Баш на баш

Я вышла из кабинета, и мама тут же кинулась ко мне:

– Ну, что? – Обеспокоенно спросила она.

– Я не… – Я вовремя спохватилась, – В смысле, никакого насилия не было.

– Почему тогда?..

– Не стоит это обсуждать… здесь, – Я кивнула на очередь, – Поговорим дома, хорошо?

Она молча кивнула, и мы пошли к выходу.

Мы уединились на кухне за чашками чая с печеньем. Вокруг хвостиком ходила белоснежная Мелоди, и мне было приятно её присутствие. Всегда мечтала о домашнем питомце.

– Так почему… – Начала мама, но я достаточно жёстко её перебила.

– Мама. У меня больше вопросов.

Она обиженно поджала губы, но больше никак не выдала то, что я её расстроила:

– Конечно, Кэтрин, задавай их. Я отвечу.

Многолетняя обида и недоумение последних дней вырвались наружу:

– Почему ты ушла от папы? Почему ты не навещала меня раньше, но беспокоишься обо мне сейчас? Как ты нашла такую сумму за несколько дней?

Мама отхлебнула глоток горячего чая и, немного подумав, произнесла:

– У Эндрю… всегда был сложный характер, – Сказала она, имея в виду моего папу, – Когда мы женились, когда родилась ты, я думала, что он меня искренне любит, и это будто сглаживало все недостатки. А потом… когда он открыл первый отель, и начали появляться первые большие деньги, я начала замечать… ммм… То запах чужих духов, то он отлучался на деловые переговоры поздней ночью, после которых от него пахло алкоголем… В общем, когда я нашла в машине чужое кольцо, проследила за Эндрю и чётко убедилась, что он изменяет, я решила отомстить. Я завела связь на стороне, которая сначала была необременительной и просто для развлечения, но потом… Тревор значил для меня всё больше и больше, я поняла, что это такое, когда мужчина спокоен, и с ним ты чувствуешь себя в безопасности. В какой-то момент я осознала, что не могу без него. Тогда я честно призналась во всём твоему отцу и сообщила о скором разводе. И… я хотела взять с собой тебя.

– А почему не взяла? – Требовательно спросила я.

– По решению суда, – Вздохнула мама, – Я никогда не была какой-то асоциальной или неуравновешенной, но, пойми, Кэтрин, на его стороне были большие деньги и связи. Он подкупил судью, и суд вынес решение о единоличной опеке Эндрю. Я посылала тебе подарки на праздники, но Эндрю возвращал их. Когда тебе было девять, и ты уже по закону могла высказать своё мнение в суде о том, с кем из нас ты хочешь остаться, я хотела подать апелляцию и обжаловать решение, но после того e-mail-а не стала этого делать, считаясь с тобой.

– Какого e-mail-а? – Не поняла я.

– Ну, как же, – Она быстро заморгала, – Того, где ты написала, что злишься на меня и никогда не простишь.

– Но я… не писала такого письма, – Пробормотала я, – Я всю жизнь думала, что это ты обо мне забыла…

– Может, ты просто забыла? Тебе было девять лет, – Мягко ответила она, – Ты написала о том, что я предала тебя и твоего папу, что тебе очень жаль, что у тебя такая мать, и что ты хочешь остаться с папой и только с ним. Попросила не вмешиваться в твою жизнь. Ты этого не помнишь?

– Нет… – Мне стало дурно.

– Чёрт… – Пробормотала она, – Значит, это Эндрю! А я ещё удивлялась, что письмо написано очень грамотно для девятилетнего ребёнка…

– То есть, он правда сделал такое? – Я покрепче обхватила чашку, – Но почему… если ты думала, что это написала я, ты стала меня спасать? И как тебе это удалось?

– Удалось… ох, тяжело, Кэтрин, – Грустно улыбнулась она, – Мы экстренно продали дом, продали машину, Тревор заложил бизнес, мы оба взяли большие кредиты в банках… И… мы по уши в долгах. По уши. Но это неважно. Главное, ты сидишь передо мной, живая и невредимая.

– На самом деле… – Произнесла я, – Я действительно невредима. Меня не били и не насиловали.

– Тогда почему ты сказала, что надо к гинекологу, но отказалась обратиться в полицию? Ты… – Вдруг мама всё поняла, – Боже, Кэтрин… только не говори, что ты…

– Амир, – Произнесла я, – Мама, его зовут Амир…

Эпилог.

В тот день мы говорили с мамой до самого вечера, а потом… я много плакала. Мама плакала вместе со мной.

В колледж я так и не вернулась: надо было помогать семье разбираться с долгами, поэтому я пошла работать кассиром, при этом не забывая о мечте: иногда я посещала фотосессии, но без денег и связей отца всемирная слава на меня не обрушилась. Пока, по крайней мере. Я позировала, в основном, начинающим фотографам, в тайне мечтая о большем. Тем не менее, я была ближе к мечте, чем когда-либо.

Мой отец так и не вышел на контакт. Мы полностью прекратили общение.

В один из длинных, скучных рабочих дней я сидела за кассой, вымучивая из себя улыбку:

– Пакет нужен? – Спросила я, встретившись глазами с очередным покупателем и обомлела.

Передо мной стоял Амир, живой, настоящий, без всякого грима или костюма, с открытыми руками, на которых виднелись такие приметные татуировки!

– Девушка, можно встретиться с Вами на парковке через десять минут? – Игриво промурлыкал он.

Будто мы расстались вчера, будто с момента последний встречи не прошло полугода!

Быстро кивнув, я пробила его покупки и вызвала сменщицу. Потом я столь же быстро оказалась на парковке, где уже стоял парень:

– Привет, – Робко пробормотала я.

– Даже не обнимешь? – Спросил он.

Я тут же бросилась в его распахнутые объятия и крепко сжала плечи мужчины. Он сжал меня ещё крепче и поцеловал в макушку.

– Кэтрин… – Произнёс он, – Я очень скучал.

– Но, как же… – Сбивчиво бормотала я, – Как ты можешь появляться в своём настоящем облике рядом, да ещё и с такими приметными татуировками…

– Кэтрин, – Опять повторил он моё имя, – Я вырвался из этого бизнеса. Насовсем.

– Как? – Изумлённо спросила я.

– Благодаря тебе.

Я вообще не поняла, о чём он. Ещё раз поцеловав меня в макушку, Амир продолжил:

– Ты была права, когда сказала, что о кончине родителей в приюте мне могли соврать. И не только мне: они врали практически всем. В приюте почти не было сирот, детей похищали из стран третьего мира, а потом говорили им, что родители были либо террористами, либо наркоманами. Но чаще всего они оказывались просто бедными людьми, которых некому было защитить, когда в их дома врывались вооружённые люди, чтобы похитить детей. Я раздобыл эту информацию и использовал её для шантажа. Пока я жив, и меня не привлекают к миру криминала, информация содержится в секрете, но в случае нарушения одного из этих пунктов она быстро станет известна.

– Кому? – Спросила я, – Полиции? Армии?

– Кэтрин, нет, – Простонал он, – Полиции и армии плевать на судьбы детей из стран третьего мира. Но такая судьба может быстро стать известной этим самым детям из приюта, в чём руководство совершенно не заинтересовано. Им было проще отпустить меня, чем разбираться с взбешёнными подростками-киллерами, которым врали всю жизнь.

– А ты… – Пробормотала я, – Ты так никого и не убил?

– Нет, – Улыбнулся Амир, – Я чист и перед законом, и перед совестью. И теперь…

– Теперь?

– Мы сможем построить всё то, о чём мечтали: дом, брак, семью, завести детей… Кэтрин, скажи, ты хочешь переехать жить ко мне? Жить вместе, как тогда, в том домике, но уже без игр с оружием?

– Баш на баш, – Хитро улыбнулась я, – Ты хочешь познакомиться с моей мамой?

Амир, впервые на моей памяти, густо покраснел:

– Я не знаю, захочет ли она со мной знакомиться…

– Семейная жизнь нелегка.

– Полностью согласен, – Ответил Амир, а потом запечатлел на моих губах долгий, страстный поцелуй, – Вечером я приду на чай, а после украду тебя, прекрасная принцесса.

– Ещё раз? – Забавляясь, спросила я.

– Ещё раз, и уже навсегда, – Подмигнул любимый.

Примечания