Железнодорожница

Великий, могучий – Советский Союз!"

Раздались несколько громких звуковых сигналов, и мелодичный женский голос объявил: «Московское время – двадцать два часа». Заиграла бодрая ритмичная музыка. И не захочешь – встанешь.

Из комнаты деда раздавался надсадный кашель – вот они, последствия «Беломора!»

Мужика на диване уже не было.

– А где Вадим? – не поняла я.

– Поехал на работу, – ответил мне дед.

– Да когда он успел?

– Только что вышел.

Стремглав я понеслась умываться и одеваться. Благо, на улице тепло, и много на себя надевать не надо.

Выскочив из подъезда, я увидела, как Вадим уселся за руль и захлопнул дверь кабины. Я отчаянно замахала руками и со всех ног бросилась к грузовику.

К тому времени, как я подбежала, он уже открыл дверь, спрыгнул на асфальт и побежал открывать капот, не обращая на меня никакого внимания.

– С-сука! Не заводится!.. – огласился утренний двор отборнейшими матами. – Да…насос! Да…ты в… сука!

Краем глаза я заметила, как в окнах и на балконах стали появляться люди. Мне стыдно было смотреть в их сторону. Представляю, как сейчас на крышу грузовика полетят тухлые яйца и гнилые помидоры.

Но нет, ничего не летело, и никто не ругался. Осторожно взглянув в сторону окон, я заметила смеющиеся лица. Да уж, концерт бесплатный.

Из разных подъездов выбежали два разных мужика и помчались к грузовику.

«Сейчас бить будут, – зажмурилась я, – мы же весь дом перебудили».

Но мужики прибежали с совсем другими намерениями.

– Что, Вадюха, не заводится? – с сочувствием загалдели они. – Может, чем подсобить?

– Да вот, – объяснял им что-то Альбинин муж.

Наконец, усилиями троих мужиков дело сдвинулось, и машина завелась. Я только диву давалась. Какие же тогда люди были отзывчивые! Не такие, как сейчас – другие!

– Ой, мужчины, помогите мне дверь открыть, – обратилась я к соседским мужикам, – мне в кабину надо, с мужем сегодня по делам еду.

Один из мужиков с усилием нажал на кнопку блестящей ручки, и дверь открылась. Я поставила одну ногу на ступеньку, а другую на пол кабины, и, схватившись за поручень, еле как забралась в машину. Ух, до чего же сиденье жесткое! И внутри все – и бардачок, и панель управления – железное. Как же я затосковала по суперсалону своей любимой Тойоты!

Вадим тем временем пожал соседям руки и залез на водительское сиденье. Увидел меня.

– Чо ты? – проорал он, обдавая меня запахом мазута и перегара.

– С тобой еду!

– Чо тебе там надо?

– Да не «чо», а «что»! – проорала я в ответ фразу героини одного старого советского фильма. – Дела у меня там!

– Ты чо, в гараж собралась? Зачем? Позорить меня перед всеми?

Я предусмотрительно не стала говорить про гараж. Иначе грубиян, чего доброго, вытолкает меня из кабины.

– К подружке мне надо, – заявила я, – она там рядом живет.

– Где рядом? Там и домов-то нет! За… со своими подружками! От них толку никакого, один вред!

– Пусть не совсем рядом, я от гаража пешком пройдусь.

– Иди на автобус! – настаивал Вадим.

– Я не хочу на автобусе, я на машине хочу!

– Ладно, скажешь, где тебя высадить, – он начал было успокаиваться. И вдруг опять заорал: – Ты дверь-то закрыла, дурко?

– Ты как меня назвал? «Дурко»? – я аж задохнулась от возмущения. – Да я же – кандидат наук!

Я осеклась, поняв, что сказала лишнее. Это в той, прошлой жизни, я была кандидатом наук, а здесь и сейчас, – эх!

– Совсем чокнулась баба! – Вадим перегнулся через меня и с силой хлопнул дверью. – А то еще ума хватит дверь не закрыть, – зло зыркнул он на меня.

Я тяжело и нервно вздохнула. Да лучше уж муж на сорок лет старше, но спокойный и порядочный профессор, чем молодой, но дикарь!

Вадим хладнокровно смотрел на дорогу. На каждом ухабе меня встряхивало так, что, казалось, вот-вот какая-нибудь часть тела оторвется. Интересно, это машина такая или Вадим специально так делает?

Искоса поглядывая на него, я отметила, что мужик в общем красивый – и лицом, и телом. И волосам его Альбине остается лишь позавидовать – темные, густые, волнистые.

Я бы даже сказала – похож на красавца-актера из старых французских фильмов. Но я так не скажу. Тот актер и его герои никогда не пили до посинения. А Вадим пьет, как лошадь.

Чем же так больна его душа? Почему вместо жизни он выбирает пьяный угар?

Может, толстая жена ему претит? Но зачем тогда живет с ней? Долго ли собраться нищему – только подпоясаться. Может, жалеет? Или из-за ребенка терпит? Или идти некуда?

– Ты на работе где обедаешь? – решила проявить я заботу. – В столовую ходишь?

– Чо? – переспросил он, не расслышав в грохоте кабины.

Тут грузовик опять некстати заглох, и прямо посреди дороги. Машин вокруг было мало, но все же не очень приятно вот так встать и все перегородить.

– Да это хуже ср… жопы! – хлопнул Вадим руками по баранке. Я же говорил, езжай на автобусе! – рубанул он рукой воздух и выскочил из машины.

Я тоже решила выйти на воздух. Интересно было осмотреться в незнакомом месте. Дорога широкая, по обе стороны от нее кирпичные пятиэтажки с маленькими балкончиками. На крышах я заметила довольно большие буквы, которые складывались в слова: «Ленин. Партия. Коммунизм», «Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить».

Между домов притулилось небольшое серое здание с причудливо изогнутой крышей. «Кинотеатр „Искра“, – прочитала я название из таких же огромных букв. По обе стороны от входа висели яркие цветные афиши. Название мне не удалось разобрать. Зато я разглядела нарисованного актера на одной из афиш. Боже мой! Это же молодой Челентано с какой-то тележкой!