Давай придумаем любовь

– Ой, да откуда ты знаешь, господи?

– Я знаю, Олег. Ты забыл, наверное, но мы с первого класса вместе… У Кати мама рано умерла, она с теткой жила, потом в общежитии… Ничего у нее не было. Кроме стипендии. И у Дэна родители скромные: папа инженер на заводе, мама чертежница. Они все вместе в двухкомнатной квартирке ютились. Дэн сам этот дом построил, с нуля начинал… Практически на пустом месте.

– Понятно, понятно… Ты хочешь сказать, что я тупой, да? Что я не смог так же с нуля начать? Живу в твоей квартире, хлеб твой зазря ем?

– Олег! Ну зачем ты опять так, не понимаю?

– Как, Маша? Как? Разве я не прав, скажи?

Маша снова оглянулась на Павлика – тот сидел, уткнувшись в телефон и втянув голову в плечи. Так вдруг жалко его стало… Ну вот зачем, зачем ребенку слышать все это? Неужели Олег сам этого не понимает?

Хорошо, что у нее телефон зазвонил, можно отвлечься хоть ненадолго, выйти из этого мучительного диалога. Глянула на дисплей – мама звонит…

– Да, мам! Слушаю!

– Доченька, с наступившим тебя! И Олега, и Павлика! Счастья вам, родные мои… Вы как, надолго еще в гостях останетесь? Когда вас домой ждать? Завтра? Или сегодня к вечеру?

– А мы уже едем, мам… Через полчаса дома будем.

– Как через полчаса? Да вы что? Ой, я же не успею стол накрыть… Я думала, вы позже приедете! Ой, господи… Тогда я сейчас, я быстренько! Соображу что-нибудь на скорую руку…

– Да не суетись, мам… Мы только из-за стола встали, мы не голодные.

– Ну как же… не суетись! Надо же посидеть по-человечески, праздник все-таки! Ладно, я сейчас быстренько все сделаю, мне только мясо в духовку поставить и салатики нарезать… Все, жду, мои дорогие! Жду!

Голос у мамы был радостный, и Маша даже слегка позавидовала этой ее радости безмятежной. И вздохнула тихо, убирая телефон в карман куртки.

Оставшееся в дороге время прошло в молчании, прерываемом тихой руганью Олега по поводу «ослов за рулями» и «баб, которые не умеют ездить, а все туда же». Еще и пробке при въезде в город досталось – мол, «дома в праздник надо сидеть, а не мотаться туда-сюда!».

Маша, выйдя у подъезда из машины, ощутила себя окончательно разбитой. И в то же время боялась, что Олег опять скажет про «дела» и уедет. Она уже ничего не понимала, не соображала ничего. Земли под ногами не чуяла. Еще и бессонная ночь сказывалась, снова хотелось поплакать.

Мама открыла им дверь – веселая, раскрасневшаяся от плиты. Обняла Павлика, расцеловала в щеки. Глянула на Олега, на нее… И тут же сникла, и радостная улыбка сменилась настороженностью. Слава богу, не стала с расспросами приставать, лишь проговорила тихо:

– Маш, ты бледная такая… Замерзла, наверное… Раздевайтесь быстренько, и за стол! И мясо аккурат подойдет… Вкусно должно получиться, я в него розмарин добавила… Олежек, ты же любишь с розмарином, правда?

– Да, Татьяна Петровна, спасибо, – натужно улыбнулся Олег, снимая куртку.

– Ой, Олежек, я ж тебе подарок приготовила! Вчера-то не смогла подарить, давай хоть сейчас поздравлю по-человечески! Пойдем, я покажу… Я тебе свитер сама связала! Примерь, пожалуйста, прямо сейчас, ладно? Пойдем в мою комнату, он там…

Олег нехотя пошел вслед за тещей, не удосуживаясь убрать досаду с лица. Маша тоже отправилась вслед за ними, стояла в дверях комнаты, смотрела, как мама крутится вокруг Олега, как любовно оглаживает на нем новый свитер:

– Ой, Олеженька… Да как хорошо сидит на тебе, надо же! Отлично подошел… А как идет тебе, как идет! Ты у нас такой красавец… И фигура такая – все сразу идеально садится, не придерешься…

– Подлецу все к лицу, да, Татьяна Петровна? – с усмешкой спросил Олег, быстро глянув на Машу.

– Ну зачем ты так, Олеженька… – улыбнулась мама, преданно глядя Олегу в глаза. – Ты у нас лучше всех, ты ж знаешь, как мы тебя любим! И Маша любит, и я, как родного сына…

Олег только хмыкнул в ответ. И это хмыканье можно было принять по-всякому – то ли не верю, мол, в любовь вашу, то ли можете любить, я вам позволяю… Мама глянула на Машу растерянно, будто хотела спросить – что это происходит с любимым зятем? Почему с таким плохим настроением домой вернулся?

Маша отвела глаза, а мама принялась хлопотать суетливо:

– За стол, дорогие мои, за стол… Как хорошо, что я успела стол накрыть к вашему приезду! Машенька, доставай вино! А может, лучше шампанское? Я и шампанское тоже купила…

– Я пить не буду, – твердо проговорил Олег, направляясь на кухню. – Сейчас быстро перекушу и поеду. У меня еще куча дел на сегодня.

– Так праздник же, Олеженька… – растерянно проговорила Татьяна Петровна, семеня вслед за ним. – Сегодня ж не работает никто, что ты…

– А моя работа праздников не знает, Татьяна Петровна. Волка ноги кормят. Поеду в офис, бумаги разберу. Ничего до Нового года не успел толком.

Он и впрямь быстро встал из-за стола, деловито глянув на часы. И вышел из кухни с озабоченным выражением лица. В наступившей тишине Павлик проговорил тихо:

– Я наелся, бабушка… Можно я пойду кино по телевизору смотреть?

– Иди… – так же тихо откликнулась Татьяна Петровна.

Когда Павлик ушел, повернулась к дочери, прошептала быстро:

– Маш, ну чего ты сидишь? Иди проводи мужа…

Маша только плечом дернула и нервно ухватилась за бокал с вином, покрутила его в пальцах. И осталась сидеть за столом. А когда услышала, как в прихожей захлопнулась за Олегом дверь, припала к бокалу, осушила его с жадностью.

Татьяна Петровна смотрела на нее с удивленным испугом. Потом спросила:

– Вы поссорились, что ль, не понимаю?

– Нет, мам. Не ссорились мы. Все в порядке.

– Но как же не ссорились, я же вижу! Меня не обманешь! Олег сам не свой, будто его подменили! Чем ты его обидела, Маш?

– Я? Обидела? – с нервным смешком переспросила Маша. – Разве я могу кого-нибудь обидеть, мам? Ты можешь себе такое представить вообще?

– Но тогда почему он такой? Ведь есть же какая-то причина у человека для плохого настроения!

– А почему ты про мое настроение не спрашиваешь, мам? А может, оно у меня хуже некуда? Ведь я твоя дочь, и мое настроение тебя больше должно тревожить!

– Да, конечно… И твое тоже… Но я ведь Олега как сына родного люблю! Он прекрасный человек, он семьянин, он так старается, чтобы в семье все хорошо было…

– Да, он очень старается! – снова нервно рассмеялась Маша. – Он так старается, просто слов нет!

– А я не понимаю вот этого твоего сарказма… Чем ты недовольна, скажи? Или Маринка опять на тебя плохо влияет? Она сама помыкает мужем, сделала из него тряпку безвольную. И хочет, чтобы ты такой же была? Вот никогда мне твоя Маринка не нравилась, никогда! И ты уже не маленькая девочка, чтобы под ее влияние попадать! Да она же… Она же просто завидует тебе, дурочка! У тебя такой муж… Такой умница, такой красавец… Не то что ее малохольный Женя!

– Она вовсе не завидует мне, мам. Наоборот, она мне сочувствует.

– Тебе? Сочувствует? Да не смеши…

– А мне вовсе не до смеха сейчас. Мне плакать хочется, а не смеяться. И вообще, не хочу больше говорить об этом… И не спрашивай меня ни о чем, пожалуйста! Я не могу, не могу… Не могу говорить…

Маша с трудом сглотнула слезный комок, дрожащей рукой схватила бутылку, налила себе вина, выпила залпом. Мама только охнула испуганно: