Рэй

А что там? Море выпивки? Тщетные попытки отвлечься?

Все настойчивее и яростнее колотил по крыше автомобиля дождь.

Вместо того чтобы выехать с парковки, Хантер вышел из машины и направился обратно в здание Комиссии.

– Разве так можно?! – орал он спустя несколько минут на собственного Начальника. Злой, как бык, упершийся в чужой стол кулаками, взорвавшийся, как беременный лавой вулкан. – Это человечно?

– А твоя профессия имеет много общего с человечностью?

На него смотрели спокойно, даже со скукой.

– Знаешь ли… У всего есть рамки.

– Рамок нет нигде. Только в голове.

«Да плевал я на твои теории!» – рвал на части Хантер глазами. Теперь он точно знал, что не уснет сегодня, а, если уснет, то будет видеть сплошные кошмары, потому что совесть – она точно дремать не будет. И ему не даст.

– Почему невинную? Почему вообще… девчонку? – выплюнул в ярости, обиженный на себя, жизнь и более всего на стоящего напротив человека в серебристой форме. – Знаешь, мне как-то тяжело после этого.

«А мне нет», – равнодушно зеркалил взглядом Дрейк Дамиен-Ферно. Кажется, он вообще думал не о визитере и не о поднятой теме, а о том, что именно закажет сегодня в ресторане на ужин.

– Она… мертва?

Вопрос дался Рэю сложно – наступило на горло чувство вины.

«Конечно, – сейчас ответят ему. – А как же еще – ты ведь выстрелил ей в лоб?»

И что-то рухнет навсегда. Он сделает вид, что не заметил, – подлатает выпавший из стены дома кирпич краской, наложит новую шпаклевку, забудет. Ведь с глаз долой – из сердца вон, так?

– Она жива.

Отозвались буднично, и несколько секунд Хантер верил, что ослышался. Нервы.

– Жива?! Покажи мне доказательства, видео, что-нибудь… Дай ее увидеть.

– Показывать я тебе ничего не буду.

– Но…

Кажется, стоящий по другую сторону стола Дрейк действительно думал не о чужом задании и взыгравшей после его выполнения совести, а о форме букета цветов для своей избранницы. Лучше бордовый? Или оранжевый? С каким запахом?

– Дрейк… Дай мне с ней увидеться. Просто пусти в палату…

– Нет.

– Тогда, может, она…

«Погибла?»

И его задабривают, чтобы не брыкал дальше?

– Ты говоришь: «Я ее застрелил», я говорю: «Она жива». Кому ты веришь, Рэй? Определись уже. Почувствуй, где правда, включи интуицию. Я чему вас здесь учу?

Рэй услышать интуицию не мог – в ушах вата из тоски.

– Вся твоя жизнь – твои убеждения. Так выбери сейчас ту правду, которая тебе нравится, понял? И избавь меня от своей компании.

Дрейк ни с того, ни с сего разозлился, заиндевел.

– Давай. Покинь уже мой кабинет, я занят.

В коридор Хантер вышел немой, со смесью надежды и стыда. Надежда, впрочем, вскоре приказала долго жить, а вот стыд за содеянное остался – он предал себя, когда выстрелил в безоружного и невиновного человека. Не хотел, но не послушал нутро и теперь платил. В чем заключался тест? И с чего Рэй решил, что он завершился? Кажется, только начался.

Снаружи гневливым Божьим гласом грохотала гроза.

* * *

(Eva Buresova – Fly)

В тот день он впервые заплутал – недопустимая ошибка для человека, чья профессия чувствовать пространство «нюхом». Он и чувствовал раньше.

Но теперь что-то сбоило.

Предыдущие две ночи он почти не спал, как и предполагал, – постоянно видел во сне одно и то же – как нажимает собственным дрожащим пальцем на спусковой крючок. Дрожащим пальцем и дрожащим сердцем.

Елки – бесконечный лес. Молодые, низкорослые, мокрые от дождя; с неба моросило.

Зачем он сунулся сюда, на новый, безымянный еще уровень? Посмотрел на описание – природа – и решил: куда еще, если не в глушь, вправлять собственные мозги? Заброшенные уголки вдали от цивилизации – его все. Именно здесь он всегда чувствовал себя как рыба в воде – сканировал пространство ощущениями, выстраивал его в голове, после предлагал начальству необходимые на его взгляд изменения: «Здесь будет удобно проложить дорогу… здесь гору… здесь добавить болот, чтобы защитить границу…»

Местность он чувствовал лучше Системы, потому что он был человеком. Прирожденным картографом.

Но сегодня он впервые ничего не чувствовал, кроме дождя снаружи и внутри. Брел, забыв о направлении, думал о мрачном. О том, что позавчера провалил тренировку с ребятами в Пантеоне, а все потому, что вновь увидел на пути женский манекен, в который следовало выстрелить.

Он даже не вытащил из кобуры пистолет. Не свернул, не обогнул препятствие – просто застыл, словно вкопанный, а после повернул назад. Спустя час положил Дрейку на стол прошение выделить ему несколько дней отпуска – тот хмуро кивнул.

И вот глушь.

Здесь почему-то не насадили ничего другого – ни берез, ни кленов, ни осин – одни ели. Ровными рядами – все, как одна, ему по грудь. Хлюпала от дождя почва; на колючих ветках подрагивала паутина. Пахло густо, почему-то грибами.

Раньше Хантер никогда бы не выбрал уровень, который не граничит с соседним – опасно, – но сегодня впервые пересмотрел собственные правила и теперь жалел об этом.

Где-то близко граница, нужно повернуть назад. Он все обследовал, все увидел, но легче не стало – сегодня перед сном ему придется крепко напиться. Возможно, и завтра тоже.

«И всю последующую жизнь».

Нет, он честно пытался, как советовал Начальник, изменить убеждение – девчонка жива. Жива, жива, жива, черт ее дери! Но слова в голове звучали, как пустые гири, – долбили черепную коробку звоном, грохотали намерением дать ему почувствовать себя лучше, но что-то не срасталось.

«Трудно ему было показать двухсекундное видео? Где она покидает здание Комиссии на своих двоих? Трудно?»