Последняя роза Дивеллона

Глава пятая. В Излаумор!

Они изменились – Борх и Ворон изменились в своём отношении ко мне, я это ощущала. После истории с аторхами и спасением двоих товарищей от смерти они будто стали видеть во мне нечто большее, чем просто предмет повышенной ценности, который нужно доставить в Излаумор сохранным.

Раны Борха, к немалому его смущению, я также перевязала, нанеся заживляющую мазь. Для Ворона, у которого плачевно распухло ухо, надорванное острыми зубами одного из монстров, у меня сыскалось другое средство и небольшой ведовской заговор.

Я видела по тому, как крепко призадумался Борх, что задала ему непростую задачу, утяжелив наш отряд двумя ранеными. При этом Десволин выглядел вполне сносно, а вот у Дарроха рана то и дело открывалась и кровоточила, и я спаивала ему по глотку драгоценную ведовскую микстуру.

Оба были слишком слабы для того, чтобы продолжать путь верхом; при этом просить меня покинуть повозку и пересесть на лошадь, предоставив своё место раненым, Килиан Борх не спешил.

Они с Вороном держали тихий совет, переговариваясь у разложенного костра. Я сидела по другую сторону, грея ноги и напевая старинную песню.

Борх не хотел оставлять товарищей ослабевшими в лесу, но и выхода другого не видел. Однако выход сам нас сыскал в виде большого торгового обоза, хозяин которого не с большой охотой, но согласился поделиться за умеренную плату телегой и лошадью. Ведь два тиульбских боевых коня пали во время нападения аторхов. Таким образом наша унылая процессия потащилась дальше. Воистину королевский кортеж!

– Пять калек, одна принцесса! – хрипел Даррох со своего места. – Оставляйте уже нас! Везите скорее невесту Айволину.

– Оставим, не волнуйся, – заверил его Килиан. – Докатим до ближайшего постоялого двора и там оставим.

Так и вышло. Тем же днём ступили мы на земли хозяйственных и миролюбивых кетров и вскоре добрались до крупного постоялого двора. Там Борх позволил всем немного передохнуть и согреться. Волосы мне пришлось по его указанию укрыть широким платком на манер того, как носили замужние кетрянки.

– Не нужно нам привлекать лишнего внимания, – пояснил он. – Не только аторхи могут угрожать невесте короля тиульбов. Врагов у него что звёзд на небе в ясную ночь.

Со двора мы выехали втроём. Ворон – верхом и Килиан – на козлах моего «курятника», запряжённого двумя свежими лошадками.

Даррох и Десволин остались залечивать раны. Причём последний плохо скрывал радость – так ему приглянулась хозяйка двора, с которой он то и дело перемигивался на глазах её возмущённого супруга.

И потянулась бесконечная зимняя дорога с однообразными селениями, изредка попадающимися вдоль большака. Такого густого леса, как на выезде из Долины, больше не встречалось – всё больше поля с невысокими кустарниками.

Я свыклась с холодом, тряской, скромной пищей и темнотой своей повозки и ужасно радовалась каждый раз, как Борх командовал остановку в харчевнях или постоялых дворах. Иногда удавалось даже помыться в деревянной бадье горячей водой и сменить платье.

Я даже привыкла к тому, что моими единственными компаньонами теперь были двое мужчин, не отличающихся благородным воспитанием. Более того, после первой моей встречи с аторхом эти двое больше не отворачивались от меня ни при каких обстоятельствах. Надо ли пояснять, насколько сильные неудобства и моральные страдания это влекло за собой? По этой причине я очень мало пила и почти ничего не ела.

На дороге нам часто встречались следы диких животных, пару раз я видела в крошечное оконце цепь из волков, трусящих друг за другом в редколесье, но нападать хищники не рисковали, по крайней мере днём. Аторхи до этих мест ещё не добрались, и Ворон с Борхом иногда рассуждали о том, что же могло занести столь крупный отряд к границам Священных Земель, где мы с ними столкнулись. Воины полагали, что те оказались там неслучайно и преследовали некую цель.

На пятый день нашего путешествия Борх остановил лошадей, спешился сам и открыл дверцу повозки, знаком приглашая выбраться из неё. Что я и сделала, зябко кутаясь в одеяло и оглядываясь по сторонам.

Мы встали на перекрёстке возле огромного чёрного валуна, вид которого произвёл на меня тягостное впечатление.

– Здесь начинаются земли тиульбов, – гордо пояснил Килиан. – Подумал, что вам будет интересно посмотреть на границы будущих владений.

При этом Ворон почему-то насмешливо фыркнул.

Унылый пейзаж наводил лишь тоску: на дороге – грязь, на обочинах – снег. Да ворона каркает на одинокой ели.

– Камень предков. – Борх низко поклонился валуну и коснулся его указательным и средним пальцами, что-то бормоча себе под нос. То же самое сделал Ворон.

Видно, и у таких неотёсанных вояк есть свои традиции.

– Попросите у него покровительства и помощи, может, внемлет – кто знает, – сказал мне Борх, а Ворон взглянул на него уж больно выразительно.

Я, больше для того, чтобы не оскорблять Борха, по их примеру уважительно поклонилась чёрному исполину и приложила к холодной поверхности два пальца. В тот же миг короткими вспышками перед глазами замелькали картины прошлого и будущего: русоволосый мужчина в окровавленном доспехе вынимает меч из ножен, Вереск чертит в воздухе защитные знаки, женщина в мужской одежде хищно улыбается, а затем хохочет мне в лицо; и Килиан Борх, по белой рубахе которого расползается красное пятно крови. Сиреневая роза брошена на снег. А ещё аторхи. Огромное войско аторхов усыпало целую равнину меж скалами. Они будто замерли в ожидании приказа к действию. Но кто отдаст этот приказ? Фигура постоянно ускользает и прячется от моего взора за камнями.

– У неё припадок! – донёсся до меня возглас Ворона.

Борх повёл ладонью перед моими глазами. Я отшатнулась от камня, пытаясь справиться с эмоциями, как из ушата свалившимися на меня разом.

– Ведьмоватая! – тихо сказал Ворон. – Камень заговорил с ней.

– А раз заговорил, значит, принял, – утвердил Борх.

– Ну-ну, – хмыкнул его собеседник, усаживаясь на лошадь.

Пара пушистых снежинок спланировала мне на ладонь.

Борх усадил меня в коробок, уведомив:

– Пара дней хода до Излаумора. Надеюсь, наш король уже вернулся из похода.

***

Аторхи вновь появились словно из ниоткуда. И вновь ночью. К утру мы должны были быть уже в твердыне тиульбов, но я проснулась оттого, что лошади, нещадно подстёгиваемые Борхом, так понесли повозку, что меня мотало в ней, как горошину в стакане.

Ни Борх, ни Ворон не надеялись выстоять в этой битве вдвоём против пары десятков желтоглазых чудовищ. Призрачный отблеск спасения грезился лишь в образе наших порядком подуставших лошадок.

Ворон пришпорил своего вышколенного коня и стрелой полетел к Излаумору за подмогой. По тому, как Борх чуть сбавил ход, я поняла, что мы выиграли немного времени у пеших аторхов, но повозка вдруг подпрыгнула на месте, проехала немного вперёд и встала, завалившись набок.

– Колесо! – выкрикнул Борх. – Нужно выбираться.

Я сгребла ларец со снадобьями и попыталась открыть дверцу. То же самое снаружи пытался сделать Борх. Но злополучный «курятник» не открывался даже на треть.

Килиан хоть и был крепкого сложения, но всё же мощи имел меньше, чем силач Десволин, который один мог ворочать этот коробок, прилагая лишь небольшое усилие. Кое‑как всё же он приподнял край повозки, дав мне пару мгновений на то, чтобы выбраться из неё.

Одна лошадь вырвалась из упряжи и убежала. Вторую Борх сам ловко распряг и почти забросил меня на неё.

– Она вынесет двоих? – испуганно спросила я, понимая, что эта лошадка была из простых полевых работяг, каких мы взяли на постоялом дворе.

Борх, ничего не говоря, в ответ сунул мне в руки поводья и хлопнул лошадь по боку.

– Ну! – прикрикнул он животному. – Не сходи с дороги! – это предназначалось уже мне.

И лошадь помчалась. Руки онемели от холода, платье в тот же миг промёрзло до нитки, я даже не могла повернуться и увидеть, что там с Килианом. Просто мчалась куда-то вперёд, в снег и стужу.

В какой-то миг мне показалось, что даже слёзы на щеках замёрзли и превратились в застывшие льдинки.

Лошадь несла меня вперёд неизвестно сколько времени, пока уши не стали различать топот и людские возгласы.

Мою спасительницу поймали под уздцы, остановив, а затем чьи-то руки аккуратно стащили меня с седла и понесли. Сознание моё закрутилось и полетело в бездну.

Очнулась я, лёжа в тёплой постели, от страшной боли, что пронзала кисти рук и стопы.

– Она не могла разжать поводья, – говорил мужской голос. – Надеюсь, руки и ноги останутся при ней?

– Должно быть так, ваше величество. В любом случае на способности к деторождению это не должно сказаться, – отвечал ему второй, более низкий.

Я приоткрыла веки. Рядом с постелью, подперев кулаком подбородок, сидел мужчина в кольчуге, надетой поверх белой, покрытой бурыми пятнами рубахи. Серо-зелёные глаза пристально изучали меня.

– Ну, здравствуй, невестушка, – сказал он, завидев, что я пришла в себя.

Глава шестая. Ужин с женихом и не только

В комнате было жарко натоплено. Каминная труба аж гудела от созданной огнём тяги.

Я, к большому ужасу, обнаружила, что лежу совершенно голой под тонюсеньким покрывалом, которое не скрывает ни малейшего изгиба моего исхудавшего за время путешествия к Излаумору тела.

– Шёлк из Иттероса, – неверно расценил мой интерес к покрывалу новоявленный жених. И добавил: – Будущая королева тиульбов достойна жить в роскоши.

В зажиточных домах Долины иттеросский шёлк висел в домах в качестве занавесок, так что меня, скорее, удивило, что он считает этот не такой уж и редкий материал роскошью.

Я стыдливо натянула покрывало до самого подбородка, чтобы не сверкать хотя бы обнажёнными плечами.

– Не волнуйся, Иммериль, – засмеялся он, – всё, что требуется, я уже разглядел.

Святые отцы-веды! Да сколько ещё жизнь будет меня испытывать этими постоянными унижениями?

– Меня зовут Айволин Дегориан, как ты уже догадалась. Именно ко мне ты так долго добиралась столь опасным путём. Прости, но появление двух крупных отрядов аторхов рядом с нашей твердыней и Долиной стало полной неожиданностью для всех. С остальными опасностями Борх должен был справиться без особенных затруднений.

Пока он произносил это, у меня было время как следует его рассмотреть.

Король был крепким и, насколько я могла предположить, высоким, как и те тиульбы, которых я уже знала. Наверное, это было отличительной чертой их народа.

В воображении, маясь от безделья в тёмном «курятнике» на колёсах, я так часто рисовала себе малоприятное и грубое лицо, какое обязательно должен был иметь «хитрый простолюдин», как его назвал отец, что была уверена: так оно и будет.

Стеснённое положение добавляло этому образу всякий раз, когда я думала о суженом, ещё и ряд других неприятных черт. В итоге жених мой по ожиданиям должен был быть немногим красивее аторха, старым и обязательно дурно пахнуть.

Конечно, спрашивать у сопровождающих о пригожести Дегориана было бы верхом глупости и потерянного достоинства.

Однако настоящая внешность Айволина привела меня в замешательство. Вопреки моей разбушевавшейся фантазии, он был достаточно молод, имел мягкие черты лица, волосы средне-русого цвета, остриженные коротко. И честно было бы признать, что он был привлекателен. Для многих женщин наверняка он был привлекателен. Я же незаметно потянула воздух ноздрями, чтобы уловить доказательство правоты своих изначальных представлений, но ничего не ощутила. В голове зрели вопросы, которые хотелось бы прояснить.

– Могу я задать два вопроса? – сказала я, приподнявшись на локтях с подушки, потому что задавать вопросы лёжа было крайне неловко. И тут же смиренно улеглась назад: шёлк из Иттероса – ужасно скользкая штука.

Дегориан склонил голову в знак одобрения.

– Килиан Борх жив?

– Первый вопрос, который мне задаёт невеста, – и связан с другим мужчиной? – Айволин поднял бровь, выказывая раздражение.

А ведь я не имела в виду ничего предосудительного, кроме беспокойства за человека, благодаря которому осталась жива на этой дороге.

– Однако, не самое приятное, что может быть, – протянул он, но всё же ответил: – Жив. Второй вопрос? Если про Ворона, то он живее всех живых.

– Нет. Если бы аторхи разорвали меня в дороге или я бы, к примеру, замёрзла насмерть… Вы бы выполнили свои обязательства перед Долиной?

Айволин сцепил руки замком на коленях и покрутил головой, словно разминая шею.

Для меня эта пауза уже сама по себе послужила достаточным ответом. Значит, благородства ожидать от короля тиульбов было напрасным. Я отвернулась к окну, большей свободы движений позволить себе не могла.

– Уговор был таков, – произнёс он наконец. – Я женюсь на принцессе Дивеллона, и тиульбы гарантируют свою помощь Священным Землям. Свадьбы пока ещё не было.

Стало больно и тревожно. Лучше бы он оказался старым уродливым аторхом, но однозначным и честным в своих действиях и обещаниях, чем человеком с лисьими глазами на приятном лице.

– Значит, после свадьбы мне и умирать можно? – вырвалось у меня с негодованием.

– Приятно было побеседовать. – Дегориан поднялся, оставив мой возглас без ответа. – Мы договаривались на два вопроса. Встретимся за ужином.

Мне послышался запах кожи от ножен и ремня и слабый аромат древесного мыла, который возник, когда он вставал. Ничего неприятного, за исключением первого впечатления, осадком упавшего в душу.

Дегориан вышел, я осталась одна в комнате и сделала глубокий вдох, собираясь на выдохе хорошенько проплакаться, но в дверь постучали и, не спрашивая разрешения, вошли.

Перед глазами возникла женщина в тёмном длинном платье с убранными в низкий пучок тёмными волосами. В руках у неё была одежда для меня, она тут же заговорила:

– Меня зовут Тара, я слежу за многими вещами и порядком в Твердыне Излаумор. Если вам что-то нужно, вы всегда можете обратиться. Позвольте помочь вам одеться…

– Тара, – быстро произнесла я, чувствуя, что ноздри уже предательски подрагивают. – На половину шааза оставь меня одну.

– Но…

– Быстрее! – крикнула я почти зло. – И в следующий раз жди разрешения, чтобы войти.

Тара поджала губы и вышла, громко топая ногами в тяжёлых башмаках.

Я же с чистой совестью излила в рыданиях весь испуг, разочарование, обиду на жизнь и дикую боль от обмороженных рук и ног. Сейчас бы ведовские мази и микстуры: унять боль и успокоиться. Вереск велела вовсе забыть о слезах. Наверное, когда-нибудь это у меня получится.

Когда Тара постучала вновь, я сидела на постели уже с сухими глазами.

– Это платье для ужина, – пояснила она, расправляя нечто незамысловатого кроя и тяжёлой ткани на кровати. – С волосами тоже пока я вам помогу. В Твердыне сейчас немного женщин. Король приказал сыскать вам какую подходящую девушку из ближних деревень для компании и помощи. А пока что я буду. Тем более пока пальцы ваши не зажили.

Тара, хоть и не выказывала дурного отношения, мне не нравилась. Да и всё в этой комнате мне не нравилось. Тёмное дерево во всей мебели, чёрный, закопчённый камень в отделке стен, если можно эту кладку назвать отделкой. Ни малейшего стремления приукрасить этот примитивный и чересчур простой быт. Небольшое окно, пропускающее так мало света, что всё время живёшь в сумерках.

Платье, что она мне принесла, больше ощущалось как доспех. Плотное и закрытое спереди, оно слишком открывало спину сзади. Доспех, в котором нельзя поворачиваться к врагу спиной.

– Так принято у вас? – поинтересовалась я, указав на это Таре.

– Только у высокородных жён, – с готовностью ответила та.

– Но я ещё девица.

– Вы уже невеста.

Она аккуратно коснулась моих волос щёткой и не удержалась – потрогала прядь пальцами.

– Тара, мне бы их вымыть…

– Не сейчас. – Она сделала скорбное лицо. – Такая густота не высохнет к ужину, даже у камина. В обеденном зале всегда прохладно. А король не примет опоздания. Он обещал показать вас вельможам. Я заплету вам косу.

В полумраке свечей и отблесков камина отражение в зеркале показало чужую меня. Строгость тёмного платья, как оказалось, непривычным образом подчеркнула белизну кожи и редкий цвет волос. А фигура из болезненно-худощавой стала выглядеть очень изящной.

– Оно идёт вам даже больше, чем… – начала говорить, но прикусила язык Тара. – Я провожу вас в обеденный зал.

Ещё и платье с чужого плеча!

– Чем кому? – Я не стала делать вид, что не заметила эту оговорку.

Но Тара вообще перестала разговаривать со мной. Ноги пострадали меньше, чем руки, но всё равно шаги давались мучительно. К концу третьего коридора я стала позволять себе держаться за стены, то и дело прикрывая глаза.

– Ещё немножечко, – сочувственно приговаривала женщина, но помочь ничем не могла. – Вам бы отлежаться ещё немного. И что на него нашло? Молчу, молчу, – добавила она себе под нос.

Обеденный зал, как и всё, что я успела увидеть в Излауморе, отличался аскетичностью убранства. За длинным столом сидели с пару десятков мужчин и всего несколько женщин в платьях, подобных моему. Айволин сидел во главе его, переодетый в свежую рубаху и без кольчуги, на голове его красовалась узкая золотая корона с редкими острыми зубцами. Место подле него пустовало. Мне же отведён был стул на противоположном конце стола, напротив его величества.

Стоило лишь войти в зал, как взоры всех разом устремились на меня. Дегориан первый же впился в меня взглядом так, что по спине – то ли от холода, то ли от этого взгляда – пробежала вереница мурашек. И всё то время, пока я очень медленно и осторожно ступала по каменному полу к своему стулу с высокой деревянной спинкой, ни один человек не опустил глаз. Должно быть, я для них была чем-то вроде чудной диковины, а чувства достоинства и такта тиульбам были незнакомы.

Одно лишь немного скрасило этот момент: Борх был здесь же. Я не сразу поняла, что человек с ободранным носом и повязкой на голове – это он, но когда признала всё же, стало чуть легче: хоть одно знакомое лицо среди толпы чужаков.

– Соратники мои. – Дегориан поднялся. – Прошу приветствовать мою невесту, дочь владыки Священных Земель и Долины Сиреневых Роз Иммериона, Иммериль, принцессу Дивеллона.

Присутствующие разом встали и коротко наклонили головы. Я наклонила голову в ответ. И задумалась: садиться ли мне первой или ждать, пока король сядет? В Долине женщинам полагалось занимать места первыми.

Но Дегориан первым плюхнулся на стул и милостиво повелел:

– Приступайте к трапезе!

Тогда уж мне пришлось садиться почти одновременно с остальными.

Есть, не привлекая к себе внимания неуклюжими действиями, я не могла, поэтому ограничилась лишь тем, что двумя ладонями аккуратно брала кубок и отпивала иногда лёгкий хмельной напиток на меду и хлебе.

Но как только ужин вошёл в самый разгар, двери зала оглушительно стукнули, и дробь быстрых шагов эхом отзвучала по полу. Статная светловолосая женщина, одетая в мужскую одежду, уверенно прошагала мимо меня, подвинула спинку стула, пустовавшего рядом с королём, и села.

Стук приборов в одно мгновение смолк. И я заметила, как по лицу Дегориана пробежала тень. Женщина же, ничуть не смущаясь, уставилась на меня и стала разглядывать, склонив набок голову. Я подняла глаза и посмотрела на неё открыто, стараясь выглядеть безмятежно и не выдать волны смятения, что уже вовсю разливались в душе.

Она была старше меня, но имела яркую красоту: фигурный изгиб губ, чуть вздёрнутый нос и, самое притягательное, уверенный взгляд. В нём без труда читалось, что в Излауморе она привыкла чувствовать себя полноправной королевой.

– Вот какая, значит, невеста у нас! – проговорила нахальная незнакомка с лёгкой улыбкой. – Такая хорошенькая, такая маленькая!

– Айна, сегодня тебя здесь быть не должно. – Король поднял бровь, сделав вид, что увлечён разрезанием куска мяса в тарелке на множество маленьких кусочков. Как я успела заметить, по тому, как поднималась эта бровь, можно было судить о степени его неудовольствия.

– А почему? – наигранно воскликнула та. – Почему обычно я здесь, на этом месте, – она стукнула ладонью по спинке своего стула, – а сегодня вдруг мне нельзя и поужинать с друзьями?

– Айна, все разговоры потом. Сейчас выйди, – процедил с угрозой в голосе Айволин, в конце фразы перейдя во что-то, больше похожее на рык.

Я же сидела как натянутая струна, уже не понимая, куда направить взгляд.

– Хорошо. – Айна осушила кубок одним глотком, поднялась со стула и медленно пошла вдоль стола.

– А что вы вдруг не смотрите на меня теперь, а? – спрашивала она мужчин и женщин, что были здесь. – Ты, Дьолин, почему не сказал, что у нас гости? Или ты, Мирвин? Килиан, ну ты-то куда? А, я забыла, ты её и привёз… Малость подрали тебя аторхи, а лучше б убили!

– Айна! – Король стукнул по столу кулаком.

– Ухожу! Потому что противно мне с вами здесь быть…

Она медленно и грациозно покинула зал, напоследок распустив пышные, но не особенно длинные золотые волосы по плечам и выкрикнув: