Как найти любовь в книжном магазине

Не все так плохо, подумала Эмилия. У нее есть магазин, верный персонал, сотни книг и прекрасные покупатели. Она найдет способ удержать дело на плаву. Возможно, ей следовало приехать раньше, а не мотаться по миру в поисках себя. Ей ничего не нужно было искать. Все это было здесь, в «Найтингейл букс». Но Джулиус был непреклонен. Он практически вышвырнул ее из семейного гнезда, после того как у нее случился неудачный роман с одним мужчиной из Оксфорда, чья бывшая жена оказалась не такой уж и бывшей, когда тот понял, во что ему обойдется развод. Эмилия не была виновата в том, что его брак рухнул, и считала, что достаточно скрашивает его существование, но, похоже, ему этого было недостаточно. Эмилия думала, что у нее разбито сердце. Джулиус тогда не позволил ей впасть в депрессию и купил на день рождения билет в кругосветное путешествие.

«Билет в один конец?» – пошутила она тогда.

Конечно, он был прав, заставив ее выйти из зоны комфорта, потому что Эмилия очень быстро поняла, что ее сердце вовсе не разбито, но для этого оказалось очень полезно уехать подальше от бывшего возлюбленного. И она увидела удивительные вещи, наблюдала за тем, как солнце встает и садится над сотней различных достопримечательностей. Она никогда не забудет то ощущение, которое возникло у нее на восемнадцатом этаже ее гонконгской квартиры с видом на гавань, – как будто ты находишься прямо в облаках.

И все же, несмотря на приключения и новых друзей, она знала, что до конца не свободна. Ее домом был и всегда будет Писбрук.

Раз в месяц Томазина Мэтьюс заходила в «Найтингейл букс» – это всегда было во вторник, ее единственный выходной день на неделе, – и присматривала себе новую кулинарную книгу. Так она делала себе подарок. Полки у нее дома были завалены книгами, но Томазина считала, что кулинарных книг никогда не бывает достаточно. Чтение было для нее способом расслабиться и отключиться от суеты, свернуться вечером калачиком в постели и полистать рецепты, узнавать о блюдах иных культур или поглощать аппетитные описания, сделанные известными шеф-поварами и любителями.

До недавнего времени она всегда беседовала в магазине с Джулиусом Найтингейлом, и он советовал ей авторов, которых она, скорее всего, сама бы и не заметила. Он тоже увлекался кухней, и время от времени она приносила ему что-нибудь из приготовленного: кусок паштета из дичи с крыжовенным соусом или пирог с абрикосами и миндальной прослойкой. Джулиус всегда был этому рад и давал объективную оценку ее изделиям, а Томазине нравилось, что он не боялся критиковать ее творения и предлагать новое. Она уважала его мнение. Без Джулиуса она никогда бы не открыла для себя Элис Уотерс или Клаудию Роден, во всяком случае не сразу; несомненно, в конце концов она бы добралась и до них.

«Дело не в картинках, – вполне серьезно сказал ей Джулиус. – Дело в описании рецепта. Великие кулинарные писатели обладают даром описать какое-либо блюдо так, что вы увидите его будто наяву, почувствуете его запах и вкус, и для этого вам не понадобится фотография».

Но Джулиуса больше не было. Томазина узнала о его смерти из газеты «Писбрук адвертайзер», которую выписывали у нее на работе. Она спряталась за газетой, и слезы потекли по ее щекам. Она не хотела, чтобы кто-нибудь видел, как она плачет. Все и так считали ее слишком ранимой. Томазина была застенчивым человеком. Она никогда не участвовала в разговорах и не ходила с коллегами на корпоративы. Она была самым настоящим интровертом. Ей хотелось бы, чтобы было по-другому, но она ничего не могла с собой поделать. Хотя и пыталась.

Джулиус был одним из немногих, кто не вызывал у нее чувства стеснения. Благодаря ему она поняла, что быть собой – это нормально. Без него магазин уже не будет таким, как прежде. Она не заходила сюда с тех пор, как узнала новости, но сейчас снова очутилась здесь. Эмилия, дочь Джулиуса, как раз заканчивала оформлять витрину. Топчась на пороге, Томазина собиралась с духом, чтобы заговорить с ней. Она хотела рассказать ей, как много значил для нее Джулиус.

Томазина была на три класса младше Эмилии и до сих пор считала, что Эмилия гораздо старше и опытнее. Эмилия была популярна в школе: она обладала неуловимым флером умной и добросовестной ученицы, но при этом не зануды. Томазина такой не была. Иногда ей казалось, что она вообще не существует. Никто никогда не обращал на нее внимания. У нее было мало друзей, и она не понимала почему. Ничего ужасного в ней не было. Но когда ты застенчива, полновата, не очень умна и совсем не спортивна, оказывается, что ты никому особенно и не интересна, даже если ты милая, добрая и заботливая.

Еда стала для Томазины отдушиной. В этом она разбиралась на отлично. Она поступила в колледж общественного питания, а затем стала вести там же курс по пищевым технологиям. А по уик-эндам у нее был «? Deux»[11 - Для двоих, тет-а-тет (фр.).], наверное, самый маленький временный ресторан в стране: столик на двоих в ее крошечном домике, где она готовила праздничные ужины для всех, кто хотел их заказать. К ее удивлению, людям очень нравилось питаться у нее: им была по душе камерная атмосфера этого места. Готовила Томазина великолепно. Она почти не получала прибыли, поскольку использовала только самые лучшие ингредиенты, но делала это потому, что ей нравилось смотреть, как счастливые люди уходят от нее вечером после ужина, наевшиеся и напившиеся вдоволь.

К тому же без «? Deux» ей было бы непросто одной в выходной день. Ресторан занимал ее мысли, мотивировал: в воскресенье утром она убирала дом, и у нее был еще целый день, чтобы сделать все необходимое, постирать и приготовить ужин.

Томазина привыкла к одиночеству и смирилась с ним, поверив, что она не способна никому понравиться. У нее было круглое лицо, розовые щечки, она быстро краснела, а волосы обрамляли ее голову пушистым облаком. Однажды она посетила парикмахера, который посмотрел на нее с отвращением и сказал, фыркнув: «Не знаю, что с этим можно сделать. Давайте просто кончики подстрижем». В итоге ничего в ее облике не изменилось, а ее мечта появиться на людях с сияющей гривой так и осталась мечтой. Больше она к парикмахерам не обращалась и сама подстригала секущиеся кончики.

К удивлению Томазины, ученики ее любили, и ее уроки были одними из самых популярных как у девчонок, так и у мальчишек, потому что она учила их тому, что готовить можно в радость, и даже самый хулиганистый парень уходил с урока с чем-то вкусным, что он приготовил сам. Когда она говорила о еде, то становилась уверенной в себе, ее глаза сияли, появлялся энтузиазм. Но вне кухни, будь то дома или в колледже, она была человеком стеснительным.

Именно поэтому она ждала, когда магазин опустеет, прежде чем подойти к прилавку и выразить Эмилии соболезнования.

– Томазина! – воскликнула Эмилия, и Томазина покраснела от радости, что ее узнали. – Папа часто говорил о тебе. Когда он лежал в больнице, он сказал, что сводит меня к тебе в ресторан, как только ему станет лучше.

Глаза Томазины наполнились слезами.

– Ох, – ответила она. – Для меня было бы честью готовить для него. Хотя у меня не совсем ресторан. Не настоящий. Я готовлю у себя дома.

– Он очень любил тебя, я знаю. Говорил, что ты одна из его любимых клиентов.

– Вы ведь не закрываетесь? – с тревогой поинтересовалась Томазина. – Ваш магазин для меня – настоящая отдушина.

– Надеюсь, что не закроемся, – ответила Эмилия.

– Что ж, я просто пришла сказать, как сильно мне будет его не хватать.

– Приходи на поминальную службу. В следующий четверг. В церковь Святого Николая. Если захочешь, можешь сказать небольшую речь. Только дай мне знать, что это будет – стихотворение или отрывок из какого-нибудь произведения. На твой выбор.

Томазина прикусила губу, обдумывая это предложение. Больше всего на свете ей хотелось согласиться, почтить память Джулиуса. Но мысль о том, что придется выступать перед незнакомыми людьми, ее пугала. Может быть, Эмилия забудет об этой идее? Томазина по опыту знала, что если она начнет отказываться, то Эмилия будет настаивать, а если более или менее согласится, то та может и позабыть о том, что планировалось.

– Это замечательная идея. Можно, я подумаю и отвечу попозже?

– Конечно.

Эмилия улыбнулась, и Томазина поразилась тому, насколько она похожа на отца. Она была такой же гостеприимной и умела дать почувствовать собеседнику, что он для нее особенный.

Томазина пошла к полкам с кулинарными книгами и провела там добрых полчаса. Выбрала две книги и стала изучать их, раздумывая, какую купить, как вдруг голос, раздавшийся у нее за спиной, заставил ее подпрыгнуть.

– Берите Энтони Бурдена. Даже не сомневайтесь.

Томазина повернулась и почувствовала, как краска бросилась ей в лицо. Она узнала говорившего, но не могла точно вспомнить, кто это. Возможно, он был у нее в ресторанчике? Он был высоким и худым, а она – маленькой и кругленькой. Ей стало стыдно, что она не узнала его.

– Это лучшая книга о пище, которую я когда-либо держал в руках, – продолжал неизвестный.

И тут она вспомнила. Он работал в сырной лавке. Без белой шапочки и полосатого фартука, в джинсах и свитере этот молодой мужчина выглядел совсем по-другому, и она осознала, что впервые видит его волосы: они были вьющимися и светлыми, и сам он был немного похож на ангелочка благодаря по-детски округлому лицу. Томазина всегда покупала у него сыр, потому что в ее меню обязательно входило что-нибудь с сыром: она подавала его с домашним овсяным печеньем, айвовым желе или чатни из ревеня. Пару раз этот продавец обслуживал ее, давая попробовать маленькие кусочки сыров «комте», «таледжо» или «губбин», чтобы она могла выбрать подходящий сорт в зависимости от блюда, которое собиралась приготовить.

– Простите, – вновь заговорил он, и его щеки тоже стали пунцовыми. – Я не хотел вам мешать, просто это одна из моих любимых книг.

– Тогда ее и возьму. – Томазина улыбнулась и поставила вторую книгу на место. – Я вас не сразу узнала.

Он откинул волосы назад и показал руками подобие поварской шапочки. Томазина рассмеялась. Она почему-то не чувствовала себя неловко. И в то же время не могла сообразить, что бы еще сказать.

– Значит, вы любите книги? – наконец спросила она и тут же подумала: «Ну что за дурацкий вопрос!»

– Да, – ответил он. – Но я еще ни разу не смог проглотить целую книгу.

Томазина нахмурилась, неуверенная, что понимает его.

– Шутка, – пояснил он. – Глупая шутка. Из серии «Любите ли вы детей?».

Она по-прежнему смотрела на него с недоумением.

– Я люблю книги, – уточнил он. – Но у меня почти никогда нет времени на чтение. Вы даже не представляете, насколько беспокойным может быть сырный мир.

– Ну да, не представляю, – кивнула Томазина. – Но по-моему, это очень увлекательно. Вы всегда работали с сыром?

Он уставился на нее:

– Вы что, смеетесь надо мной?

– Нет, что вы! – вскрикнула Томазина, ужаснувшись, что он мог так подумать. – Вовсе нет.

– Ладно. Просто некоторые люди смеются. Им почему-то кажется, что работать сыроделом смешно. Куда бы я ни шел, я везде слышу шутки о сыре.

– Шутки о сыре? А что, есть такие?

– Ну вот, например: какой сыр вы используете, чтобы замаскировать пони?

Томазина пожала плечами:

– Не знаю.