Последняя роза Дивеллона

Глава седьмая. Хорошие знакомые

Тиульбы едят много мяса – вот что я поняла за время этого отвратительного, болезненного и унизительного ужина. Помимо десятка разновидностей мясных блюд, на столе присутствовал лишь один вид хлеба из муки грубого помола, совсем немного разновидностей тушёных овощей и сыр. Интересно, а сладости у них есть?

Дегориан поставил всех присутствующих в неловкое положение. Мы не могли покинуть зал, не дождавшись его, это было недопустимым, при этом отсутствие короля затягивалось.

– Позвольте мне обратиться к вам, принцесса, – негромко заговорила со мной вдруг женщина с веснушчатым лицом, показавшимся мне хотя бы не отталкивающим. Я подняла на неё глаза и согласно наклонила голову, гадая, что же ей от меня нужно.

– Мне кажется, вы испытываете некоторое затруднение с приборами и едой, и, если вы не сочтёте это наглостью, я могла бы вам помочь. Меня зовут Флора.

Как я догадалась, мужчина, что сидел рядом и взглянул на неё с откровенным неодобрением, был супругом Флоры.

– Я буду вам за это очень признательна, – ответила я ей с благодарностью хотя бы за проявленное участие. – Но только если это не принесёт вам неприятных последствий.

Флора поняла мой намёк и, глянув мельком в сторону мужа, заверила спешно:

– С этим я справлюсь.

Она подвинула свой стул ко мне поближе и стала отрезать ломтики еды, накалывать их на вилку и отправлять мне в рот. Как это выглядело со стороны, я даже боюсь предположить – наверное, ужасно. Но святые веды, лишь только когда еда оказалась у меня во рту, я поняла, как же была голодна.

– Это сейчас я ношу родовое имя Риульба, а в девичестве я была Флорой Даррох, – тихо сказала она, подавая очередной кусочек. – Мой брат…

– О! – Я поняла, к чему она клонит, и расценила это как упрёк тому, что её брат получил страшную рану из-за меня. – Мне очень жаль. Но я думаю, что он поправится.

– Я очень вам благодарна, – зашептала она вопреки моим опасениям. – Мне сказали, что вы не пожалели на него чудесного средства…

И кто же тебе рассказал, интересно? Я глянула на Борха, который с аппетитом ел и живо переговаривался с человеком, сидевшим рядом. Перевела взгляд на Флору: теперь её сходство с Даррохом казалось очевидным.

Моё чуткое ухо уловило гулкие шаги за дверьми.

– Ну всё, достаточно, – проговорила я женщине, – возвращайтесь скорее к мужу.

Она быстро сообразила, чем вызвана моя торопливость, и вернулась на место.

Когда Айволин вошёл в зал, порядок за столом ничего не нарушало.

До конца трапезы король ни разу не задержал на мне взгляда. И как ему это удавалось, учитывая, что наши стулья располагались ровно друг против друга?

А после до опочивальни меня почти донесли Тара и Флора, ухватив под руки. Я не чувствовала в себе никаких сил, чуть не плакала от того, как замёрзла голая спина, и готова была полжизни отдать за одно своё меховое одеяло из «курятника».

Флору я попросила зайти на следующий день, мне казалось, что она может мне прояснить многие вопросы. Тара позднее занесла мне одеяло потеплее и подтопила камин, а затем, посоветовав запереться изнутри, отправилась к себе.

Я блаженно улеглась, разморённая теплом и потрескиванием огня, и, уже погружаясь в сон, услышала лёгкий стук в дверь.

– Кто? – настороженно спросила я. Но вместо ответа стук повторился.

Нет, нет, я не была готова выбираться из постели. Стук возобновился настойчивее.

Я горько вздохнула и отправилась открывать. За дверью была тишина и темнота. Мне вдруг стало страшно, и я заторопилась закрыться изнутри, но разглядела что-то на полу.

– Не может быть! – невольный возглас вырвался из груди.

Ларец со снадобьями, брошенный мной посреди дороги на Излаумор! Нашёл меня!

Я поскорее занесла его в комнату, задвинула засов и откинула крышку: всё осталось на месте, за исключением той кровоостанавливающей, что я оставила Дарроху и Десволину. А в освободившейся выемке лежало что-то завёрнутое в чистую тряпицу. Я с любопытством развернула её и – о чудо великое! – обнаружила там крупный спелый персик. Он источал такой дивный аромат, что я сразу же вонзила в него зубы, пользуясь тем, что нахожусь одна. По лицу бежал липкий сок, но я, блаженно прикрыв глаза, расправилась с ним за считаные секунды. Умылась прохладной водой из таза, намазала поражённые руки и ноги своей мазью, которая, в отличие от той, что использовал местный лекарь, обещала быстрый эффект, и уснула крепким исцеляющим сном.

Утром я бы спала и спала, но меня разбудил громкий стук Тары, которая принесла таз с тёплой водой и мыло, чтобы вымыть мне волосы.

Я села на кровати с таким чувством, словно заново родилась. Кожа после ведовской мази не болела, но ужасно зудела – это было хорошим знаком, хоть и неприятным.

– Его величество уже уехал с тремя отрядами к границам с Демарфией, дозорные донесли, что видели там аторхов, – пояснила Тара, намыливая мне голову. – Поэтому я могу вам принести завтрак сюда, а могу распорядиться, чтобы накрыли в зале.

– Только не в этот холодный склеп! – воскликнула я. – Лучше сюда. Тара, что это за женщина, которая носит мужскую одежду и позволяет себе такое вольное поведение рядом с королём?

– А-а-а… Волчица! Это Айна, ваше высочество.

– Имя её мне уже известно. Мне хотелось бы знать остальное.

– А больше я ничего не могу сказать, кроме того, что когда его величество Айволин I устроил в Излауморе переворот и убил старого короля, Айна появилась вместе с ним да стала здесь командовать и вести себя так, словно она королева, а не… Да простят меня предки за злословие, а не…

– Да кто?

– Не девка из доходного дома. Слухи ходят. Я их не собираю, но и залить уши воском не могу. И как вы с такими дивными волосами живёте?

– Ничего в них дивного, кроме цвета, нет, – засмеялась я. – Желаний они не исполняют, а если обрезать – вмиг не отрастут.

– Нет, такую красоту обрезать нельзя.

– Тара, а прежний король, что, был плох?

– Не плох, но и не хорош, но он был королём по своей крови. В его подлинности никто не сомневался. Характер у него был резкий и невоздержанный, бывало, что меры не знал в вине… Но короля не выбирают.

– А как же королева? А дети у них были?

– Королева ещё за год до того померла, а молодая принцесса погибла во время взятия Излаумор, бедная Эллин!

Тут у Тары задрожали руки.

– Я ж её только по родинке на шее и узнала. Последний год при ней горничной состояла.

– Это её платье было вчера на мне?

Тара кивнула, заворачивая мои волосы в тонкое полотенце.

– Только вы уж, я умоляю, не скажите никогда, что я с вами об этом разговаривала, – взмолилась она: поняла уж, что сболтнула лишнего.

– Хорошо, – заверила я её, размышляя обо всём, что узнала. – Мне и говорить-то некому. Разве что стенам этим да потолку. Однако, Тара, я очень прошу не давать мне больше одежду умерших людей.

Неправильно это было: носить одежду тех, кто уже не живёт, – всё равно что примерять их судьбу на себя. Какими бы ни были одежды принцессы Эллин, я лучше буду носить своё единственное платье, что хотя бы шилось специально для меня.

– Ой! – Тара прикрыла рот удивлённо. – Я же чуть не забыла, сегодня к вам придут швеи снимать мерки на свадебный наряд.

Это меня резко опустило с небес на землю. Я вспомнила, для чего я здесь нахожусь, а ещё вдруг с чего-то пришли на ум Мидаркины слёзы сочувствия и рассказы о том, что мне, должно быть, сильнёхонько достанется в первую брачную ночь. Главное – выстоять и не зареветь, когда Дегориан будет избивать меня на супружеском ложе.

– А долго платье готовится? – спросила я в надежде прояснить, сколько у меня ещё есть времени по наименьшим расчётам.

– Ох, нет, не более трёх дней.

Решив, что все дела сделаны, Тара подхватила таз с мыльной водой и отправилась за моим завтраком.

Я присела к окну, выходившему на небольшой садик, сейчас плотно укрытый снегом, и уставилась на однообразный зимний пейзаж, который разбавлялся чёрным пятном камня предков. С высоты второго этажа крепости я разглядела лишь цепь мужских шагов ровно до камня. Дальше следы обрывались. Выходит, что человек или взлетел, или провалился сквозь землю, а может, ушёл по своим же следам в обратную сторону.

Интересно, летом здесь так же тоскливо? Хоть бы Флора заглянула и развеяла моё одиночество.

Но Флоры не было, зато приходили три швеи и обмеряли меня шерстяными нитками, заверив, что сегодня же по моим точным размерам изготовят деревянный манекен, на котором начнут шить тиульбский свадебный наряд. Чудной порядок – под каждого человека делать отдельный манекен. Или так только для принцесс положено утруждаться? Действия их, как и руки, были грубы, что внушало мне опасения за результат. А впрочем, какая разница? Красивой мне быть или нет на собственной свадьбе – кому эта красота сдалась? Уж не тому ли королю, который давно определился с избранницей?

После заходил лекарь и просил разрешения осмотреть мои руки и ноги. Удивлённый скорым восстановлением, он принял всё на счёт своих умелых действий и, довольный, удалился.

Наконец, с корзинкой рукоделия в руках ко мне постучалась Флора. Смущённая, она переживала, что будет докучать мне своим присутствием, и долго не решалась прийти. Но я была так рада ей, что не смогла скрыть облегчения от присутствия рядом живой и искренней души, и мы быстро поладили.

С моего позволения она разложила вокруг себя какие-то палочки с намотанными на них нитями и стала хитроумно их переплетать между собой, создавая ленту светлого кружева.

– Это полгода назад у нас в крепости проездом был кружевник из Фимов, мужчина! Он меня научил простым плетениям. Когда ваши руки заживут, я смогу вам показать, как это делается.

На мой взгляд, эти «простые» плетения выглядели очень мудрено.

– Флора, но как ты брала у него уроки? Мне говорили, что ваши мужья держат жён в большой строгости. И могут даже позволять себе жестокость, что никак не порицается. И даже своим родителям женщина не смеет рассказать о том, как ей плохо.

– Ну… – Флора задумалась. – Это у кого как поведётся. Мужья мужьям рознь, как и жёны жёнам. Выносить семейные дела и правда негоже, потому что никто в них вмешиваться не будет, только позору не оберёшься. Но и мужчине, у которого жена в синяках ходит, почёта мало. Воин должен силу свою на поле брани показывать, а не в спальне.

– А как же во время первой супружеской ночи? – подобралась я наконец-то окольным путём к волнующей теме, делая вид, что мне известно, в общем, чем там люди занимаются.

Но вот только Флора вдруг запуталась в своих нитях и отложила палочки для плетения в сторону.

– Мне было бы проще пояснить вам, если бы я понимала, какие знания у вас имеются на сей непростой предмет.

Тут я, постаравшись придать речи как можно больше обстоятельности, изложила то немногое, чем располагала.

Таких высоко поднятых бровей, как у Флоры, видеть мне ещё ни разу в жизни не доводилось ни у кого.

– Ага, – задумчиво протянула она, качая головой. – Вот оно что. В общем, если вдруг спросит вас кто-то, то я вам этого не говорила.

Глава восьмая. Новые сведения

В то время как я сидела пунцовая до кончиков ушей, переваривая удивительные сведения о телесных отношениях, что связывают мужчину и женщину, Флора продолжала споро плести паутину из нитей и плавно, без резких перепадов голоса, говорить.

Не думаю, что она хотела меня успокоить или, наоборот, запугать, а быть может, предостеречь от чего-то, кажется, ей просто нравилось рассказывать. И она говорила, говорила, говорила, пока деревянные палочки в руках двигались всё быстрее. А я слушала не только её голос, но и собственные чувства, которые стояли на том, что эта женщина хотя бы не желает мне зла.

И была благодарна за то, что она принесла немного света в тот мрак, что царил в моих представлениях о тиульбах, их порядках и самом моём загадочном суженом.

– Наверное, Айволин показался тебе ужасным человеком. И если так, у тебя есть полное право так думать. Но я знавала его ещё в те времена, когда он был просто Айвом и наряду с моим братом таскался по улицам Дедры в компании таких же сопляков, ловил крыс, подворовывал у пьяных прохожих и верил, что если рыбачить на дохлого голубя, то можно выловить в местной луже настоящего драконорака.

– Дедра – это большой город?

– Не особо. Но известный, обладает весьма дурной славой, которая тянется за ним и по сей день: раньше там был самый большой и известный в Тиульбе дом утех. Мужчины всех сословий и возрастов стремились туда, как мухи к подгнившему яблоку. В этом-то рассаднике порока и низменных удовольствий Айволин и появился на свет. Его родила одна из женщин, что занималась там непристойным ремеслом… Вы можете сколько угодно морщить свой носик, но это известный факт, и его уже не скрыть.

– Я не морщу нос, мне уже всё одно… Только как же вышло так, что человек такого низкого сословия вдруг стал королём?

– Ай… Выскочила коклюшка, – проворчала Флора, поправляя рукоделие. – Мать его и раньше была немного чудной, а после того, как родила, и вовсе помутилась рассудком да начала рассказывать, что сына ей заделал не кто иной, как сам король Магнум, который был в Дедре проездом и не преминул посетить сомнительное заведение. Дурочка, что сказать! Ясное дело, что над мальчишкой и без того насмехались много… С детства она ему говорила, что будет он королём и женится на принцессе. Знать, вросла эта байка ему в самое сердце. А когда было ему тринадцать, то убежал он в Излаумор, пробрался в крепость, исхитрился до самого короля добраться и заявить свои права.

– Ого! И что сделал Магнум? – удивилась я, потому что я в тринадцать лет ещё играла в куклы и не могла даже вообразить такого, чтобы покинуть родную Долину по собственному желанию.

– Долго и громко смеялся. А потом приказал высечь наглого парнишку на конюшне, чтобы не болтал ерунды, и вышвырнуть вон. Только упёртый Айволин не вернулся в Дедру. Он ушёл к военным отрядам на границе с Дермафией, тогда часто у нас были с ними стычки. Много лет он там пропадал, не давая о себе ни весточки. А потом вдруг объявился, да не один, а с небольшой армией последователей. Там, у границ, он нашёл Тумана, Борха, Ворона и многих других своих соратников, а братец присоединился к нему уже в Дедре, не раздумывая ни мгновения. Мать Айва к тому времени уже умерла. И он двинул дальше, обрастая всё большим количеством единомышленников, оставив после себя на месте дедрийского дома терпимости лишь дымящееся пепелище. Айна, тогда совсем юная девочка, проданная в дом за долги своих родителей, последовала за ним. Так, со шлюшьего дома в Дедре, начался переворот во всей Тиульбе. И завершился он здесь, в Излауморе, страшной резнёй.

– И всё-таки, он правда сын Магнума или нет?

– На этот вопрос никто не сможет дать ответа. Но при короле никогда не смей в этом усомниться или посмеяться над его происхождением. В государстве есть люди, которые не приняли нового правителя и разносят слухи, что проклятые аторхи – это наказание за то, что тиульбы приняли власть низкородного человека.

– Но ведь аторхи появились на другом конце света! – усомнилась я в этой теории.

– Когда людям нужно, чтобы одно следовало из другого, они иногда закрывают глаза на некоторые вещи… Тем более что появление проклятых случилось незадолго после коронации Айволина.

– Ну теперь хотя бы мне стало ясно, зачем его величеству понадобилась высокородная принцесса. Уравновесить своё положение.

– И это тоже, и это тоже, – многозначительно ответила Флора.

Потом, когда она ушла, я ещё много размышляла о том, каково это – быть одержимым своей идеей настолько? Каково Дегориану было с самого детства завидовать Магнуму, одновременно с этим ненавидеть правителя Излаумора, чтобы потом совершить невозможное и занять его место? И главное, стал ли он после этого жить спокойно, не терзают ли его по ночам демоны прошлого?

Меня стало тяготить нахождение в четырёх стенах, и я затребовала у Тары тёплую одежду и обувь, чтобы иметь возможность прогуляться. Женщину моё желание привело в большое волнение.

– Ваше высочество, совсем вам ни к чему выходить из своей комнаты. Небезопасное нынче время, даже в твердыне не нужно бродить по крепости одной.

– Тогда позволяю тебе идти рядом.

– Но его величество будет недоволен, если узнает!

– Мне его величество ничего не запрещал. – Меня раздражало упрямство Тары. – Поэтому не нахожу ничего предосудительного в том, чтобы чуть-чуть осмотреться в месте, в котором мне придётся провести ближайшие дни своей жизни.

«Или даже последние», – мрачно добавила в мыслях.

– Ну как знаете, – сдалась в итоге Тара.

И ведь действительно увязалась за мной, что было, впрочем, нелишним, потому что Излаумор был весь пронизан большими и малыми коридорами, словно кротовьими норами. Коридоры причудливо ломались и пересекались, иногда оказывались длинными, иногда слишком скоро обрывались тупиками. У крепости было две высокие башни, на самые вершины которых вели крутые лестницы. Но я решила осмотреть их в другой раз, сейчас мне больше хотелось выйти на улицу и прогуляться по двору.

Двор был достаточно просторным и большим, но сейчас здесь шла работа: с десяток селян разгружали обоз с продуктами.

Тара оживилась, заглядывая в мешки и корзины, оценивая содержимое и снабжая указаниями, что и где лучше ставить.

Один работяга оступился, таща корзину с сырами, и мне под ноги выкатилась круглая сырная голова, облитая жёлтым воском.

– Аккуратнее! – прикрикнула на него Тара. – Глаза разлепи!

А я отпрянула в сторону, но на долю мгновения взгляд мой столкнулся с его, и мне стало не по себе от тёмных колючих глаз, что смотрели из-под низко надвинутой шапки. Человек спешно поднял сыр и вернул в корзину, которую снова легко поднял и понёс дальше. Однако ж сколько весит такая ноша?

– Ну негоже невесте короля гулять здесь, ещё придавят ненароком или толкнут, а мне потом отвечай! – ворчала Тара.

Я не стала на этот раз спорить, уж больно неприятный осадок оставил этот инцидент. С наружной стороны послышалась зычная команда распахнуть ворота, и двор наполнился цокотом лошадиных копыт.

Трое лошадей влетели и закружились у ворот, пританцовывая, раздухаренные быстрым галопом.

С породистого, тонконогого и белого как снег жеребца соскочила стройная всадница, в которой я без труда узнала Айну, и Тара тут же заторопила меня зайти внутрь крепости.

– Подождите! – окликнула нас любовница короля, и от этого вольного окрика во мне уже поднялась волна возмущения.

Айна отпихнула от меня Тару, бросив ей:

– Иди, займись своими делами, я прогуляюсь с невестой его величества немного. Ну, иди же, нечего тут развешивать свои и без того слишком длинные уши! – сердито поторопила она её, и Тара, вцепившаяся было в край моего рукава мёртвой хваткой, повиновалась и отошла в сторону.

– Пойдём!

Айна всё ещё тяжело дышала после быстрой скачки. Щеки её от мороза разрумянились, а глаза блестели решимостью. Она сняла меховые рукавицы и рассовала их по карманам, ухватила меня под руку, которую я тут же выдернула.

– Брезгуешь! – хохотнула она и тут же быстро и негромко заговорила: – Неважно… Тебе уже объяснили наверняка разные болтуны, что к чему. Так вот. То, что ты здесь, ничего не меняет. Айволин мой, мы с ним одного поля ягоды. И эту ночь он был со мной, и прошлую, и следующую тоже будет со мной. Уж будь уверена, ближе меня и желаннее нет у него никого. Тебя мне жалко, тяжело быть ширмой. Небось мечтала выйти замуж по большой любви за такого же принца-неженку, а вышло вон как. Но жалость жалостью, а я давно не раздумываю, когда вижу помеху. Не надейся, что ты ему особенно нужна. Хочешь, я договорюсь с ним, и у тебя будет постоянный любовник? Не сразу, конечно: Айволин – ужасный собственник, даже когда дело касается ненужных вещей. Но я знаю, как на него воздействовать, и со временем… Борх подойдёт? Мне кажется, он впечатлён… Или подыщем кого-то покрасивее?

– Вы мне не представлены, – оборвала я её речь, – поэтому прошу не навязывать своего общества.

– Вот оно как, будем играть в заносчивую королеву. Ну играй, играй. Только меня не зря прозвали Излауморской Волчицей, я свое клыками и когтями вырву…

– Тара, проводи меня в мои покои! – крикнула я громко, не зная, как ещё показать этой женщине, что разговор окончен.

– Будь аккуратна! – крикнула Айна мне в спину. – Не ходи в башни, там высоко, вдруг голова закружится! А в коридорах Излаумора мстительные призраки так и воют… У‑у-у-у… За стены – тоже не советую: волчьи стаи рыщут, так и жаждут девичьей крови и плоти!

Последним, что я услышала, удаляясь по коридорам вместе с Тарой, был истеричный хохот Айны.

– А я предупреждала, – выговаривала мне экономка уже в моей спальне, – просила не разгуливать по крепости запросто так.

– А что такого произошло? – с вызовом спросила я. – Встреча с полоумной женщиной? Будто я должна её бояться. Ещё чего не хватало!

У самой же крупная дрожь всё ещё бегала от коленок до плеч.

Глава девятая. Таинственные находки

– Вереск, а куда делись веды? – спрашивала я, когда мы одним из долгих зимних вечеров в Великом доме наводили порядки в травах и готовили свежие настои для лекарских нужд.

Испокон веков к этому делу допускались только женщины. Одетые в белые одежды, в светлых косынках девушки Дома под присмотром и наставлением моей прабабки перетряхивали летние заготовки, ощупывая и разглядывая их на предмет излишней влажности, а затем что-то убирали на просушку, что-то заново раскладывали по мешочкам, необходимое брали на пополнение знахарских запасов.

У нас были храмы, в которых мы чтили память светлых ведов, мы хранили и оберегали знания, что достались нам от них, но нигде и ни разу я не видела остатков захоронений наших великих предков. И мой пытливый с детства ум не давал покоя и на пятую долю шааза ни мне, ни моей пожилой наставнице.

– Что значит – куда делись? – Вереск вечно делала вид, что не понимает простых вопросов.

– Ну, если они умерли, то где тогда их могилы? Как их найти и почтить?

– А ты опять давеча в Храме ногами болтала да ворон считала? – Она делала вид, что сердится, но я знала, что ей рассказать ещё раз про ведов одно удовольствие. – Могил нет у них. Когда приходило время, вед собирался в дорогу и шёл на Тот конец мира. И там находил Вечную Колыбель, где занимал своё местечко и засыпал.

– А если он умер оттого, что его убили? Отравился? Или по голове ударили насмерть? А как он находил Колыбель? А как он понимал, где его место?

– Ш-ш-ш… – Вереск выставляла руку вперёд, – потише. Не так скоро. К Колыбели их вёл благодатный дух, который был в каждом из ведов. И если приключилось что-то, что нельзя было предсказать, то дух вселялся в тело веда и, движимый им, приходил к месту, что было назначено ещё во времена сотворения мира. А там уже находил свой покой.

Брр… И сейчас это казалось мне всё таким же жутким, как и тогда. Веяло от этого чем-то противоестественным. Хотя Вереск так не казалось. Она просто принимала эти сказания как данность.

И почему это воспоминание пришло мне на ум именно сейчас?

Взбудораженная вчерашними угрозами Айны, я плохо спала всю ночь. Я даже добавила себе в стакан с водой несколько капель адемоновой настойки, которая в малых дозах должна была успокоить встрепенувшееся сознание и прояснить мысли, а в больших – эффект её варьировался от паралича до смертельного исхода. Я слишком боялась превысить дозу, полагая, что вес мой снизился за последние дни, поэтому накапала заведомо меньше. Эффект пришёл запоздало. Первую половину ночи мне мерещился вой призраков за дверью, чьи-то шаги у постели и странные шорохи, а к утру я так измаялась от мыслей, или адемоновы капли же сделали своё дело, но ненадолго провалилась в сон.

Проснулась ещё до рассвета с полной ясностью в голове. И следующими мыслями: «Я Иммериль, последняя Роза Дивеллона. Во мне течёт кровь светлых ведов. Я дочь владыки Священных Земель и Долины Сиреневых Роз Иммериона. Король тиульбов обещал защиту Долине за меня. И это обещание может стоить ему очень дорого. Но это означает, что я ему нужна. Это означает, что он от меня зависит. Это означает, что я имею право диктовать свою волю».