Где-то девица плачет.

– Согласна, ты права.

– Без вариантов, – Янка закивала часто головой, попутно смахивая с ресниц горькие слезинки. Через пару часов короткой передышки Янка решилась на пешую прогулку до ветеринарки. Мы осторожно вывели козлика в подъезд. Его копыта гулко и дробно цокали по плиточному полу лестничной площадки. Цоканью копыт вторили Янкины босоножки на каблучках. Хорошо, что мы жили на первом этаже и не пришлось шумно и долго спускаться по лестничным пролётам. Короче, цокали мы не долго. Ну я вообще не цокала, а очень тихо пробиралась на выход из подъезда. К счастью, никто из соседей не высунулся из квартиры и не почапал вслед за нами, никто нас с козликом не узрел и не стал выспрашивать, где мы того взяли. Повезло, можно сказать. Янка распахнула массивную входную дверь и вывела козлика Сашку на улицу.

После прохладного каменного помещения со слабым освещением это было, как попасть в другой мир. Нас оглушили запахи, порывы горячего майского ветра и изобилие изумрудной молодой травки, что успела произрасти на газонах. Щебетали пташки где-то высоко в кронах молодых деревьев, что были высажены пару лет назад на субботнике. Помню, сама садила. Мы с Янкой любили эту квартиру и не отлынивали от общественных работ и в обязательном порядке участвовали в мероприятиях по облагораживанию двора и придворовой территории. Янка, конечно, была белоручка, а вот я с удовольствием в земле ковырялась. На нас пахнуло не только весеннее тепло, но и задорное весеннее настроение. И всё было бы чудесно, если бы не Сашка! То есть, если бы Сашка не был сейчас копытным существом. О случившемся даже на миг невозможно забыть, отвлечься. Сам виновник торжества – козлик Сашка ошалел от яркого солнца и благоухания молодых трав и ранних цветочков. Он почуял свободу и дёрнулся сначала несильно, словно на пробу, а на второй раз по настоящему со всей дури. Узел импровизированного поводка состоящий из шёлковой ленточки, другого ничего не подвернулось под руку, за которую Янка вела Сашку, моментально пополз и сам собой развязался. Козлик Сашка рванул во двор и принялся на газоне щипать травку. Мирная картина, только козла во дворе нам и не хватало! Мы с Янкой не сговариваясь с двух сторон принялись ловить животное. А он и не думал сопротивляться, он просто проголодался и жадно поглощал траву с газона. Ну надо же! А мы с Янкой и не догадались его покормить. Молоденькая сочная трава подействовала на Сашку умиротворяюще, и он добровольно и без всяких взбрыкиваний позволил снова повязать на шее шёлковую ленточку. В этот раз Янка старательно завязала ленту на два крепких узла.

И всё-таки по дороге на ветеринарную станцию козлик повторил попытку побега. На этот раз Сашка задёргался, когда мы подошли поближе к речке, и до нас долетел свежий напоённый речными запахами тины и водорослей со стороны журчащей воды, ветерок. Козлик снова резко дёрнулся, взбрыкнул и выдернул из рук Янки пресловутый шёлковый поводок. Он тут же с громким меканьем умчался, цокая копытами по старому растрескавшемуся тротуару. Мы только и видели, как он свернул к речке нервно подёргивая коротким хвостиком. Сашка с удивительной прытью скрылся в непроходимых кустах, будто век козликом был. Мы с Янкой ещё час лазили по зарослям и вопили на все лады:

– Сашка! Сашка! Александр!

Всё безрезультатно. Сашка не отзывался, даже не мекал. Если он сбежал, чтобы попить водицы, как говориться студёной, то пора бы ему уже и показаться. Значит, не только попить сбегал. Ну какие могут быть дела у козла? Поначалу мы наивненькие дурочки решили, что его реально жажда замучила, и он снова к нам выйдет. Не вышел, не пожелал. Видать где-то схоронился.

К ветеринару идти без козлика не имело никакого смысла, мы вернулись обратно домой. Лазая по косогору в поисках любимого, Янка испортила свои новые босоножки. Теперь место этой элегантной и моднявой обувке только на помойке. Янка скинула свои не в меру открытые туфельки, швырнула их в гневе в угол и протопала сразу в туалет. Сестрица заперлась в туалете и тихо там рыдала целый час. Наконец Янка выбралась из злополучного туалета и появилась передо мной растрёпанная и с покрасневшими воспалёнными глазами. Такой несчастной я её видела только на похоронах бабули прошлой осенью. Она бормотала, как заведённая без остановки:

– Боже мой! Что я наделала! Боже мой, это я во всём виновата!

– Яночка, ты не виновата, моё солнышко, – я ходила тенью за сестрой и пыталась с ней поговорить, хоть как-то её вразумить. Но всё было тщетно.

– Нет, это я во всём виновата. Сашка из-за меня стал козлом, – не унималась Янка.

– Яночка, Янечка, Яночек, попробуй рассуждать здраво. При чём здесь ты? Ты же не могла его заколдовать? – взывала я к разуму сестры.

– Я не умею колдовать, но всё равно остро чувствую свою вину в случившемся, – сестра металась из угла в угол и не находила себе места от переживаний.

– Мне думается, Сашка сам что-то натворил такое, из-за чего вдруг потерял человеческий облик, – в тот момент такие несложные доводы мне казались вполне убедительными. Это уже потом в тишине и в гордом одиночестве в своей уютной девичьей комнатке я засомневалась в правильности своей теории. Я всегда знала, что в той чашке с кофе присутствовала толика инородного и очень опасного вещества. Знала и о том, что ту толику вещества запихала я и никто больше. Вот только эффект получился неожиданным. И тому происшествию объяснений у меня не было. Книга судеб об этом происшествии тоже ничего не писала, словно не желала выдавать своих тайн. Одно я знала наверняка, что на планете земля одним человеком стало меньше, а серым смешным козликом больше. Это большая потеря для человечества? Может, это является достойным приобретением для животного мира? Все эти философские метания затмило банальное желание успокоить сестру. Я не знала, как её утешить. Так мы и промаялись весь вечер, да и ночью как по расписанию бегали по очереди то в туалет, то в кухню водички испить. Ну какой это сон? Какой это отдых перед полным суеты рабочим днём?

Пробуждение было тяжким, количество выпитых чашек кофе не поддавалось исчислению. Обе хмурые очень долго и тщательно наносили бравый макияж. Хочешь, не хочешь, можешь, не можешь, а от работы отлынивать мы не были приучены. Дорога на службу мне показалась бесконечной, а смена в этот раз тянулась и тянулась и казалось, будет вечной моей мукой и искуплением за содеянное над Сашкой издевательство. Работа продавца не позволяла мне особенно отвлекаться на посторонние вещи, поэтому мысли о несчастном козлике Сашке я загнала куда подальше в подсознание. Это помогло преодолеть себя и начать качественно обслуживать покупателей. Я лицо магазина, хоть сегодня и выгляжу не совсем респектабельно. Надо соответствовать выбранной профессии. Вот так-то вот!

О незадачливом женишке Янки я вспомнила впервые за весь день только, когда совершенно обессиленная выползла из магазина и отправилась домой. Я шла и не чувствовала радости бытия. Как там Яна? Смогла ли сестрица влиться в коллектив медицинского персонала и заняться любимым делом? И где же там у речки блуждает наш серенький козлик? И станет ли он когда-либо снова человеком? Почему отрава так на парня подействовала? Может, Великая книга судеб смилостивится и поможет расколдовать Янкиного ухажёра? Вот поедем с Янкой в деревню, я и полистаю Великую книгу на досуге.

Я возвращалась домой, а время уже близилось к полуночи. Ох, не любила я эти полуночи, мне всегда в эти часы хотелось сидеть дома в своей уютной комнатке и пялиться либо в телик в киношку, либо листать новости в интернете. Да без разницы, чем заниматься, только бы не шляться по пустым и тёмным и поэтому загадочным улочкам нашего старинного городка. К сожалению, наш продуктовый магазин работал ровно до двадцати трёх ноль-ноль, и я жутко боялась топать домой одна, выбирала дорожки поосвещённей, а тут как на грех задумалась и попёрлась короткой дорогой напрямки. Ой какие там прямки, понесло меня болезную по едва приметной тропинке через кусты. Вроде и дома рядом, вот они виднеются, а боязно-то как!

В потёмках слышались шорохи. При свете дня эти шорохи как-то пролетают мимо, на них почти не обращаешь внимания, в полночь такие шорохи очень даже слышны. Вот слева послышался не то скрип дверей, что давно не смазывали, не то вопль обиженного годовалого ребёнка. Скажите мне пожалуйста, откуда здесь в городском парке ночью может орать годовалый ребёнок? И каким это надо быть родителем, чтобы таскаться ночью пусть даже и в мае с ребятёнком? Бред какой-то. А что за дверь могла скрипеть?

Нахальный соловей отвлёк меня от раздумий, он порхнул откуда-то незаметно и вот уже сидел на спинке деревянной лавочки. У нас ещё и такие скамейки остались – раритет! И ведь совсем меня не боится, дурачок. Я едва успела подивиться храброй птахе, как он встрепенулся и запел. О, Боже, что это были за трели! Он рассыпался в руладах, щёлкал на все лады и затихал лишь на миг, чтобы перевести дыхание. Я замерла очарованная, застыла на месте, боясь вспугнуть влюблённого певца. Он же пел не для меня, он же трели свои выводил для самочки, что ему приглянулась, той самой, для которой он и гнёздышко уже подготовил, свил. Надо же! Серенький, невзрачный, маленький, но какой голосина! И вдруг соловей покинул меня, спешно взялся с места и улетел. Что-то или кто-то спугнул птичку.

Неожиданно из-за куста выглянул козлик, чем немало меня напугал. Козлик посмотрел на меня и тихо и жалобно мекнул. Сашка – не Сашка, или это вообще другой козёл? Сколько козликов без надзору может бегать ночью в парке в городе? Правильно, ни одного! Мне стало очень не посебе. Серенький козлик тряхнул своей рогатой козлиной головой, и тут я заметила у него на шее яркую розовую ленточку, ту самую ленточку. Сашка! Точно козлик Сашка! Козлик уныло переставляя копытцами побрёл к речке. Он оглянулся, боднул головой воздух, снова оглянулся на меня, словно звал за собой. В неверном свете луны было видно, что у козлика хвостик дрожал от страха, да и сам он похоже мелко трусил в испуге. Козлик жалобно мекнул, потом ещё разок мекнул уже протяжно и потопал дальше. Странный козёл однако, трясся в испуге, мекал, но упорно пёрся в сторону водной глади, а в нашем случае в сторону речки. Козлик явно боялся тёмных зарослей ивняка, что росли вдоль берега. Я тоже их опасалась, но шла за ним молча и не мекала. Я как зачарованная усталая, голодная, опасающаяся всяких напастей, упорно топала за Сашкой. Я еле ноги волочила после долгой и тяжёлой смены, но мне не позволяла моя совесть на всё плюнуть и отправиться домой. Я с тяжёлым сердцем, в душе проклиная свою обязательность, поплелась за проклятым козликом, который продолжал на меня оглядываться и подбадривать короткими меканьями. Подойдя к речке, козёл не без опаски зашёл в воду, часто переступая копытами. Поначалу в реке он долго и жадно пил воду. Потом Сашка поднял свою смешную и очень миленькую бородатую мордочку, поглядел на меня долгим полным отчаяния взглядом и вдруг бросился в тёмные ещё весенние и потому холодный воды с головой. Козла сразу накрыло, и воды сомкнулись над его пустой башкой и перестали колыхаться, замерли на месте. Течение было таким слабым, что я почти не видела волн. Я стояла с открытым от ужаса ртом. Что я теперь Янке скажу? Козёл, то есть Сашка совершил самоубийство? Сашка на моих глазах добровольно утоп? Только не это! Что угодно, но только не это! Я не переживу факт самоубийства из-за моей глупости! Тяжка доля моя.

Всплеск воды заставил меня оглянуться и выйти из ступора. Козлик вылезал из воды, не иначе передумал топиться. Ну слава богу! И правда из речки из тёмных вод показалось что-то ещё более тёмное и оно было по размерам больше козлика. Гораздо больше козлика. Матерь божья! Я порывалась отбросить глупое любопытство и убежать, но только дёрнулась в сторону дороги и тут же запнулась и упала ничком подскользнувшись на мокрой от холодной и обильной росы траве. Я заскользила прямо к месту, где топился козлик Сашка. Там из речки всё ещё лезло что-то большое и не просто большое, а длинное, очень длинное. Мои челюсти сами по себе от пережитого ужаса заклацали. Я задёргалась в безуспешной попытке подняться твёрдо на ноги. И снова не получилось. Тогда плюнув на остатки приличия и стараясь не думать, что меня кто-нибудь увидит, я поползла вверх к дороге на четвереньках. Ползла из последних сил, не щадя рук своих холёных и новенького маникюра. То, что заглотило козлика, могло съесть и меня. В моих планах не было стать сегодня чьим-то обедом, или уже ужином. Да какая разница!

А тем временем длинное чудище шумно и довольно быстро выползало на берег, а потом и вовсе отряхнулось как собака, зафыркало. Тут, как на нарочно, из облаков высунулась щербатая, но яркая луна и осветила место событий. Из воды поднималась длинная нескладная и крайне тощая, но всё же человеческая фигура. Мертвец? Утопленник? В голову больше ничего не лезло, да и легче мне от увиденного не стало. Я уже готова была мекать от страха, как серенький козлик Сашка. Под лунный свет наконец попало лицо упыря. Сашка! Козлик Сашка? Живой и не утоп? Парень смело продвигался из мелководья на берег. Вода в это время года у нас обычно ещё ледяная, не прогретая солнцем. При свете луны было видно бледное голое тело. Вот только его мужского достоинства не хватало мне наблюдать! Это уже будет перебором. К счастью у воды было достаточно темно, и я ничего не смогла разглядеть.

Я вздохнула с облегчением, когда заметила у парня ленточку на шее. Когда Сашка интенсивно выдвигался из речки, видно основательно промёрз, у него что-то лягалось между ног, а также яркая розовая ленточка на шее. Мне вдруг стало смешно, страх улетучился. Козлик Сашка снова стал человеком! Ну хоть с этим повезло. Успокоившись я умудрилась-таки подняться с четверенек и понеслась по косогору строго вверх к дороге со скоростью, на которую только была способна. Я карабкалась всё выше и выше. Хочу домой! Я ещё в своей жизни никогда не желала так рьяно оказаться дома за запертой на крепкий замок дверью. Я совершенно при этом забыла про свою усталость, про конец рабочего дня и домой догалопировала минут за пятнадцать. Своего рода рекорд поставила. А Сашка? Ну так он же снова стал человеком, и это главное, а всё остальное сегодня было несущественным. Я думаю, что Сашка тоже отправился к себе домой. Почему я не полюбопытствовала? Так ему всё равно идти было в другую сторону.

Глава 3. Призрачный шанс на счастье.

А по утру мне снова надо было чапать на работу, что тут поделать – повторная смена. Я два дня работала и два дня отдыхала, что вполне логично. С Янкой у меня не получилось свидеться, у неё был другой график трудодней. Конечно, надо было известить Янку о том, что козлик Сашка теперь не козлик, а снова человек, но удобный случай не представился. По телефону такую важную вещь я не решилась сообщать, ну мало ли что. Вдруг у сердобольной Янки случится инфаркт, а меня рядом не будет, ну или просто в обморок упадёт от избытка чувств. При таком раскладе, гарантий никаких.

Один положительный эффект присутствовал, в эту смену я уже не была такая дёрганная и злая. Внутреннее напряжение спало, и я уже не боялась, что нечаянно сорвусь на нерасторопного покупателя. Не хотелось бы нахамить ни в чём не повинному гражданину или гражданке. То что человек мне не понравился, это ещё не повод для того, чтобы говорить ему гадости. А потом ещё долго и нудно извиняться, я же на работе и не принадлежу себе в этот миг. Я срочно переключилась на внешние раздражители, благо физическая нагрузка и материальная ответственность способствовали данному обстоятельству. На левые раздумья не было времени.

О Сашке я вспомнила лишь поздно вечером, да и-то когда возвращалась домой. Меньше всего на свете я желала сейчас его встретить и даже в человеческом облике. Я всё ещё остро чувствовала свою вину перед парнем. Ну и Янку было немного жаль, но по большому счёту, сестрица это заслужила. Так я решила и никто не смог бы меня в этом переубедить. Янке данное приключение только на пользу. Интересно, Сашка ещё не передумал жениться на моей сестрице? Помирятся или не помирятся?

Где-то и кажется неподалёку, отчётливо хрустнула сухая ветка. Где, где? Я завертела головой во все стороны. Кто же, кто смеет следить за моими передвижениями? Вспыхнувший было гнев как-то разом затих. Страх вытеснил капризы. Стало жутковато. В тот момент, когда я уже была близка к обморочному состоянию, к моим ногам выскочил пёсик средних размеров, побыстрому обгавкал меня и умчалась дальше по своим собачьим делам. «Больно ты мне нужна», – сказала псинка на своём лающем языке, и я его услышала и мало того, доподлинно по буквам поняла.

– И я рада знакомству, – сказала я негромко вслед собачке. Страх медленно, но отпускал. Я побёгла дальше по дорожке домой, надеясь хоть сегодня не поймать приключений на свою «пятую точку». Сашку я не встретила в тот вечер, ни в человеческом облике, ни в козлином. Не очень и хотелось. Придя домой, я убедилась, что Янка тоже не рвалась со мной общаться. Я пришла домой, заглянула в кухню, чайку горяченького хотелось, да и сумку с продуктами не мешало бы разгрузить. После чаю я побрела в свою комнату и бухнулась спать. Где в тот момент была Янка и чем занималась, меня не интересовало. Не то, что бы совсем не интересовало, а я считала, что моя сестра является самостоятельным взрослым человеком и в няньках не нуждалась.

Долго засыпать, я считала роскошью в этой жизни, а сны – редким удовольствием. В этот раз мне приснился давний сон из детства. Когда-то мне всё это уже снилось. Снова я видела невероятно огромное синее небо со странными схожими с паутиной полупрозрачными облаками. Как и тогда я увидела солнце, вернее два солнца. Два светила озаряли по внешнему виду тропический лес из пальм с изумрудной листвой с ароматными травами и невероятными огромными и очень яркими цветками. И снова я словно шагала по тропинке, и тропинка та вела меня среди каких-то высоченных стройных, как мачты, деревьев. Щебетали где-то высоко в кронах деревьев птицы, казалось, что им там с самых облаков вторят ангелы. В воздухе витала музыка жизни. И вот после очередного поворота из-за кустов выглянула та самая очаровательная часовенка. Тогда в детстве во сне по младости и глупости я приняла эту часовенку за жилой дом. И не удивительно, часовенка состояла из множества интересных расписанных узорами кирпичиков, покрытых матовой глазурью цвета слоновой кости. Ещё тогда в первый раз в детстве кирпичики показались мне словно сделанными из фарфора, как чашки, что заполняли один из шкафчиков в кухне. Разве так бывает? Во сне бывает. Я шагала по тропинке ведущей к часовне, и путь мне освещали два солнышка. Два жёлтых солнышка радовали меня, одно было поярче и покрупнее, другое совсем крошечное. И ничего не удивляло меня, всё казалось знакомым. И самое главное, я ощущала в этом сказочном мире себя своей. Я сердцем чувствовала, что это всё моё родное, меня здесь ждут. Где ждут? Да здесь в этом странном домике, в этой игрушечной покрытой эмалью часовенке. И вот я подошла к самому зданию, вот я поднимаюсь медленно по каменным широким ступеням. Ещё миг и я войду в саму часовенку. Под рукой тихо скрипнула деревянная дверь, я шагнула внутрь помещения, и меня обдало прохладой. Мне казалось, что сейчас я открою какую-то тайну. Но не случилось, я проснулась.

Жаль, что я проснулась на самом интересном месте. Я так и не узнала. что скрывается за прелестными стенами из фарфоровых кирпичиков. Что-то ждало меня там в том волшебном мире. Я села рывком и поняла, что что-то не то. По моим щекам катились слёзы. Я плачу? А почему я плачу? Да вроде и повода не имелось. Если не считать поводом то обстоятельство, что я должна прервать жизненный путь Янки, моей Янки. Нет, не могу я убить Янку, мою Янку-обезьянку! Даже Великая книга судеб не в состоянии заставить этого сделать! Тут мои мысли прервались, я перестала внутренне стенать и внешне плакать, потекли не только слёзы, обозначились и сопли, а это уже лишнее. Я вынуждена была в спешном порядке найти в сумочке гигиенические салфетки и срочно высморкаться. Ну всё, больше не реву! Я сильная, я смелая, и я в конце концов, красивая! Ага, красивая! Это Янка красивая, а я так середнячок, ничего особенного. Хотя сейчас я реву не поэтому. Я люблю свою Янку-обезьянку и всегда её любила. В Великой книге судеб и, будь она хоть трижды проклята, написано, что в живых останется только одна. Бабуля при жизни всегда говорила, что невозможно идти против судьбы. Наша с Янкой судьба – это подчиниться пророчеству. Чтобы сбылось данное пророчество, надо чтобы сестра своими рученьками убила другую сестру. Это я должна убить сестру! Это я должна прервать жизнь Янки! Снова захотелось плакать. Да что я сегодня так обмякла? Ах, с моей помощью Сашка стал козликом. С моей ли помощью?

Я же не колдовала! Я только подсмотрела в Великой книге судеб, какую травку, в каком количестве, где надо сощипнуть и дозировку, конечно тоже. То ещё приключение! Такое и врагу не пожелаешь. В глухую полночь совсем без луны, то есть в самое новолуние, я лазила с фонариком под кустами у речки. Руки тряслись от страха и возбуждения, боясь схватить походя змеюку за хвост или ящерицу, на лягушек было наплевать. Сослепу и второпясь нарвала и запихала в пакетик салофановый всё подряд, типа – потом дома разберусь. Это уже потом при ярком свете в комнате я придирчиво сортировала «улов» и сосредоточенно выбрасывала на пол ненужные листочки. Мне всё это было не по душе. Иметь тайну от Янки-обезьянки я не хотела и вовсе не стремилась к этому, так само получилось, или можно сказать, что так карта легла. Я вся испереживалась по этому поводу, даже спать меньше стала, не один раз ночью просыпалась. А в это утро было продолжение кошмара.

«Будь ты проклята, ведьма!» – появилась надпись на зеркале яркого алого цвета, словно кто-то начертал её губной помадой чётким каллиграфическим почерком. А я что? Я ничего, только зашла сегодня утром зубки почистить, личико освежить. Зашла, зевнула, взяв в руки зубную щётку, и вдруг перед глазами принялись скакать алые буковки. Кто-то невидимый усердно выводил безупречным росчерком пера странные слова в этой самой обыкновенной типовой квартире. Интересно, кому адресовано послание? Я хотела позвать Янку, чтобы та тоже полюбовалась на чудо, но буквы вдруг исчезли. И зеркало осталось чистым, как раньше. Я об этом подумаю потом, сейчас дел невпроворот.

А Сашка всё-таки к нам заглянул. Ещё бы он не заглянул, у нас же остались его вещи! Одежду он мог бы, как настоящий джентльмен и не забирать, наплевать на неё, кроссовки правда дорогие, но вот очки, а тем паче телефон неплохой и явно недешёвенький, парень не мог себе позволить забыть и даже на квартире у прелестных дам. Сашка зашёл днём ближе к обеду. Он по времени подгадал так, чтобы наверняка не встретиться нос к носу с Янкой. Он знал, что Янка в районе полудня обычно отсутствовала, так её и не было дома. На звонок я открыла дверь и в первый момент словно остолбенела. Передо мной стоял Сашка собственной персоной. Сашка красовался в других очках и естественно в другой одежде. Что ему надо? Ах, да!

– Привет, ты за одеждой?

– Да, верни, если можно, – Сашка мрачно зыркнул глазами из-под толстых стёкол. Держался он со мной в этот раз очень официально и холодно, словно чувствовал, чья рученька в кофе гадость подсыпала. Обиделся паренёк. Ну понятное дело!

– Проходи, одежда, очки и телефон – всё у Янки в комнате, – я подвинулась, пропуская кавалера в апартаменты.

– Нет, я здесь подожду, вынеси мне вещи, пожалуйста, – глаза его стали умоляющими.

– Хорошо, я сейчас, – мы оба чувствовали некоторую неловкость, а ведь ещё совсем недавно вполне непринуждённо болтали о жизни, как старинные друзья. Мы и были друзьями, пока я всё не испортила.

Я метнулась скоренько за Сашкиными пожитками и вынесла пакет, подала Сашке. Парень проверил содержимое простенького без рисунка пакета: джинсы, футболка, трусы и носки. Всё это было аккуратно сложено у заботливой сестрёнки. Постаралась девка для жениха. Сашка очень обрадовался, когда обнаружил педантично запакованные в бумагу очки и телефон. И всё-таки в его облике что-то изменилось. Может, глаза стали выразительнее? Ой, он же бородку сбрил! Парень сбрил свою жиденькую козлиную бородку, и это ему пошло на пользу. Сашка стал выглядеть солидней и поинтересней, как мужчина.

– До свидания, – излишне сухо произнёс парень и похоже, что он теперь перемещается в статус бывшего ухажёра моей сестры. Печалька.

– Яна скоро придёт. Подождёшь её? – Зачем-то я спросила, хотя знала ответ наверняка.

– Нет, не буду ждать. Мне не о чём с ней разговаривать, – его голос звучал натужно и глухо, как из бочки.

– Удачи тебе, Сашка! – Я искренне желала парню удачи, ведь он хороший и не виноват, что так случилось. Кто угодно виноват, только не он. Я закрыла за парнем дверь. Мне было жаль Сашку, он достоин лучшей доли, чем бегать под кустами в шкуре козлика и щипать травку.

Немного времени прошло, и притопала из магазина Янка. Что бы в мире не происходило, а шопинг для неё было святым делом. Янка привычно с пакетами прорысила в свою комнату и вдруг выскочила оттуда, как ошпаренная. Я сидела в кухне в ожидании продолжения драмы.

– Сашка приходил? – Глаза сестрицы стали, как у больной собачки. Понятно дело, страдает девка, дела сердечные.

– Приходил, вещи забрал.

– Про меня что-нибудь говорил? – Вид у Янки становился всё несчастнее и несчастнее. Воспалённые глаза подозрительно заблестели.

– Говорил, – я вздохнула. – Говорил, что не хочет с тобой разговаривать.

– Что и видеть меня не хочет? – Голос девки едва не сорвался в рыданиях. В глазах заплескалась обида.

– Не знаю, не спрашивала, – бойко соврала я. Ну что я ей ещё скажу? Пусть сама решает свои сердечные проблемы. Из меня плохая советчица да и сваха тоже плохая. Не умею я примирять. Да и у самой личная жизнь не складывается так, как хотелось бы.