Измена. Приобретая себя

Не знаю, сколько времени длился наш разговор, но мама старалась меня развеселить, постоянно хвалила меня и говорила, какая я у нее замечательная. И я успокоилась. Правда, мне потребовалось бы больше времени, чтобы прийти в себя, если бы я не поделилась с мамой своими переживаниями.

– Мне точно не нужно приезжать? – спрашивает в сотый раз мама на том конце провода.

– Нет, мам. Спасибо… Мне легче.

– Смотри, а то я подъеду…

– Спасибо, мам, правда, не надо… – говорю как можно искренней. – Я пойду… Нужно привести себя в порядок, а то завтра на работу…

– Да-да, – восклицает мама. – Время позднее, и надо выспаться перед завтрашним днем!

– Да…

– Давай, мое солнышко, иди, ложись спать.

– Так и сделаю…

– Я люблю тебя!

– И я люблю тебя, мам!

И мы разъединяем звонок.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Воздух приятно обжигает легкие, но не успеваю расслабиться, как слышу звонок в дверь.

Взгляд падает на настенные часы, которые показывают одиннадцать часов вечера.

Интересно, кого это занесло в столь поздний час?

Вытираю остатки слез, медленно идя к двери. Смотрю в глазок, и сердце резко падает в пятки. Дрожащими руками открываю дверь, и на пороге стоит Миша.

Глаза в глаза. Лицо Миши искривляется в довольной ухмылке. По всей видимости, он заметил еще не высохшие слезы на моих щеках.

– Я за вещами, – оповещает меня тот и отодвигает рукой от двери, чтобы я дала ему пройти внутрь. Провожаю его взглядом. Он, даже не разуваясь, проходит в комнату и становится на белоснежный ковер, совершенно не обращая на меня внимания. Словно меня не существует. Словно я – пустое место..

Миша открывает большую спортивную сумку и демонстративно, открыв дверцу шкафа, начинает выпихивать вещи на пол.

Облокачиваюсь на дверную коробку, сложив руки на груди. Миша выглядит выспавшимся, довольным и сияющим от счастья. Правда, его глаза говорят об обратном. Возможно, мне показалось, но я отчетливо видела, как в его глазах промелькнул огонек злости. Маленький, едва уловимый блеск заострил на себе мое внимание.

– Ты хотя бы поздоровался для приличия, – цежу сквозь зубы. Безусловно, мне неприятно, что меня не считают за человека: обходятся, как с пустым местом.

– Привет, – нехотя выпаливает из себя он.

– Ты даже не поинтересуешься, как я? Что нового?

– А что нового произойдет за сутки? Ты не поплачешь?

Стискиваю зубы от злости, которая появляется внутри меня. Ранее я никогда не испытывала такого к Мише – только положительные эмоции, и никогда не могла дуться дольше, чем минут пятнадцать.

– То есть семь лет мы просто так возьмем и выбросим в урну?

Миша ничего не отвечает. Он переходит ко второй секции шкафа и выбрасывает оттуда вещи. Они вперемешку с моими, а я продолжаю стоять и наблюдать за ним.

– Тебе нечего ответить или твоя совесть наконец-то проснулась?

Миша выпрямляется и кидает злобный взгляд в мою сторону.

– Вот не могу понять: я и вправду женился на такой дуре, как ты?

– Я тебе ничего плохого не сделала, чтобы ты так себя вел по отношению ко мне!

Нахмурила брови в конце фразы.

– Ты родилась уже убогой, – добавляет он и раскидывает мои вещи. – И кстати, верни украшения.

Миша выпрямляется и, поправив штаны, по всей видимости, ждет, когда я выполню его просьбу. Но я стою на месте, не пошевелившись.

– Ты слышала, что я тебе сказал?

Меня охватывает в холодные объятия злость: непоколебимое чувство отвращения от этого человека. И тут я понимаю смысл всенародной фразы: «от любви до ненависти один шаг». И кажется, я его только что сделала.

– Командовать будешь рядом с той, которую на столе натягивал.

– У убогой коготки появились? – смеется он и добавляет: – Я и сам могу отобрать то, что я покупал.

– Я только сейчас поняла, насколько ты мелочен.

Миша ничего не отвечает и начинает метаться по комнате. Уже однажды была ситуация, когда он отобрал у меня все подаренные украшения, и, наученная горьким опытом, я машинально вчера всё спрятала там, где он никогда это не найдет. Оставила только серебряные побрякушки, которые он не возьмет. Его интересуют розовое золото и бриллианты.

Миша выкидывает на пол всю мою шкатулку. Украшения разлетаются по бело-снужному ковру, и тот, присев на корточки, начинает искать то, что ему нужно.

– Где они? – в истерике спрашивает он. – Где?

Сглатываю тягучую слюну, и, быть может, если бы я поддалась эмоциям, тогда было бы еще хуже. Но я стараюсь держать себя в руках. Теперь же, смотря на то, насколько жалок этот человек в моих глазах, во мне просыпается неистовое желание отомстить за всё то, что он говорил мне. За то, как он обходился со мной все эти года.

– Я их продала, – вру ему, но стараюсь не показывать ничего на своем лице. – Сегодня вечером.

– Что? Ты совсем рехнулась? Там же миллионы!

– Это не твои деньги.

Миша подходит ко мне и добавляет:

– Но я их тратил на тебя!

– Потратишь еще, – поджимаю губы в плотную ниточку и сощурила глаза. – Если понадобится.

– Ебанутая, – выпаливает он, а я не могу это терпеть. Отваливаю громкую пощечину. Никогда в наших ссорах я не отвешивала ему оплеух, чтобы тот пришел в себя. И эта, по всей видимости, заставила его врасплох.