Сапфир

О том, что он – Марио (в прошлом судостроитель и бизнесмен) – всегда играл по правилам и законы чести ставил превыше всего. Не подстраивал конкурентам ловушки, не позволял себе быть подлым, не мухлевал, не пытался нажиться, «не замечен/не привлекался». Глядя то себе на руки, то на кофейный столик, гость объяснял, что «Сидмарино» занимался выпуском судовых гребных винтов и моторов, оборудованием для яхт, водометными насадками для гидроциклов, разрабатывал новые системы штурвального управления…

Лана в терминологии не разбиралась, и потому слушала, пропуская слова и отмечая лишь важное: спокойный, складно говорит, на бизнесмена похож. Почему – «в прошлом»?

– … все приносило прибыль и работало складно, но три месяца назад погиб мой партнер, а я… В общем, обстоятельства изменились. Завод пришлось отдать под чужое управление. Зачем я вам все это рассказываю? Для того, чтобы вы составили обо мне какое-то первоначальное мнение.

«И начали мне доверять», – добавляли черные глаза.

Лана никому доверять не собиралась; кружка в ее ладонях медленно остывала.

– Теперь я занят другим: поиском решения одной задачи. Сложной и совершенно с заводом не связанной. Мне требуется научиться видеть энергетическое излучение объектов – волны, которые они испускают. Для этой цели я связался с человеком, который согласился продать мне уникальный раствор, способный помочь сознанию войти в нужный для этого режим. Бесценную формулу. Ампулу. Баснословно дорогую.

Она никак не могла взять в толк, для чего все эти сложные объяснения? Смотрела на рельефные колени гостя, думала о том, что для подобного загара нужно много времени проводить на солнце. Колени коричневые, а икры волосатые. Еще ниже бежевые носки – в тон коже.

– При чем здесь я?

– При том, – Марио потер друг о друга ладони. – Я ее купил – ампулу. Оплатил доставку. Но моего курьера вчера ограбили, отняли раствор и, пытаясь скрыться от преследования, плеснули его вам в сок.

Она будто вышла из дремы, вздрогнула:

– Вы шутите?

– Увы, не шучу.

– Какой еще раствор? Он опасный? Мне… будет плохо?

Лана вдруг почувствовала себя мутантом. Нет, человеком, который вскоре станет мутантом, – процессы, наверное, уже запустились: видоизменяются клетки, отращивают новые структуры, неверно делятся, уплотняются… Ей моментально захотелось «выписить» его из своего тела – сесть на унитаз и мочиться, пока чужеродная масса не вытечет до последней капли.

– Я… Мне это было не нужно. Я боюсь!

– Поэтому я и здесь. Вы, вероятно, и не заметили бы, что приняли внутрь нечто необычное, но сегодня на пляже вы поймали вертолет. Верно?

– Да.

– Потому что вам показалось, что замедлилось время?

Все так. Именно так.

– Обычный человек не успел бы, поверьте мне. Эти вертушки очень проворны – в общем, не мне объяснять. Думаю, вы и сами поняли, что произошла ситуация из ряда вон. Кстати, не пытались повторить эксперимент после?

Лана, потеющая от ужаса и смущения, не созналась в том, что – да, она пыталась.

Чай был отставлен на стол; теперь Лана ходила взад-вперед по гостиной, не могла усидеть на месте.

– Что я должна теперь делать, чтобы эта гадость… вышла наружу?

– Ничего. Ее действие завершится примерно через три недели.

– Три недели… странностей?

– Поверьте, я собирался принять этот раствор сам. И свои проблемы решать сам. Но вышло, как вышло, – теперь оно в вас.

– Во мне… – крякнула Лана и вновь на секунду ощутила себя едва ли не разлагающейся на части. Почему-то боялась смотреть в зеркало. – Оно опасно, это нечто?

Она покроется пятнами?

– Нет. Поставщик уверил, что лишь в первый день может наваливаться сонливость. Легкая тошнота, головокружение, понос – побочные эффекты, как у многих лекарств.

Ее тошнило, да. И поносило. А еще она спала весь вечер и ночь, как совершивший перебежку из одного леса в другой сурок.

Многое теперь встало на место: странный вкус допитого арбузного сока, отключка в автобусе, пойманный вертолет, этот самый визит.

– И потому вы выяснили мое имя?

– Мне пришлось, да. Узнать у грабителя подробности, просмотреть видеозаписи, отыскать вас в городе.

«Что еще вы обо мне знаете?» Да ничего. Он не мог знать много хотя бы по причине того, что в Ла-файю она прибыла только вчера.

Хорошо начался уровень. Вот не к месту сейчас неприятности – совершенно. Ей нужно выбирать курс, начинать обучение, обустраиваться, осваиваться, приживаться. А тут какие-то волны, ампула, чьи-то проблемы…

– Я не могу вернуть это вам?

– Нет.

– А выписать новую ампулу? Дорого?

– Невозможно.

– Почему?

Он посмотрел на нее так тяжело, что она не стала спрашивать еще раз, – приняла: невозможно.

– Я должна ждать три недели? А завершить действие этого препарата раньше никак?

– Никак.

Она, вероятно, думала совершенно не о том, о чем гость, – тот смотрел на нее пристально, даже угрюмо, а она, как раненый солью медведь, продолжала слоняться по комнате и заламывать руки.

– Три недели… Как же я буду на курсах? А спать ночью? Я буду спать ночью? Сонливость, вроде бы, прошла, но мне теперь как-то… муторно.

Мистер Кассар кружил за ней взглядом-магнитом. А стоило Лане замолчать, спросил:

– Так вы мне поможете?

И странная нервная хрипотца мелькнула в его голосе.

Он предложил ей десять тысяч авансом и еще десять по завершению работы. Сообщил, что требуется немногое: научиться видеть в «замедленном режиме сознания» сияние, испускаемое драгоценными камнями, запомнить то, которое дает сапфир, а после – через две недели – выбрать из предложенных именно его. Не аметист, не рубин, не хризолит, не алмаз – сапфир. И Лана тут же задалась вопросом – что именно в нем такого, в этом сапфире?

– Почему просто нельзя выбрать его по цвету?