Хочу тебе верить

ГЛАВА 3

Машина доставила Марата и Дашу к неприметному зданию в конце тихой улочки. Вывеска гласила, что в здании находилась фирма «Меркурий», предлагавшая грузоперевозки любой сложности.

За входной дверью налево располагался офис, в который мог войти любой человек с улицы и получить квалифицированную консультацию по вопросу перевозок.

Дверь направо требовала идентификации по лицу, голосу и отпечаткам пальцев.

– А он ничего, симпатичный.

Эту фразу Марат использовал, чтобы система распознания голоса убедилась, что это действительно он.

– Кто? – не поняла Даша.

– Спаситель твой с финансовым отчетом наперевес. Я заметил, как он потом искал тебя.

– Когда?

– Когда мы в машину садились. Парень вертел головой на триста шестьдесят градусов. Я боялся, что она у него отвалится.

Прикрыв за собой дверь, они прошли по узкому коридору и спустились вниз на пару этажей. Подземный лабиринт привел их к еще одной двери, где они повторили процедуру идентификации.

– Ты не можешь быть уверен, что он искал меня, – сказала Даша. – И вообще, я не просила меня спасать. Ни Вика, ни кого другого.

– Как тро-огательно, – протянул Марат с ехидцей в голосе. – Раньше был господин Викулов, а теперь уже Вик. Означает ли это, что после испытаний вы стали ближе друг другу?

– Это означает, что мой кулак может стать ближе к твоему лицу.

– Разве твой психолог не говорила, что решать кулаками проблемы не лучший выход?

– Я с удовольствием обсужу мои проблемы с психологом, пока ты будешь отдыхать в отделении челюстно-лицевой хирургии.

– За что? – притворно возмутился Марат. – Я твой партнер и моя работа прикрывать твою спину в момент опасности. Судя по тому, как ты на него смотрела, этот момент все ближе.

Поднявшись по лестнице, они прошли вдоль пустынного коридора и остановились у массивной двери.

В голове Марата вертелись фразы одна язвительнее другой, и он уже предвкушал, дальнейшую пикировку, когда солнечный луч вырвался из-за тучи и, пронзив оконное стекло, упал на лицо Даши.

Он увидел там нечто такое, чего не видел никогда раньше, и оборвал себя на полуслове.

Марат видел Дашу разной. Собранной, когда она готовилась к заданию, обращая внимание на малейшие детали. Непреклонной, когда она отстаивала свою позицию перед другими агентами, которые долго не воспринимали эту малышку всерьез. Решительной, когда она, сломя голову, бросалась на защиту других, забывая о себе.

Он также видел ее замкнутой, когда кто-то пытался вызвать ее на разговор. Когда после многих успешных заданий ее признали своей в среде агентов, она все равно предпочитала держаться в стороне.

Марат видел ее разной, но никогда такой, как сегодня.

Растерянной.

Как будто случилось нечто, перевернувшее ее жизнь, и она теперь не знает, что с этим делать. Впервые Железная Малышка Даша, так называли ее за глаза в отделе, выглядела уязвимой.

Что же там случилось в этом банке?

Марат взялся за ручку, чтобы открыть перед Дашей дверь, и остановился.

Она повернулась к нему, вопросительно подняв брови – что?

Он положил ей руку на плечо и легонько сжал его в знак поддержки.

Они партнеры. Он всегда будет прикрывать ее, он всегда будет рядом, если нужна его помощь. Она улыбнулась и кивнула.

За дверью их ждал Шеф.

У этого человека средних лет и еще более средней внешности было обычное имя, под которым он жил в обычном доме с обычной семьей, верившей, что он работает в обычной конторе грузоперевозок.

Только спецагенты знали его под именем Шефа, а также каким грозным он может быть, когда операции шли не по утвержденному им плану.

Вот и сегодня на агентов Дарью Ветер и Марата Латыпова обрушились громы и молнии.

– Зачем надо было так рисковать, Ветер? – грозно вопрошал Шеф.

– Это не было риском, – спокойно ответила Даша. – Это было хорошо продуманное решение.

– Продуманное?! – возмутился Шеф. – Каким нахальством надо обладать, чтобы употреблять это слово? Продуманным был план, который ты должна была реализовать: определить сообщника среди заложников и передать информацию партнеру. Дальнейшая операция должна была проходить без твоего участия. Какого черта ты полезла в драку?

– У меня была хорошая позиция. – Голос Даши вибрировал, выдавая ее волнение. – Я обезвредила одного грабителя и получила его оружие. Это позволило мне нейтрализовать главаря и вывести под огонь снайперов еще двоих.

– Я был рядом со спецназом, – поддержал ее Марат. – Они знали, в каком окне появятся грабители и были готовы отреагировать.

– А если бы они не вышли к окну? – продолжал допытываться Шеф. – Ты бы осталась с одним стволом против четырех? Это ты учла?

– Я использовала в качестве щита шестого члена шайки. Настоящего лидера и организатора всего дела. Они бы ни за что не стали ей рисковать.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что это была их мать. Я знаю, каково это потерять ее, – тихо сказала Даша.

Шеф не любил неловкие паузы, и потому, недовольно поморщившись, распорядился:

– Латыпов, жду твоего отчета о проделанной операции к вечеру.

– Слушаюсь, – ответил Марат.

– Ты, Ветер, – он повернулся к Даше, – можешь сегодня отдыхать. Завтра утром на разбор к доктору Семеновой.

Даша поморщилась. Заметив выражение ее лица, Шеф пообещал:

– Если понадобится, я притащу тебя к ней на веревке.

На следующее утро в назначенное время Даша сидела в кабинете доктора Майи Семеновой.

Место было ей хорошо знакомо: стол, пара кресел и небольшой диван. Где-то далеко за окном шумел большой город. Здесь была тишина, которую наполняли редкие реплики хозяйки кабинета и многословные ответы ее клиентов.

В воздухе носились запахи изысканных сортов чая, который водился у доктора в таких количествах, что можно было открывать собственный чайный магазин.

В этот раз она налила что-то душистое с манго. Даша сделала глоток, поставила чашку на журнальный столик перед собой и подняла глаза на доктора.

– Давайте я сразу скажу все, что вы от меня ждете, – предложила она. – Вы запишите, что я хорошая девочка и правильно работаю над посттравматическим переживанием. После чего мы разойдемся каждая по своим делам.

Худая, с короткой стрижкой, в тунике и широких брюках, с руками, унизанными горстями браслетов, доктор Семенова была больше похожа на художницу, чем на психолога.

Она что-то черкнула в своем блокноте и кивнула Даше, приглашая ее продолжать.

Короткими сухими фразами девушка описала ситуацию с освобождением заложников. В ее рассказе все выглядело хорошо продуманной операцией с минимальным риском.

Момент, когда оружие в ее руках дало осечку, был единственным, заставившим ее голос вибрировать. Она запнулась.

Психолог поставила в своем блокноте знак вопроса.

– Давай еще раз вернемся к последней части, – предложила она. – Что ты почувствовала, когда он встал, чтобы защитить тебя?

– Вы имеете в виду Виктора?

– Да, человека, который спас тебя от пули.

– Мне сложно сказать. – Даша отвела глаза.

– Ты не помнишь свои чувства в этот момент?

– Все произошло очень быстро. Я ничего не успела подумать.

– Я не спрашивала, что ты подумала. Мой вопрос был о твоих чувствах.

Взгляд Семеновой давал понять Даше, что ей не удастся провести доктора.

– Ты не хочешь говорить об этом, потому что тебе неприятно вспоминать об этих чувствах? Или ты стыдишься их?

Губы Даши сжались в тонкую красную линию. Казалось, она едва себя сдерживала.

– Тебе неприятны мои вопросы, – продолжила доктор. – Возможно, это потому, что я стучусь в дверь, в которую ты никого не пускаешь. Тебе кажется, что заперев свои чувства на замок, чтобы они не мешали тебе работать, ты станешь лучше как оперативник.

– Разве это не так? – Даша с вызовом посмотрела на нее.

– Нет. – Семенова спокойно встретила ее взгляд. – Если мы не контролируем наши чувства, то это будет делать кто-то другой. Знать, что с тобой происходит – это часть умения держать себя под контролем. Ты приходишь сюда, чтобы разобраться в себе и стать сильнее. Моя задача помочь тебе. Если я не буду уверена, что у тебя все в порядке, я не смогу допустить тебя к работе.

– Похоже на шантаж, – ехидно заметила Даша.

– Я предпочитаю называть это профессиональной этикой. Я не могу взять оружие и пойти с тобой на операцию. Но я могу сделать так, чтобы ты была более уверена в себе. Еще чаю?

На пузатом фаянсовом чайнике веселые зайцы в свитерах сплелись в клубок. Иногда казалось, что они обнимаются, иногда, что дерутся. В зависимости от настроения пациента.

Даша долго смотрела в окно, как если бы собиралась с мыслями.

Затем она взяла чашку и дальше разговаривала с ней. Почему-то ей было легче говорить с неодушевленным предметом, чем с живым человеком напротив.

– Когда тот грабитель взял меня в прицел, я подумала, вот и все. Мне не было страшно. Нас хорошо тренируют просчитывать варианты. Так что я была занята оценкой обстановки до последнего момента. Но когда Вик уложил последнего грабителя на пол и спас меня, я растерялась.

– Почему? Разве это не было приятно?

– Это было… непривычно.

– Почему?

– Я всегда сама себя защищаю.

– У тебя есть напарник.

– Марат – это другое. Он мой друг. Он мне как старший брат. Мы работаем вместе много лет. Я прикрываю его, он прикрывает меня. Все просто.

– Ты хочешь сказать, что с Виктором все непросто?

Даша снова замолчала.

Когда она говорила о напарнике, ее голос звучал свободно. Она удобно устроилась в кресле, расслабилась. Когда разговор зашел о Викторе, она снова сжалась.

Психолог отметила в своем блокноте и это.

– Когда человек защищает тебя, что ты чувствуешь к нему? – спросила доктор Семенова.

– Обязанность ответить тем же, – ответила Даша.

– Разве это может быть неприятно?

– Может.

– Почему?

– Потому что возникают взаимные обязательства.

– Так вот что тебя пугает, – улыбнулась Семенова.

Даша снова сжалась в комок.

– Возможно, эти ситуации похожи, – продолжила доктор. – В обеих другой человек защищает тебя от опасности,

– С Маратом мы на равных, – возразила Даша.

– Почему вы не на равных с Виктором?

– Он богат и знаменит, а я…

– А ты?

– У меня… нет ни одного платья! – вспылила Даша. – Только брюки, майки и камуфляж.

Доктор с удивлением уставилась на пациентку.

– Почему ты заговорила об одежде? Ты считаешь это важно?

– Наверняка ему нравятся девушки в красивых платьях. Модели с ногами, губами, бюстом и другими достижениями пластической хирургии.

– Откуда ты знаешь, что именно ему нравится? Ты судишь его по таблоидным стереотипам. Ты бы хотела, чтобы он также думал о тебе?

– С чего бы ему думать обо мне? – Даша закрылась за сложенными на груди руками. – Он даже не знает, кто я.

– Ты бы хотела, чтобы он узнал?

– Да… нет… не знаю. Может быть.

Доктор отложила в сторону блокнот и вернулась к чашке чая.

– Я полагаю, здесь мы имеем дело с классической ситуацией влюбленности в рыцаря в сверкающих доспехах. – На недоуменный взгляд Даши она пояснила. – С этим комплексом приходится иметь дело пожарным, полицейским, врачам, особенно хирургам после сложных операций. Они спасают человеку жизнь, тем самым провоцируя сильный эмоциональный ответ. Человек принимает свое чувство благодарности за влюбленность. В особо сложных случаях нужна серьезная психологическая помощь, чтобы справиться с такой ситуацией.

– Вы хотите сказать, что я влюбилась в Вика как в пожарного?!

– Или он в тебя.

– Он не может в меня влюбиться.

– Почему?

– Он меня не знает, – раздраженно ответила Даша, как будто доктор не понимала элементарных вещей.

– Так он влюбился не в тебя, а в тот образ защитницы, который ты ему показала.

– В мешковатых штанах, бейсболке и очках? Очень секси.

– Ты не знаешь его предпочтений, – улыбнулась доктор. – Может быть, именно это его и заводит. Если отставить шутки в сторону и предположить, что у него к тебе появились чувства, ты бы ответила на них?

В повисшую в кабинете тишину с улицы ворвался визг тормозов остановившейся машины. За ним последовали крики человека, который только что избежал опасности и теперь стремился выплеснуть адреналин.

Доктор ждала ответа.

Даша продолжала молчать.

– Мы постоянно думаем о вещах, которые могут пойти не так, – сказала доктор, как если бы рассуждала сама с собой. – Другой человек может целиком погрузиться в работу. Или влюбиться в кого-то другого и бросить тебя. Или внезапно умереть, оставив незаживающую рану. Тем не менее, люди набираются смелости и вступают в отношения.

– Иногда у них просто нет выбора.

– Выбор есть всегда, – мягко, но настойчиво, возразила доктор. – Они выбирают возможную боль, а не безопасность. Они выбирают ответственность за себя и другого человека. Для кого-то этот груз приятен, для кого-то нет. Тогда люди сбрасывают груз с плеч и уходят, чтобы и в следующий раз избежать обязательств.

Даша встала с кресла и подошла к окну.

– Быть одному или одной, несомненно, проще, – продолжила доктор. – Быть с другим человеком – это работа, которая требует самоотдачи, времени, сил, чувств. Не всякий готов к таким тратам. Многие предпочитают тратить все на себя.

На улице водители все еще кричали друг на друга. Машины прибывали к перекрестку, затор нарастал. Самые нетерпеливые жали на клаксоны.

– Я его не знаю. Я не могу ему доверять, – сказала Даша.

– Доверие для тебя очень важно?

– Да. Хотя моя мать доверяла людям, но ничем хорошим это не закончилось.

– Хочешь поговорить о матери?

– Только не сегодня. – Даша покачала головой.

– Почему?

– Потому что сегодня я иду на ее похороны.

ГЛАВА 4

В некоторых кругах считается непристойным проявлять свои чувства на публике.

Их представители скучают на театральных премьерах, зевают на спортивных состязаниях и стоически выдерживают долгие речи на похоронах. Основным критерием оценки считается «прилично» или, упаси боже, «неприлично».

С этой точки зрения похороны строительного короля Марфушина, одного из самых состоятельных людей страны, были идеальны. У репортеров, рассыпанных по территории кладбища, как крошки для птиц, не было времени, чтобы опустить камеры и передохнуть.

Гости все прибывали и прибывали.

Семья Марфушина приглашала на церемонию прощания в офис всех, а на кладбище просила остаться только близких друзей. Покойный Марфушин был так богат и влиятелен, что к нему и после смерти набивались в друзья.

У открытой могилы стояли вдова и дети, к которым подошел брюнет с посеребренными висками. Он выглядел очень молодо для своих пятидесяти. Легкость движений выдавала в нем завсегдатая фитнес клуба. Сшитый личным портным костюм и итальянские туфли ручной работы демонстрировали глубину карманов владельца.

Все репортеры отметили, что Борис Худяков, так звали брюнета, пришел на похороны своего бывшего бизнес-партнера в одиночестве. Его новая жена, которая произвела фурор своими бриллиантами на последнем приеме в мэрии, отсутствовала.

Светские хроникеры пытались понять, сулил ли этот факт внезапные перемены в семье одного из самых состоятельных людей страны. Или же просто его жена так и не решила, что надеть, поскольку очень трепетно подходила к вопросам своего гардероба.

Худяков просидел всю церемонию прощания рядом с вдовой. Когда гроб опустили в могилу, все присутствующие бросили в нее по горсти земли. Постояв еще немного, они начали расходиться. Худяков подошел к детям покойного.

Взрослые семейные люди, сын и дочь его бывшего партнера выглядели потерянными школьниками, как это случается с каждым из нас, когда мы теряем родителей.

В такие моменты мы понимаем, что наши отцы и матери стояли с той стороны, с которой приходит смерть, и защищали нас. Они приняли ее огонь на себя. Когда они ушли, мы внезапно осознаем, что теперь взрослые – это мы и дальше наша очередь.

Худяков простился с семьей и пошел к машине, припаркованной на стоянке у входа. Путь его лежал мимо еще одной церемонии в другой части кладбища.

Это было совсем иное общество, состоявшее из двух десятков обычных людей. Они стояли вокруг могилы и один за другим рассказывали, каким необыкновенно добрым человеком была умершая.

Простая учительница, она оставила после себя сотни людей, которым открыла новые горизонты. Ее будет так не хватать. Безвременная кончина, в расцвете лет…

Когда Худяков приблизился, кольцо вокруг могилы внезапно расступилось, и его глазам предстала худенькая фигурка в темном жакете, клетчатой юбке и туфлях с пряжками.

Большие очки довершали удивительное сходство.

У Худякова перехватило дыхание: перед ним стояла его первая жена Лиля Ветер.

Именно такой он увидел ее в день их первой встречи в университете. Скучный образ зубрилки-отличницы она использовала, чтобы отпугивать парней.

Они были счастливы несколько лет. Потом его бизнес пошел в гору, и у него стало меньше времени на семью. Потом времени не стало совсем, и Лиля ушла, оставив подписанное согласие на развод.

Так он остался один.

Он превратился в самого желанного жениха города, хотя все знали, что Борис Худяков был женат на своей работе. Так продолжалось много лет.

Но чем дальше, тем больше ему хотелось, чтобы его дом наполнился голосами и смехом. Чтобы не друзья и родственники приглашали его праздновать с ними новый год, а он праздновал его дома, со своей семьей.

Так в его жизни появилась Виолетта.

Вдова с двумя дочерьми, она много трудилась, чтобы превратить небольшой семейный бизнес свадебных платьев в известное дизайнерское ателье.

Виолетта была энергичной бизнес-леди, и Борис Худяков стал ее новым проектом. Выяснив, что этого мужчину нужно ловить на крючок домашнего уюта, она передала большинство дел своему заместителю, а себя посвятила заботам о любимом.

Правильно закинутая удочка принесла богатый улов: кольцо и особняк в престижном районе города.

Со дня свадьбы прошел год, и Худяков все еще не мог решить: то ли он ошибся в Виолетте, то ли он вообще не приспособлен к семейной жизни.

Новоявленная мадам Худякова была счастлива сопровождать мужа на все приемы, украшая своими фотографиями разделы светской хроники. Это делало ее счастливой.

Делало ли это счастливым самого Худякова? Об этом история умалчивает.

В последнее время Борис все чаще вспоминал Лилю. Он даже думал, не обратиться ли в бюро частных расследований, чтобы найти ее. Его останавливал тот факт, что его имя было широко известно, так что ей не составило бы труда связаться с ним.

Если бы она хотела.

И вот, словно из грез, Лиля возникла перед ним.

Оглушенный, Худяков подошел ближе и морок стал спадать.

Разумеется, девушка, стоящая у края могилы, не была Лилей, но она была очень на нее похожа. Как сестра или дочь.

Дочь…

Его дочь?

Если это его дочь, то ей должно быть двадцать два, хотя она выглядит моложе. Нет, не может быть. Лиля не могла скрыть, что у него есть дочь.

Он перевел взгляд на скромный деревянный крест, к которому была прикреплена фотография с именем и датами жизни.

«Лилия Ветер».

Значит, все-таки могла.

Девушка чуть наклонила голову вправо и слегка исподлобья посмотрела на него. Также как это делала ее мать.

Сердце Худякова пронзила боль воспоминаний. На его глаза навернулись слезы. Он отвернулся и пошел к воротам кладбища.

Когда церемония прощания подошла к концу, Даша почувствовала, что у нее не осталось сил. Она с трудом доковыляла до ворот и почти рухнула на скамейку.

Вскоре чья-то тень заслонила солнце. Она подняла глаза. Перед ней стоял Борис Худяков.

– Не возражаете, если я присяду? – поинтересовался он.

– Нет, – ответила она.

Он осторожно опустился на другой конец скамейки.

– Я видел вас там у могилы. Лиля Ветер была вашей матерью? – спросил он, и Даша кивнула. – Мы были знакомы много лет назад.

– Я знаю.

– Тогда вы, наверное, знаете, кто я?

– Вы очень известный человек, Борис Сергеевич.

– Ваша мать рассказывала обо мне?

– Она говорила, что вы были счастливы вместе какое-то время. А потом перестали. Так бывает. Люди расстаются.

– Мы не расстались, – поправил ее Худяков. – Она сбежала, забрав вас… тебя, мою дочь. Я ничего не знал.

– Я знаю. Я вас ни в чем не виню. Спасибо, что пришли на похороны. Маме было бы приятно.

Какое-то время только трели птиц нарушали тишину.

– Я так и не знаю, как тебя зовут, – сказал Худяков.

– Даша, Даша Ветер.

– Даша. – Он повторил ее имя. – Где вы жили все это время, чем занималась твоя мама? Где ты окончила школу? Я, наверное, задаю много вопросов. Но я ничего о тебе не знаю.

– Мы жили в разных местах, – принялась отвечать Даша. – Часто переезжали, поэтому школа была для меня кошмаром. Мама была учительницей. Я работаю в транспортной компании.

– Где ты живешь?

– Мы снимали двушку неподалеку от моей работы. На двоих это было недорого, но одна я, конечно, не потяну.

– Послушай, – Худяков придвинулся ближе. – Ты могла бы переехать ко мне. Совсем или на какое-то время, пока не решишь, что делать дальше.

Она удивленно посмотрела на него.

– Мы совершенно незнакомые люди. У вас новая семья. Я не хочу создавать вам проблемы.

– У меня огромный дом с кучей комнат. В половину из них я вообще ни разу в жизни не заходил.

Его слова вызвали легкую улыбку на ее лице. Такую же, как была у ее матери.

– У нас будет время познакомиться, – продолжил Худяков. – Если тебе не понравиться, можешь уехать в любое время.