Мальчик с голубыми волосами

Не уходи

Стемнело. Яркие вывески ослепляли, не давая разглядеть аптеку. Боль в руках притупилась. Я её и не замечал, пока смотрел на неё. С ней было тепло. Один её вид придавал смысл всему. Но это противоречило её теории свободы. Нужно было научиться любви без уз. Это казалось мне немного абсурдным, чудным. Я не был готов к этому. Размышления завели меня так далеко, что не обнаружил её рядом с собой. Кружась в её поисках, моё лицо потерялось. Поэтому, когда я нашёл её, вышедшую из аптеки с пакетом, закрыл от всего мира. Прижав её, я не собирался отпускать. Её мягкие руки похлопали меня по спине, но я только сильнее сжал её:

– Не уходи так далеко, – шептал я, нависнув над ней – не уходи.

– Хорошо.

Я чувствовал, как она улыбается. Погладив меня, она отстранилась:

– Нужно обработать рану.

Астра, взяв меня за кончики пальцев, повела как послушного мальчика за собой. Вела через все оживлённые улицы, людей, машины. Я не мог сопротивляться. Мне нравилось идти за ней. Пока я не мог догнать её, она ушла дальше моего понимания, но она влекла за собой, мне хотелось приблизиться к тому, к чему и она.

Любовь

Она привела меня к детской площадке. Фонари зажглись. Свет окружил нас, не разрешая потеряться во тьме. Стоя под куполом зари в ночи, я испытывал блаженство. Я стоял и смотрел на неё и не мог оторваться. Это было так завораживающе. Сама звезда сияла передо мной. Наверное, так и выглядит любовь. Наши взгляды оторвались друг от друга.

Весна была только сегодня

Я сел на качели. Астра положила пакет на землю. Присев возле меня, она взяла мои руки в свои. Достав вату, она намочила её водой и стала вытирать мои ладони и пальцы. Раны она обработала перекисью водорода, а кожу смазала йодом. Астра делала всё аккуратно, с заботой, но щурящиеся глаза выдавали меня. Терпел я отважно, но… было чертовски неприятно. Завершив всё обвязыванием бинтом, она поднялась, разгладив платье, и поцеловала меня в лоб:

– Молодец, что вытерпел.

Я оцепенел. Мило. Это было очень мило. Сердцебиение участилось, стук нервно терзал свитер. Губы разжались от недостатка влаги. Обхватив цепь, Астра села на качели, которые были рядом со мной. Одновременно повернув головы, мы снова встретились. Было хорошо. Нам нечего было скрывать, бояться. Искренность во взглядах и улыбках. Желание прикоснуться родилось мгновенно. Протянув руки, наши пальцы встретились. Смех разъединил их. Я радовался, что встретил её. Мне было до сих пор неловко, что она видела меня таким, но это чувство постепенно отступало. Руки стали постепенно опускаться, пальцы переплетались, но собиралась разлучиться при следующем толчке. Качнувшись, её рука уже хотела покинуть меня, но я крепко её сжал. Время застыло в этот момент. Оно сохранило этот фрагмент в своей истории.

– Весна наступила с твоим появлением, – сказал я спустя какое-то время.

– Забавно, я подумала о том же, когда впервые увидела тебя.

Я сильнее сжал её ладонь.

– Уже готов идти в полицию?

– Да, глупо ждать, когда они сами придут и обрадуют моих родителей. Лучше уж самому с этим разобраться.

– Тебе страшно?

– Не совсем. С твоим приходом я начал успокаиваться. Стал легче относиться ко всему.

– Значит завтра?

– Да, – одной рукой я достал телефон и посмотрел число – как раз будет тринадцатое августа.

– Мне пойти с тобой?

– Было бы здорово. Хорошая идея для первого свидания.

Её волосы развевались на ветру. Улыбка коснулась губ. Наша первая встреча стала началом меня. Началом истории. Рождение. Это было как возрождение.

Незнакомец

Такой была наша первая встреча. Безумная, поразительная. Это воспоминание вызвало что-то наподобие улыбки. Давно такого не было, чтобы я лежал и вспоминал без удушья в сердце. Стало легче, холоднее. Я открыл глаза. Сегодня и правда был праздник. Я проспал. Можно было забыть про первую пару, да и про остальные. Я принял решение, которое так долго откладывал. Я надеялся, ждал, что она вернётся или даст о себе знать, но этого не происходило. Я боялся, что произошло ужасное, но все мои попытки в прошлом были тщетными. Видимо, пришло и моё время. Поэтому, этот день будет особенным.

Быстро поднявшись, голова закружилась. В глазах потемнело, я еле удержался на ногах. Очнувшись от помутнения, я медленно подошёл к зеркалу. На меня смотрел незнакомец. Впавшие глаза, тёмные круги под глазами, потресканные губы. Тонкая бледная кожа натягивалась на торчащие рёбра. Волосы давно забыли о чистоте и уходе. Я не узнавал себя. Мои чувства искалечили меня. Астра была права. Нужно любить без уз, иначе истощение заберёт у тела меня.

Час в ванной сделал из меня намёк на человека. Теперь уже у зеркала был прежний я. Осталась только утомленность, обессиленность. Направившись на кухню, я так ничего и не смог найти в холодильнике. Он был кристально чистым и пустым.

Мимолётное счастье

Ответ пришёл сам. Идеально встретить своё уникальное утро в «Blue Moon». Румянец проступил на щеках. С этим местом так много воспоминаний… идеально. Найдя в шкафу тот самый жёлтый свитер, я решил, что это знаменательное начало конца. В зеркале уже был молодой человек с проступившим румянцем на щеках. Тёмные волосы закрывали лоб. Тёмно—карие глаза долго изучали себя, ища недостатки. Губы вздулись от мимолётного веселья. Выходя из квартиры, я оглянулся напоследок. Мне было грустно уходить отсюда, но это было необходимо.

Весенняя заря дарила ласку влюблённой девушки. Розовеющая улица дарила мне радость. Наверное, я впервые за долгое время почувствовал себя счастливым. Хотелось лететь. Руки стали крыльями. Почувствовав себя птицей, я пробежался по улице, представляя что парю в небе. Пешеходы расходились, давая простор моему секундному безумству. Было приятно чувствовать себя свободным. Продолжив добираться до «Blue Moon» вприпрыжку, рукава раскачивались по своему желанию.

Лепестки сакуры витали в воздухе. Один из них остался у меня на губе. Его шероховатость щекотала моё обострённое счастье.

Передо мной вырос «Blue Moon». В прозрачных стёклах были видны скучающие официанты, бармен, подперев рукой подбородок наслаждался музыкой. При одном взгляде на него в сердце судорожно забились воспоминания. Счастье немного дало сбой. Но я всё же решился открыть дверь и зайти.

– Здравст… Это ты?

Воздуха стало меньше. Молодой накаченный парень подошёл ко мне с суровым видом. Внезапно его серьёзность сменилась дружелюбием. Он обнял меня:

– Я ждал тебя.

Утешение

– Рад видеть тебя, Эймос, – я обнял его в ответ.

– Думал, что ты больше никогда не придёшь.

– Как видишь, я здесь. Умираю от недостатка кислорода.

Эймос разжал объятия. Мы посмеялись от души.

– Будешь что-нибудь?

– Да. Хотелось бы пива. И много мяса. Очень много, – я усмехнулся.

– Всё будет в лучшем виде, – подмигнул он мне.

Эймос вернулся за барную стойку творить чудо. Его пиво было самым лучшим, поэтому вечером было всегда много посетителей. Он и сделал «Blue moon» таким популярным. Красавчик—бармен вкусно делающий пиво. За ним бегали девушки и предложения о работе в других барах из-за чего он не бедствовал ни вниманием, ни деньгами. Сев за стол с видом на деревья, я задумался.

Он появился с двумя кружками пива и желанием поговорить. Эймос сел рядом со мной. Миловидная девушка принесла несколько тарелок с хорошо прожаренным мясом. За окном были цветущие деревья. Это напоминало мне о ней. Стало немного грустно.

– Как ты?

– Не знаю. Был счастлив двадцать минут тому назад, а теперь хочется разрыдаться. Но я всё равно мужественный, – опять моя саркастическая усмешка. Их стало слишком много после её ухода.

Эймос пытался улыбнуться мне, но его старания были не совсем удачные. Отпив, он звонко опустил стакан. Его пальцы вцепились в деревянный стол.

– Она… умерла? – ногти вонзились со всей силы. Ему было очень больно спрашивать это.

– Я… не знаю, – я смотрел прямо на распускание весны. – Я открыл глаза и её не было рядом. Я её искал. Не спал. Я забыл что такое сон. Я не мог бегать по больницам, всё было тщетно. Я не знал её настоящего имени. Я её назвал Астрой, но забыл узнать как на самом деле её зовут. Звучит глупо, но на то была своя причина. Однажды мне пришла идея найти её в одном из наших мест, но это оказалось презумпцией. После я решил просто ждать. Я практически не выходил из квартиры, чтобы не пропустить стука. Сам понимаешь, – одинокая слеза скатилась по щеке. Я быстро вытер её рукавом. Проснулись остальные. Я держал их сколько мог, прятал в солнечном свитере.

– Я устал, – я спрятал глаза в рукавах.

Эймос скорбно сжал губы. Он был хорошим другом, хотел помочь мне, поддержать, сделать так, чтобы мне стало лучше, но не знал как. Я сам не знал. Мы могли лишь прятать глаза и тяжело ухмыляться. Я ценил, что он был рядом со мной. Не выдержав, он быстро отодвинул стул и подошёл ко мне. Его мускулистые руки сжали меня как что-то маленькое и беззащитное. Беспомощно хлопая руками по его спине, я разрешил своим слезам показаться. Возможно, в глазах взрослых и скептиков это жалкое зрелище, ведь парень должен быть сильным. Но когда любовь выжигает в тебе всю волю, силу, неся только скорбь, невольно идёшь к тому, кто утешит.

Официанты отвернулись, сделали вид, что не замечают нас. Кто-то вышел. Я благодарен им.

Настоящий друг

Начали появляться посетители. Эймосу пришлось вернуться за барную стойку. Он продолжал поглядывать на меня, чтобы убедиться, что я в порядке. Он предложил пройтись после работы, развлечься, но я решительно отказался. У меня был свой план на вечер. Эймос понял меня и не стал вмешиваться. Он был рад уже тому, что я жив, что навестил его, не забыл. Я посмотрел на него с благодарностью. Он улыбнулся мне в ответ.

«Blue Moon»

Я огляделся. Здесь ничего не изменилось, кроме официантов. Здание было круглым, как сфера. Узоры и вмятины голубых стёкол свидетельствовали о том, что это голубая луна. Заходя, вы попадали в просторное заведение. Гирлянды из светодиодных лампочек освещали чёрный потолок полного звёзд. Они обматывали деревянные ставни, создавая атмосферу нарисованным созвездиям. Столы стояли вплотную к стеклу. На них всегда стояли прозрачные подсвеченные вазы с белыми цветами. На моём были распускающиеся лилии. Выпив стакан пива, я попросил ещё.

Водя пальцем по окружности сосуда, пьянеющая память возвращала мне воспоминания. Облокотившись, я смотрел на весну, вспоминая свою любовь.

Жёлтый свитер

Жёлтый свитер не давал нам потеряться в темноте. Его цвет освещал дорогу.

Астра не хотела, чтобы я её провожал. Она думала, что красивая девушка может самостоятельно добираться до дома очень поздно. Мне нравилась её наивность. Это заставляло меня улыбаться. Позволяя ей быть смелой и сильной, я шёл позади. Я не мог не заботиться о ней. Я следил, чтобы с ней всё было хорошо, чтобы ничего не потревожило её прогулки. Я чувствовал её улыбку в воздухе. Она ни разу не оглянулась, но знала – я рядом.

Мы шли не очень долго. Она жила на оживлённой улице. Мне показалось, что мы уже были здесь, когда искали аптеку. Неудивительно, что она её нашла. Здесь было много баров, кафе, магазинов, различных молодёжных пространств. Это не совсем ей подходило. Её утончённый вкус и манеры не вязались с бурной молодостью. Только потом я узнал, как сильно ошибался.

Подул ветер. Астра сжала себя руками. От жара в груди, я забыл о холоде. Она сжалась, ища тепла в своём тонком, воздушном платье. Снимая свой свитер на бегу, я догнал её. Положив его ей на плечи, мы пошли рядом.

– Надень. Теплее будет.

Опустив ресницы и наклонив голову, Астра пыталась надеть его, но различные оборки и длинные рукава платья ей мешали. Помогая ей, наконец получилось спрятать её в тёплую одежду. Астра, приподняв подбородок, встретилась с моим лицом. Мы были так близко, что чувствовали дыхание друг друга на коже. Её вьющиеся волосы прижимались к моей щеке. Я не видел ничего, кроме её глаз. Широко распахнутые ресницы, нежно – розовые тени уже слегка сходили. Под глазами была белая полоска и блёстки. Но не в них было дело. Её глаза сияли сами по себе. Было в них что-то необыкновенное, загадочное. Я мог стоять и смотреть на них без конца, если бы она не пошевелилась. Снова опустив свои прекрасные глаза, она попросила:

– Пойдём.

Мы дошли до её дома. Здесь было на удивление тихо. Старые дома, обвитые плющом. Я думал только о том, как в таком шумном районе, отыскались такие здания. От них веяло чем-то одиноким, но совершенным. Интересное ощущение.

Оставив меня у начала ступенек, она поднялась. Ни разу не посмотрев на меня, она принялась вводить код от дома. Когда дверь открылась, она всё же повернулась ко мне. На неё смотрел глупый мальчишка, осознавший, что влюбился. Счастливая улыбка подняла мои щёки. Поджав губы, Астра резко толкнула дверь со всей силы. Быстро сбежав по лестнице, она положила свои руки мне на плечи и поцеловала. С такой же быстротой она вернулась на своё прежнее место. Когда я пришёл в себя, её уже не было. Потрогав свою левую щеку, я испугался, что стёр поцелуй. Постояв немного, я мысленно пожелал спокойной ночи Астре и этому району. Развернувшись, я пошёл на станцию. Я стал таким же тёмным, как и эта улица. Свет фонаря застыл на моей спине. Эта ночь оставила мне поцелуй на моём горящем сердце.

Рамен

Вернувшись домой, меня особо никто не ждал. Свет был выключен, родители спали. Чтобы не шуметь, я тихо прошёл на кухню. На часах было три часа ночи. Весь день ничего не ел, а любовь, к сожалению, питает только сердце, а не желудок. Открыв холодильник, я не нашёл там ничего, что могло бы сойти за еду. Посмотрев по ящикам, я обрадовался и пачке с раменом. Поставив чайник, стал ждать, когда он вскипятится. Пока он кипел, стало даже немного грустно. Моим родителям настолько я безразличен?

Чайник засвистел. Заварив свой поздний ужин или ранний завтрак, я вернулся к своим прерванным мыслям. Мои родители не переживали, если я задерживался или меня не было дома. Меня не ругали за плохие оценки, за то, что подрался или опоздал на ужин. Просто, когда я делал что-то не так, на меня смотрели, как на пустое место. Я так привык к этому, что постепенно сам начал им становиться. Но раньше, всё было иначе. Меня обожали, следили за каждым моим шагом, называли своим гениальным сыночком. Мой отец пророчил мне судьбу юриста, адвоката, а в самых заветных прокурором или судьёй. Мама хотела, чтобы я стал врачом. Я хотел стать их гордостью, поэтому был прилежным сыном и учеником, не зная, чего на самом деле хочу я.

Я почувствовал запах рамена. Сняв с тарелки другую тарелку, я принялся за еду. Послышался скрип. Открылась дверь из спальни родителей. Включился свет. Показалась пижама отца. Дойдя до кухни уже старческой, но всё ещё внушающей силу походкой, он остановился. Посмотрев на меня, он почесал голову и пошёл дальше. Вся эта картина уже перестала причинять боль. Проследив взглядом, я доел. Помыл посуду, не создавая шум, и пошёл в свою комнату. Сел на кровать в своей одежде. Взявшись за голову, я откинулся назад. Грусть, тоска и любовь в совокупности способны разорвать сердце. Спать совсем не хотелось. Поднявшись, начал ходить по комнате. Вид из окна впечатлял. Небо становилось сиренево—фиолетовым или… сложно было назвать цвет, но было не оторваться. Наверное, по таким рассуждениям и не скажешь, что я художник. Но меня никогда не интересовала техническая сторона вопроса, если можно так сказать. Я видел цвета и пытался сделать из них другие с помощью интуиции, опыта или некоего своего видения вещей. У меня бывала вспышка, очень редкая, но ценная. Когда она случалась, было совершенно неважно, где я, что я сейчас делаю или какое время на часах. Вот и сейчас она меня посетила. Рывком бросившись за стол, я начал творить. Я не совсем понимал, что рисую: рука сама вела меня. Получалось что-то вроде парня, держащего в руке своё сердце, которое было сплетено каким-то прекрасным цветком. Не было крови – только цветы.

Порыв стал проходить. Хорошо, что успел зарисовать. Расслабившись, спина стала растекаться в кресле. Стали стучаться первые лучи солнца. В окно было невозможно смотреть: солнце безжалостно слепило. Усталость закрывала мои глаза. Полосы света целовали моё лицо, не трогая самое сокровенное на левой щеке. Наслаждаясь моментом, я уснул.

Обещание

Я стоял у полицейского участка. Экран блокировки говорил о том, что уже девять часов двадцать девять минут, но её не было. В какой-то момент, я уже решил, что она не придёт. Прикоснувшись к ручке двери, я всё ещё продолжал медлить. Наконец, решившись, я услышал крик:

– Стой!

Ко мне бежала девушка в жёлтом свитере. Как бы это описать. Она бежала не как все нормальные люди, а с остановками. Её передышки были длительны, но она очень старалась успеть. Отпустив ручку двери, я побежал к ней навстречу. Полусогнувшись, Астра держалась за сердце и переводила дыхание. Остановившись около неё, она приподняла голову и улыбнулась.

– С тобой всё в порядке?

– Да, ничего. Я сильно опоздала?

– Нет, я только что пришёл, – я улыбнулся.

Мы оба врали. Где-то глубоко внутри я подозревал, что с Астрой что-то не так. Если я соврал из приличия, то она точно что-то скрывала. Но я был так рад её видеть, что, к сожалению, не думал об этом. То, что на ней был мой свитер, сводило меня с ума. Это так меня окрылило, что, взяв её за руку, я повёл её за собой в участок. Попросив меня подождать, я обратился к участковому. Закончив всю эту процедуру, мне пришлось подписать протокол об административном правонарушении и ждать суда.

Выйдя вместе с ней оттуда, стало легче.

– Было страшно? – решила узнать Астра.

– Не то чтобы. Я сначала не решался туда войти, не знаю… беспокоился, что ты не придёшь. Что вчера это был единственный раз, когда мы виделись. Поэтому, когда я увидел тебя в своём свитере, понял, что мне не стоит об этом волноваться. Но ты заставила меня понервничать, – и тут я понял, что сказал лишнее.

– Ты же говорил, что недавно пришёл, – она посмотрела на меня вопросительно, но не строго, а со спрятанным смехом.

– Ну.. Я… Это….

Она рассмеялась.

– Давай договоримся, что не будем друг другу врать. Рассказывать абсолютно всё.

– Думаю, это довольно неплохой уговор, – я провёл рукой по волосам – только его нужно чем-то скрепить.

Немного подумав, Астра уже было открыла рот, чтобы что-то предложить, как я, взяв её за руку, повернул к себе и поцеловал. Она была удивлена и смущена одновременно, но не оттолкнула.

Оторвавшись от неё, я невозмутимо ей сообщил:

– Вот и славно.

Мы тайно друг от друга улыбнулись. Хорошо вместе радоваться таким мелочам, как детскому, невинному поцелую.

Сейчас самое время

– Может быть по мороженому? Хочешь?

Астра кивнула.

– Какое хочешь?

– Шоколадное.

Подойдя к ларьку, я взял два шоколадных.

– О, ты тоже любишь такой?

– Я не очень люблю мороженое, да и сладкое, просто мне показалось, что сейчас самое время для него.

– Почему? – Астра спрашивала меня об очевидном, измазав рот шоколадом. Это было так забавно, что я не мог сдержать смеха.

– Потому что я захотел стать свободным. Не создавать её видимость, а на самом деле.

Убрав мороженое от рта, Астра подняв руки вверх, ужасно обрадовалась:

– Правда? Ура! С чего бы нам начать?

Водя пальцем по губе, она серьёзно задумалась. Это и правда очень уморительно. Её губки двигались, а шоколад вокруг рта совершал те же движения. Я расхохотался.

– Что такое? – губки надулись. Мой смех потерял всякий контроль. Взяв в руки телефон, включив фронтальную камеру, Астра ужаснулась. Начав быстро всё вытирать, пока я отходил от смеха, она успела меня несколько раз стукнуть. Я так заразительно это делал, что она сама не удержалась и начала смеяться.

– Почему ты мне не сказал?

– Это было так мило и смешно, что не мог.

Мы продолжали смеяться, но всё реже.

– Куда хочешь пойти? – спросил я её.

– Может на набережную?

– Пойдём.

Взявшись за руки, доедая растаявшее мороженое, мы продолжали улыбаться и идти.

Небо в сердце

– Я была серьёзна по поводу того, как стать свободным.

Мы гуляли по набережной. Подойдя к ограде из множества узоров, мы остановились. Как приятно вдыхать летний день, зная, что не нужно никуда спешить и делать то, что ты не хочешь. Я посмотрел на неё.

– Я знаю.

Положив руки на перила, я закрыл глаза. Небо попало мне в самое сердце. Я надеялся, что смогу стать таким же, как и оно: безграничным, свободным и просто собой.

– Я хочу быть как небо, – сказал я Астре.

– Тогда нужно начинать действовать.

Астра поняла меня. Вот что мне нравилось в ней. Я мог сказать, не вдаваясь в подробности и детали, и она меня понимала. Казалось, что мы могли вообще не разговаривать и она всё равно разберётся. Но общение было необходимо. Я ещё не научился её понимать так, как она меня.

– Какие у тебя родители?

Вопрос был неожиданный, но ожидаемый. Многое идёт от семьи. Поддержка, помощь, воспитание….

– Они меня не замечают.

Убрав руки, я развернулся и оперелся на локти. Не хотел делиться таким, смотря ей в глаза. От этого стало бы ещё больнее. Но я не смог удержаться. Всё-таки посмотрел. Это был первый раз, когда она меня не поняла.

Иллюзия

– Они тебя не замечают? – её глаза были полны удивления, сожаления и ещё чего-то нежного, сердечного.

– Да, – просто сказал я – я уже, если честно, привык.

– К такому нельзя привыкать.

– Солнце что-то слишком греет.

Странно, рано ещё. Но как оказалось, уже было три часа дня, начало четвёртого. Я так долго пробыл в участке?

– Не уходи от темы, – её брови сдвинулись, на её милом личике появилась злость.

– Ты сейчас похожа на рассерженного котёнка.

Её брови ещё больше сдвинулись. Шутить стало опасно. Улыбка скатилась с щеки до нормального состояния губ.

– Как бы это сказать… я не очень интересен своим родителям, – закусив губу, я остановился – понимаешь…

Но она не понимала.

– Когда-то, всё было иначе. Всё началось не слишком давно, но по ощущениям это длится вечность. Ещё в детстве я отличался особой сообразительностью и развивался быстрее, чем другие дети. Мой отец так радовался этому, – я горько усмехнулся.

Вспомнились мои ночные переживания…

– Он мечтал, чтобы я стал прокурором или судьёй. Чтобы не расстраивать его, я стремился к этому. Я никогда не создавал проблем. Знаешь, была иллюзия меня. Вроде я человек, и в то же самое время нет. Я обрёл цель, которую сам не выбирал. Думаю, я не один такой. Достаточно количество людей, за которых решили кем они будут. Всё бы ничего, если это не начало вызывать у меня отторжения. Сначала было интересно, но потом, чем больше я погружался в это, тем меньше это вызывало у меня радости. Это стало глубокой ямой, которую я сам же себе выкопал, в надежде угодить. Я стал терять себя. Перестал видеть своё лицо в зеркале, потерял друзей, или мне казалось, что они ими были, ведь настоящий друг никогда не уйдёт, если тебе будет плохо, захочется умереть или когда все твои ориентиры утратили смысл? Я же прав?

Астра кивнула. Она не смотрела на меня. Она превратилась в слух.

– Здесь была и моя вина. Я возгордился собой. Хотел стать лучшим, чтобы мной восхищались, ставили в пример. Но я этому не соответствовал. Маска той жизни, к которой я стремился и толкали меня мои родители, играя на тщеславии и гордыни, ужасна. Омерзительна. Когда я это осознал, начал рисовать. Это был какой-то урок. Я не мог ни о чём думать. Меня это так поразило, что не было возможности оторваться. Я так увлёкся, что не заметил, как около меня оказался учитель. Он так долго звал меня к доске, что решил подойти вплотную, посмотреть, чем же я так увлёкся. Вдруг это его предмет. Когда он увидел, что я рисовал, это вызвало такой гнев, что я чуть со стула не упал. Он был так возмущён и огорчён, всё повторял: ты же хочешь быть прокурором, как ты можешь заниматься такой ерундой, нужно учиться, перестать отвлекаться, стать ещё более усердным и старательным. Ты бы видела его лицо, когда я ему сказал, что больше не хочу быть прокурором. Скорей всего, для него это стало не просто неожиданностью, а ударом. А это был мой учитель. Что же станет с моим отцом. Эта мысль мелькнула у меня, но это перестало казаться важным. Мой учитель попросил меня повторить. Встав из-за парты, я громко и чётко всем сообщил, что не буду прокурором. Одноклассники стали шептаться, мои приятели крутили пальцем у виска, уговаривали, чтобы я сел и замолчал. Но я не мог. Лимит был превышен. Я стоял, засунув руки в карманы, и видел пустоту. Может быть, я заглянул внутрь себя, не буду отрицать. Помню ещё, как учитель начал нервно смеяться. Затем он спросил: «Кем же ты тогда будешь?». Я не знал, что ответить. Но он продолжал настаивать. Бросив свой взгляд на тетрадь, которая была разрисована скорей моим состоянием души, чем мной, я сказал, что художником. Тогда нервный смех превратился в хохот. Ребята поддержали. Им это казалось комичным, что, возможно, я выжил из ума или просто подшучиваю над нашим учителем. Учитель, сказав мне садиться, поблагодарил. Он так давно не смеялся, что теперь даже рад. Сказал, чтобы выбросил все эти глупости из головы, которые я ему только что сказал, и принялся за работу. Обещал, что даст время мне немного одуматься, успокоиться, отдохнуть. Но я твёрдо стоял на своём. В этот же день классный руководитель вызвал моих родителей. Они долго разговаривали в кабинете. Когда беседа окончилась, мама вышла встревоженная, ошеломлённая, а отец поникший. Видно было, что их мир рушится. Остальное как в тумане. Я как-то оказался у психолога. Он пытался со мной говорить, убеждал, что я устал, что я перегорел, но не слышал, когда я ему говорил, что мне не нравится то, чем приходится заниматься, что я передумал. После этого всё как-то пошло по наклонной. Меня водили к разным специалистам, старались поговорить, заставить, угрожать, но бес толку. Не знаю, откуда взялась у меня такая решимость, но я стоял на своём. Сам себе поражаюсь. Так я и стал одинок.