Западное побережье: ЕГО ИГРА

Озлобленная, оскорбленная и вымокшая дождем, я вернулась домой.

Неделю я искала новую работу. Сбережения, собранные по кусочкам с разных счетов, и даже из мелочи валявшейся под кроватью, я насобирала на аренду комнаты и оплату детского сада сестре. Каждый день приходиться играть перед родным маленьким человечком, во взрослого уверенного человека.

Вчера сестра спросила о переезде в новый большой дом, который мы вместе воображали с ней ранее. И ведь не объяснишь ребенку почему это невозможно.

Сейчас невозможно, но будущее я еще не перевязываю черной лентой. Питаю надежды на то, что рано или поздно, выберусь из глубокой ямы долгов и бедности.

Отныне я совсем потеряла рассудок. Передо мной стояло два выбора: взять сестру Алю собой на отдачу долга, или заплатить дополнительную сумму за ночной детский сад и оставить ее там.

Обрекать ребенка на тяжкую судьбу или смерть не хочется, потому второй вариант в приоритете. Если я не вернусь сегодня вечером, значит Алю заберет опека.

– И я тут останусь одна? – большие серые глаза Али смотрят на меня снизу вверх.

– Нет, с тобой будет еще мальчик и воспитатели. А завтра я тебя заберу. – пытаюсь улыбаться сквозь накатывающие слезы.

– А день рождения?

– Что день рождения, солнышко?

– Когда мой день рождения?

– Через два дня, и у меня уже есть для тебя подарок! Я спрятала его в секретной шкатулке!

Боль разъедает изнутри. Ненавижу врать, особенно сестре, но разве имеются другие варианты?

Я не могу, взять и сбежать с сестрой, потому что бомжевать на улице не выход. Что в таком случае запомнит Аля? И тем людям, которые выбивают из меня деньги, не составит труда найти такую как я.

– Правда? Покажи! Где шкатулка?!

– Да! Не покажу! Это ведь сюрприз Алечка!

– Хорошо! Тогда я буду тебя ждать!

– До встречи малышка!

Аля посылает мне воздушный поцелуй.

Четырехлетняя девочка заставляет рассмеяться. Она, самая милая, и светлая девочка в жизни, и я радуюсь, когда вижу ее спокойной и счастливой.

Обнимаю сестру изо всех сил, героически стараясь не разреветься. У меня даже выходит, но когда сестру забирает воспитатель, слезы сами брызгают из глаз.

Возможно, это наш последний день вместе..

***

Бреду сквозь ураган и дождь. На часах полночь, и мне никак нельзя опоздать.

Каждый раз, мужчины выбирают разные не повторяющиеся места. Сегодня это захолустье за городом. Темный переулок без света и жилых зданий. Больше походит на заброшенные технические здания. Останавливаюсь у кирпичной стены, оглядываясь по сторонам. До встречи еще две минуты.

Интересно, насколько больно умирать? Я что-нибудь почувствую или бесследно исчезну?

Я предусматриваю разные варианты. Смерть – на первом месте.

Зачем им буду нужна такая как я? Еще и без денег От меня никакого толка!

Уверена, в университете никто обо мне даже и не вспомнит. Разве что одна близкая знакомая, с которой мы частенько сидим вместе, но мы и не подруги даже. Так, только обсуждение научных тем, и то по ее инициативе. Я не отличница, и часто прогуливаю учебу, чтобы подрабатывать в небольшом кафе. Хотя однокурсница, говорила, что я, – одна из самых умных в группе, только ленивая.

Она и не знает, в каком дерьме я варюсь.

Продрогшая от леденящего холода и ветра, наконец добираюсь до места.

Как только уже знакомый мне фургон выехал из-за угла соседнего здания, я потопталась на месте пытаясь подавить панику. Постараюсь объяснить им, что денег у меня нет. Объясню об увольнении, и буду давить на жалость.

Мой единственный не бесполезный навык. Помимо танцев. Хотя уже и так все тщетно.

Автомобиль останавливается напротив моего трусливого тела, задняя дверь выкатывается вбок. Там сидит громила, без маски, но во всем черном и спортивном. Лицо в шрамах, глаза бешеного пса без привязи.

Громила бьет ладонью по сиденью приглашая внутрь.

Мой подбородок начинает трястись, а губы предательски дрожать.

– У меня нет денег сегодня. Меня уволили с работы, и осталось только сто долларов. – на начале моей фразы он выходит из фургона, смотрю на него молящим взглядом, – Пожалуйста, дайте мне время, на следующей неделе, я принесу втрое больше. Обещаю..

– Не сегодня кукла. Садись. – голос хриплый, жестокий.

– Пожалуйста, я правда все верну! Вы же знаете, я никогда не подводила!

– Заткнись и садись в фургон! – орет он.

Не чувствую как дышу, но ощущаю конкретную панику и неконтролируемое безумие!

Они все равно меня убьют, а значит попытаться стоит!

Срываюсь с места! Пробегаю ровно три несчастных шага, прежде чем, меня хватают за капюшон и кидают на землю как дряблый мешок картошки.

Удар по лицу.

Удар в живот.

Я падаю на холодный мокрый асфальт. В глазах темнеет от боли, вкус крови во рту смешивается с капающим дождем. Капельки медленно летят мне в глаза, время останавливается.

Просыпаюсь от тошноты, и жуткой тряски. Лежу на чем-то твердом и деревянном. Нос заложило, легкие болят, сводит спазмами. Чувствую на лице что-то мокрое, – это кровь сочащаяся из моей губы. Тело свернулось в калачик, каждое, даже незначительное движение, отдается адской острой болью посреди живота.

Перед глазами нет четкой картины происходящего. В душе не осталось чувств. Ничего кроме оголяющей жгучей боли.

Хочется вырвать, но не получается даже шевельнуться.

Все трясется.