая задача. Найдите командира бригады и доложите ему, где я нахожусь. Если обстановка позволяет, пусть прибудет сюда лично, если нет, то пришлет с вами небольшое донесение о ходе операции!
***
Лейтенант Сундин козырнул и быстро скрылся в темноте коридора вслед за своими бойцами, а я подумал, что хапну ещё геморроя с женским батальоном султана, поэтому нужно сразу чётко разобраться кто, есть кто в этом серпентарии, но и про свой первый вопрос, естественно, не забыл.
– Эй эфенди, – посмотрел я на выпучившего глаза визиря, – твой последний шанс убедить меня, что от тебя может быть еще какая-нибудь польза, кроме, как накормить твоим мясом собак на пристани!
Мои слова Сулейман-паша скорее всего даже не услышал, потому, что после обращения ко мне лейтенанта на шведском, сидел с выражением полной растерянности на лице, судорожно бросая взгляды по сторонам, видимо, пытаясь привести мысли в порядок и повторяя несколько слов созвучных в шведском и немецком языках, которым визирь владел: Majestät (Величество), Кejsaren, Kaiser (Император).Хотя не нужно быть полиглотом, чтобы разобраться со словом «Кайзер, Кесарь, Цезарь», которое на всех европейских языках звучит практически одинаково. Да, ему было над чем поломать голову. С одной стороны, я сам подтвердил, что являюсь графом Крымским, да и он меня сразу узнал, с другой – обращение ко мне «Величество» и «Император», а такими вещами не шутят.
– Очнись басурман, – наградил Аршин клиента дежурным подзатыльником, – и отвечай, когда к тебе государь император обращается!
– Император, – еще раз задумчиво повторил Сулейман, не обращая внимание на удар, и вдруг радостно воскликнул, – я понял, за последнее время в Европе взошел на трон только один император, если не считать малолетнего русского Алексея – император Скандинавии, он же король Швеции и герцог Курляндии. Значит, внезапно появившийся по воле царицы Екатерины наследный правитель герцогства, это и есть подавший в отставку и отошедший от дел после прошлой войны граф Крымский!
Я к этому моменту уже вернулся в кресло и изобразив скучающую мину на лице, показал Аршину на мочку уха, которую он одним движением ампутировал.
Визирь вскрикнул от боли и неожиданности и тут же быстро заговорил:
– Ваше Величество, прошу вас, в этом больше нет необходимости. Приношу свои извинения за неподобающее обращение, но я находился в неведении, обращаясь к вам, как к графу. Я готов к разговору, но действительно не знаю, где находится сейчас мой повелитель. Думаю, что этого не знает никто из находящихся во дворце. Как вы думаете, почему я оказался около пристани один?
– Заканчивай с угадайками эфенди, сейчас для этого неподходящее время. Есть, что сказать, говори. Не надо тянуть кота за причиндалы, покуда своих не лишился! – раздраженно одернул я визиря.
– Конечно Ваше Величество, простите. Утром онушел в город в одежде простого горожанина, чтобы тайно узнать, что говорят в народе после разгрома армии Осман-паши под Дубоссарами. Он и до этого практиковал такие походы довольно часто, а сегодня как-раз подходящий момент. В ожидании прихода французского флота все площади и базары должны быть переполнены людьми. А потом началась стрельба и произошел взрыв в бухте. Когда же ваши солдаты ворвались в Четвертый двор и уничтожили за пару минут тысячу янычар из дворцовой охраны, я понял, что это конец и нужно спасаться. Повелителя в покоях не было и я воспользовался его подземным ходом, сумев убедить его личных телохранителей, что возможно повелитель уже на берегу, а он сейчас, наверное, где-то в городе! – в один выдох выдал визирь.
Показав Аршину, чтобы наложил на рану повязку, я решил разобраться с находкой лейтенанта:
– Ладно, к этому вопросу мы еще вернемся, а сейчас быстро расскажи, что это за женщины?
Сулейман-паша вопросительно посмотрел на меня, не понимая о чем идет речь, а я сообразил, что погорячился с краткостью вопроса. За два года проведенных в мультиязычном режиме, я привык с легкостью, даже не замечая этого, переходить в разговоре с несколькими собеседниками между русским, шведским и немецким языками, поэтому задавая свой вопрос не подумал, что если визирь разобрался со словом «Император», то это не означает автоматического понимания им сути остального разговора с лейтенантом, и визирь не знает о ком идет речь.
– Мои бойцы обнаружили неподалеку комнату с женщинами и детьми, которых охраняли мавры, – разъяснил я свой вопрос, – кто это и какое отношение они имеют к султану? Здесь ведь не может быть посторонних людей?
– Конечно Ваше Величество, в личных покоях повелителя разрешено находиться только членам его семьи и личной прислуге. Это семейный гарем моего повелителя! – тут же ответил Сулейман-паша, изображая всем своим видом готовность к сотрудничеству.
– Так стоп, с этого момента поподробнее, – решил я наконец разобраться в местной терминологии, – гарем, семья и семейный гарем. В чем разница?
Уже немного пришедший в себя визирь позволил себе на мгновение улыбнуться уголком рта, видимо, посмеявшись в уме над глупым неверным, который стал императором, но не знает таких элементарных вещей, но быстро исправился и с уважением в голосе ответил:
– У повелителя правоверных, Ваше Величество, должно быть три гарема. Семейный гарем на женской половине покоев, это его жёны, дочери, мать и бабушки с рабынями и черными евнухами. Именно этот гарем обнаружили ваши солдаты. В мужском гареме живут наследник повелителя – шехзаде, другие его сыновья и братья, если они есть. И, наконец, женский гарем, состоящий из наложниц, не являющихся членами семьи повелителя, также со своей прислугой и черными евнухами. Он расположен в другом здании и туда есть тайный ход из этих покоев!
– И сколько сейчас у султана жён и детей? – уточнил я, чтобы сразу оценить масштаб геморроя.
– Всего две жены и четверо детей, Ваше Величество. Сын, шехзаде Селим, и три дочери! – пожал плечами визирь, обрадовав меня своим ответом и одновременно дав наводку для неотложной задачи.
– Аршин, освободи эфенди, свяжи руки и не спускай с него глаз. Висбю, половина группы со мной, остальные здесь. Мы идем в гости к наследнику престола! – улыбнувшись, потёр я ладони и принялся проверять оружие.
С походом в гости управились быстро. Коридоры дворца хоть и смахивали на лабиринт Минотавра, но идти, к счастью, было недалеко. А непосредственно у цели, как и рассказывал лейтенант Сундин, на нас бросилась толпа здоровенных чернокожих парней, вооруженных, как уличная банда где-нибудь в Гарлеме, только без вороненых Ингрэмов и хромированных Дезерт Иглов. Переговоров в повестке дня не значилось, мы просто положили их парой очередей из четырех Галилов и молча двинулись дальше, чем привели Сулейман-пашу в состояние прострации. Работали ведь с глушителями и с его точки зрения это, наверняка, походило на какое-то колдовство.
Мужской гарем султана оказался в итоге состоящим из одного пацана, лет двенадцати отроду, которого быстро упаковали, для его же сохранности, и в темпе двинулись назад, в покои султана. Потом побеседую с ним, когда Аббас появится. Главное, что наследник теперь под моим контролем и не может быть использован мне во вред.
***
Не успели бойцы ещё поделиться с товарищами впечатлениями от боестолкновения с черными евнухами, как прибыл полковник фон Клаузевиц.
– Ваше Величество, спешу поделиться радостными вестями, штурм города идет по плану. Зачистку дворца заканчиваем, янычары практически уничтожены, идут отдельные стычки с маврами и недобитками. Городские стены в назначенном мне районе также очищены от турок. Сигнальщик на дворцовой башне уже принимает донесения, оттуда, кстати, прекрасный вид на город. Испанцы в Галате организованного сопротивления не встретили, портовая стража уничтожена, башни Галата и Кастеллион захвачены, пока идет бой в районе арсенала. Флот заканчивает высадку групп закрепления, адмирал Седерстрём на связи. На стене Константина множество наших флагов, но судя по интенсивности стрельбы, там еще жарко. Поэтому один свой резервный пехотный полк отправил в распоряжение командора де Рансуэ, считаю, что там он будет нужнее! – четко доложил комбриг за всю группировку.
– Благодарю Карл, действительно отличные новости и отличная работа. Особенно меня радует то, что вы, оценив обстановку, проявили инициативу и направили полк в помощь командору, это дорогого стоит, – подошел я к комбригу и крепко пожал ему руку, – поэтому поздравляю вас с заслуженным повышением в чине генерал-майор фон Клаузевиц!
– Служу императору! – ответил новоиспеченный генерал и склонил голову, – Благодарю Ваше Величество!
– Каковы потери в бригаде? – вернулся я к делам.
– Двенадцать убитых, тридцать пять раненых. Большинство потерь случилось при зачистке здания в котором размещался гарем, – тяжело вздохнул фон Клаузевиц, – там сотен пять мавров полезли со всех сторон на штурмовую группу, щитов не хватило полностью прикрыть фланги и тыл, а они словно безумные лезли на штыки, пока их всех там не положили. Но санитарные команды сработали отлично, тут же оказали раненым помощь и эвакуировали их на госпитальное судно. Великолепная идея Ваше Величество, очень поднимает боевой дух у бойцов!
– Упокой господь души героически павших воинов, – перекрестился я, – всех погибших представьте к наградам. Хотя, уверен, что вся бригада достойна самых высоких наград, поэтому не скупитесь при составлении списков. Кстати, вашу работу во дворце даже великий визирь Сулейман-паша оценил. Посмотрел, как вы янычар покрошили и сразу в бега подался, где мы его ему ласты и скрутили. Взгляните, – повернулся я и показал на визиря, сидящего с понурым видом на том же самом кресле, к которому был раньше привязан, – вымирающий вид, последний великий визирь Османской империи!
Глава 2
Сидеть в покоях султана смысла больше не было, поэтому забрав пленников и оставив две тройки в засаде у подземного хода, мы отправились во двор, чтобы подняться на башню Правосудия. Хотя, по словам Сулейман-паши, к башне имелся путь без выхода на улицу, никакого желания плутать по местным катакомбам у меня не возникло и я уже точно знал, что первым делом, как только позволит обстановка, снесу нахрен все эти курятники. Это же уму непостижимо, ведь только в покоях султана было, по словам визиря, около трехсот различных помещений.
– Послушай эфенди, а ты почему в столице штаны протираешь, у вас же вроде война идёт. В прошлый раз армией ты командовал, а сейчас какой-то Осман-паша бегает по Приднестровью с обгаженными портками, спасаясь от Суворова. Кто он вообще такой? – вспомнил я, когда мы вышли во двор, о давно интересующем меня вопросе.
– В последнее время я попал в немилость повелителя, возражая против вступления в новую войну, к которой мы не готовы и которая совершенно не в наших интересах, а Осман-паша наоборот, убеждал его воспользоваться удобным моментом пока в России смута и обещал одержать победу, чем сильно укрепил своё влияние. В прошлом году он был еще Осман-ага, командир корпуса янычар, а полгода назад стал бейлербеем Румелии и Осман-пашой. Поэтому он добился назначения себя главнокомандующим и отправился возвращать Крым, видимо рассчитывая легко победить войска князя Потемкина, оставшиеся без поддержки Петербурга, и на волне успеха сместить меня! – с печальным видом поведал Сулейман-паша свою историю, от которой меня начал разбирать смех.
– Да ты просто ангел во плоти, хорошо еще не сказал, что ты вообще против войны и только за мирное сосуществование государств! – засмеялся я.
– Конечно же нет, Ваше Величество, но прошу отметить, что я был противником войны именно с русскими, в чем есть несомненно ваша заслуга и князя Потемкина. Я действительно считал и считаю, что живя в мире с Россией мы бы достигли намного большего и возможно решили бы наши внутренние проблемы, но увы! – развел он руками.
– Может быть, может быть, – задумался я на мгновение над словами визиря, – но теперь мы этого уже точно не узнаем. А вот ты, Сулейман-паша, смотришь на всё произошедшее с тобой с совершенно неправильной точки зрения. Начнем с того, что Осман-паша спас тебя от позора и последующей казни, отправившись лично бить русских. Это во-первых, а во-вторых, русские тебе уже три раза помогли, а ты еще даже за первый раз не рассчитался! Кто добился заключения взаимовыгодного мирного договора по результатам прошлой войны? Правильно, я и князь Потемкин. Кто не позволил Осман-паше вернуться в Константинополь с триумфом? Правильно, русские войска Суворова и Потемкина. Ну и напоследок, кто разогнал этот ваш гадюшник и не дал состояться весьма вероятной перспективе, в которой султанский садовник-палач затягивает на твоей шее шелковый шнурок? Правильно, опять русский и опять в моем лице. Так, что эфенди должен ты мне и князю Потемкину, как минимум, по одной жизни. А знаешь, что по этому поводу говорят русские – «долг платежом красен»!
Ответить визирь не успел, мы начали подниматься на башню и фон Клаузевиц по-хозяйски принялся комментировать открывающуюся перед нами картину, а я подумал, что удачно всё сошлось и пусть Сулейман-паша хорошенько поразмыслит над моими словами. Проблем с таким приобретением, как этот огромный город, не говоря уже о прилегающих территориях, будет столько, что консультации человека, знакомого с местными реалиями, точно не помешают. Ни о каком доверии сейчас, естественно, речь не идет, но как источник одной из точек зрения и носитель всего объема информации о государстве, прежде всего об экономике и городском хозяйстве, он обязательно пригодится. А с политикой я как-нибудь сам разберусь, все равно придётся ломать весь местный уклад через колено.
Оказавшись на смотровой площадке башни, я окинул взором окрестности и охренел от красоты открывшихся видов города, окруженного водной гладью с трех сторон. Даже окраины города, которые, как я помнил, были совсем не похожи на благоухающий цветок, выглядели отсюда вполне презентабельно. Великолепно! Теперь я понимаю человека, оказавшегося в незапамятные времена на этом, еще не обжитом месте. Здесь просто невозможно не остаться жить. А что до состояния домов и улиц, то это дело наживное: исправим, подровняем, расширим.
***
– … пехотный полк занял позиции на воротах Евгения и крепостных стенах по периметру! – выдернул меня из размышлений голос фон Клаузевица.
– Карл, а что там за люди в Первом дворе в центре сидят? – указал я на группу турок в мышиного цвета форменных одеждах, сидящих на земле под охраной морпехов.
– Думаю, что это какие-то мелкие чиновники, Ваше Величество. Большинство их взяли здесь, в кабинетах здания около башни, а еще там и там. Сопротивления они не оказали! – принялся показывать комбриг.
– Так, возле башни, насколько я помню, здание государственного совета, – ответил я сам себе, а после обратился к визирю, – эфенди, а что в тех зданиях?
Сулейман-паша тут же с готовностью пояснил, что это казначейство и монетный двор.
– Там Ваше Величество, – продолжил рассказ генерал и показал в сторону южной стены дворца, обращенной к морю, – видите длинный ряд пирамидальных крыш с трубами от очагов. Это кухни, я так понимаю, для приготовления пищи янычарам и другой обслуге дворца. Там было несколько небольших стычек. Сейчас все оставшиеся в живых мужчины с кухонь, конюшни и арсенала направлены на сбор и вынос трупов из дворца. Их складывают на площади перед главными воротами. Два батальона бригады контролируют дворец, караулы расставлены у всех зданий и ворот, а два батальона направлены на зачистку прилегающего района. Гарем закрыт в своих комнатах, остальных женщин из дворца собрали на кухне!
– Отлично Карл, не буду вас больше задерживать. Я сейчас свяжусь с адмиралом, а после отправлюсь к стене Константина, узнать, как дела у командора. Сопровождения мне не нужно, моей группы спецназа будет достаточно. Распорядитесь, чтобы подготовили необходимое количество лошадей плюс десяток для командора, и продолжайте заниматься дворцом. Восстановите подручными средствами целостность периметра, там, где подрывали стену, определите помещения для расквартирования своей бригады и организуйте безопасное питание, мы здесь надолго, только не забудьте про пехоту, рыцарей и наемников. На заделку стены отправьте этих сереньких, нечего им прохлаждаться. Аршин, со своей тройкой останешься здесь, визирь и пацан на тебе. Идите вниз, пусть эфенди объяснит чиновникам, что нужно сделать, а потом пусть проваливают по домам и сидят там, как мыши, женщины с кухни тоже. Кто понадобится, разыщем. Висбю, иди принимай транспорт, через десять минут выезжаем! – показав взмахом руки, что все свободны, развернулся я к сигнальному фонарю.
«Здесь император, адмирала на связь» – лично отбил сообщение на сигнальном фонаре, сказав сигнальщику отдохнуть, а секунд через пятнадцать повторил его. Почти сразу после окончания повторной передачи, пришел отзыв и Седерстрём кратко доложил о ходе операции, за которой он наблюдал со своей колокольни, то есть полуюта «Кристиана Седьмого», и диспозиции флота, хотя с верхотуры башни гладь Золотого Рога и так была, как на ладони. Все шло по плану, а особенно меня порадовало, что испанцам маркиза де Сантильяны практически не потребовалась огневая поддержка флота. Один дивизион (пять кораблей)сделал всего один бортовой залп, а значит верфи и прочие строения на промышленно-торговой стороне города подверглись минимальным разрушениям.
***
Вскочив на породистых арабских скакунов из султанской конюшни, мы рванули через Первый двор, распугивая с дороги нагруженных трупами носильщиков, и уверенно направились к цели. Никакие провожатые мне не требовались. Центр города был относительно упорядочен и, после рекогносцировки с башни, я прекрасно представлял себе путь по которому нужно двигаться к стене Константина, а именно к одной из крупных башен примерно по центру стены с развевающимся на ней флагом ордена.
