Пауль использовал этого магика в своих целях…
Итак, в его кровь проникал яд второй категории – значит, было у Пауля чуть больше часа, в лучшем случае. Немного. Но после некоторых ядов можно умереть за считанные минуты. Так что можно сказать, что ему повезло.
– А как зовут тебя, мой герой? – с теплом в голосе поинтересовалась Мун. Вот на этот вопрос ответить можно было.
– Пауль. Пауль Ландерс.
Как же непривычно звучит родное имя.
Он больше не Ариш Тель Лан – Белая Смерть на языке Магриба. Уже не отдается кровавым эхом в душе чужое, такое ненавистное имя.
И будь проклята Сальвадор за каждый из тех двух с половиной тысяч дней, что Пауль провел в рабстве.
– Не наше имя, северное, – задумчиво произнесла Мун.
– Я родился в Эффинах.
Было удивительно, когда девушка кивнула, будто зная, о чем речь. А меж тем даже до Хариба эффинские корабли доходили нечасто. Нужно была преодолеть одно море и спуститься вниз по руслу полноводного Дульха. Некоторые рабы Арены были уверены, что Пауль лжет, мол, Махасар бесконечен, неужели есть города где-то еще? Неужели есть моря? И в них что, воды больше, чем в Дульхе? Да нет, так же не бывает.
Мун шла чуть впереди, покачивая бедрами в черных шароварах. И бисерные нити, нашитые по краю её покрывала, подрагивали и метались из стороны в сторону, привлекая внимание к очень манящей области тела рабыни.
Пауль же как завороженный смотрел выше. На талию девушки. Туда, где то и дело во время ходьбы выбивался из-под синего покрывала кончик черной косы.
Длинные у неё волосы, раз даже в заплетенном виде до талии достают…
Поймал себя Пауль на этой мысли и отвесил себе подзатыльник, потому что нечего пялиться на чужих рабынь. Тем более, что она скорей всего наложница. К чему смотреть на заведомо чужую женщину?
– Ты была в Эффинах? – чтобы отвлечься, спросил Пауль.
Ну, вдруг? Кто его знает, кто хозяин этой красотки, и как давно. В Харибе торговали даже опытными наложницами, кто его знает, сколько хозяев сменила эта пустынная лилия.
А думать об этом оказалось не очень приятно…
– Я слышала, в Эффинах запрещено рабство, – Мун качнула головой, – знаешь, многим рабам Махасара и его оазисов про Эффины рассказывают как про сказочный город. Все мы грезим о нем, белом городе свободных людей. Мечтаем однажды в него сбежать, если боги вдруг сведут клеймо.
– Только богам на нас плевать, – скривил губы Пауль. Уж он-то за семь лет это прочувствовал.
– Ну не всем, – возразила Мун, – некоторые пытаются нас защищать. Великие духи ,например.
Паулю много было чего рассказать этой глупышке про эту “защиту”. Про загадочные законы, распространяющиеся на одних и забывающие про других – ох, да, Пауль мог рассказать. Вот только не посреди пустыни топтаться по светлым именам некоторых великих духов.
– Знаешь, даже тому, кто заклеймил меня рабским клеймом, я доверюсь больше, чем защите и справедливости той же Сальвадор, – скупо выдавил Пауль, и его вдруг резко повело в сторону.
– Держись за меня, Пауль, – Мун нырнула под его руку.
Ох, позор-то какой, идти и опираться на хрупкую девушку. Которая внезапно оказалась достаточно сильной, чтобы вести Пауля, у которого подкашивались ноги.
– Чуть-чуть осталось, потерпи, герой, – шептала Мун на ухо Паулю и вела-вела его вперед по узкой улочке.
Туда, к широким воротам, по обе стороны от которых стояло два черных, как эбеновое дерево, стража.
Паршиво.
Дом большой, хозяин у Мун наверняка знатный. Может быть, даже маг…
И сейчас Паулю подумалось, уж не завела ли его эта змея в ловушку. Типа, чего этот раб свободный бегает, когда мне плохо?
– Анук, помоги, – рявкнула Мун, совершенно не безобидным голосом хрупкой девушки, и один из двоих, таких похожих на эбеновые изваяния, стражей, шелохнулся, пришел в движение и шагнул вперед. И Пауль, подумав с секунду, на него упал. Потому что ноги дальше идти отказывались.
Было холодно…
Впервые за семь лет жизни в городах Махасара Пауля била ледяная дрожь. Аж зубы стучали.
– Мансул вернулся? – напряженно шепнула Мун, и Пауль услышал этот шепот, только потому что и он, и безмолвный Анук, и Мун, едва не сталкивались головой.
Анук лишь качнул головой влево-вправо. Немой он, что ли?
– Он отравлен, – тонкий голос Мун уже начал отдаваться в голове Пауля раскатистым эхом, будто у Пауля и не голова была, а огромная пещера, – сможешь вылечить?
А дальше…
А дальше Пауля окончательно накрыл ледяной туман.
Мун, даже не увидев, а плечом ощутив, что Пауль окончательно потерял сознание, тихо выдохнула, вытерла пот со лба и прошептала: “Ну, наконец-то”…
3. Глава, в которой герой вне игры
– Тащи его к себе, – для вида приказала Мун, потому что второй стражник у дверей дома Мансула был человеком. Для него она и соблюдала все эти ненужные формальности.
Анук потащил.
Каул не возразил ни словом.
Во-первых, северянина притащила Мун, она знает правила, ей и отвечать потом перед Мансулом за этого странного незваного гостя.
Во-вторых, Каул попросту не решался возражать именно Мун. У него будто язык отсыхал при виде её. И что с этим делать – ей было непонятно.
Управлять вторым телом было удобнее без слов. Не нужно было отвлекаться на голосовые команды вроде “Анук подойди”, “Анук возьми”, “Анук, жги этого идиота”.
Это было просто, как вдохнуть и ощутить свои вторые руки.
Анук перехватил Пауля на плечи и потащил в сторону низкого барака, в котором жили рабы второго ранга. На самом деле там было довольно неплохо, если сравнивать с рабами из самого низа иерархии.
По крайней мере у Анука была своя личная каморка, пусть и тесная. Мансул не экономил на том, чтобы его стража хорошо отдыхала. Ну, градоначальник он или нет?
И хорошо, что градоначальник, хорошо, что у Анука была своя отдельная комнатушка. Самым важным сейчас было поскорее спрятаться от человеческих глаз. Потому что, пока она была на виду – магию ей использовать было нельзя.
В комнате Анука все было просто. Два тюфяка на полу, чтобы было не так жестко спать – знак особого расположения за силу и магический дар, который Анук использовал для охраны дома господина. Обычные рабы довольствовались одним тюфяком.