Дефиле по подиуму

– Можно подумать, между ними есть какая-то разница, – проворчал Макс Елкин.

– Что за черный юмор, Максим? Здравствуйте, ребята! – Кахобер Иванович вошел в кабинет, улыбаясь и размахивая видавшим виды портфелем.

– Кахобер Иванович, когда репетиция? – спросила Туся.

– Как договаривались, после уроков. 27 мая репетиции заканчиваем. Кто имеет хвосты, из спектакля выбывает. На войне как на войне. Сдаем экзамены только на «четыре» и «пять».

– Ого! – заколыхалась аудитория.

– Ничего невозможного нет. Пример для всех – Аня Малышева. Захотела – сделала.

– У нее Волков в группе поддержки. К тому же она у нас экстремалка, – застонал Ежов.

– Некоторые могут обратиться к старосте класса Юле Туполевой, – улыбнулся Кахобер Иванович. – И потом, ты же д’Артаньян, Николай, а гасконцы всегда отличались упорством. Далее. В день сдачи каждого экзамена будем собираться на пару часов для прогона спектакля. И еще, мы все распределили, все обговорили, вы уже достаточно взрослые, чтоб отвечать за свой участок работы. Я думаю, что, если в постановке что-то будет недоделано, зрители нас простят, а вот виновника прокола будут мучить угрызения совести. Совесть-то у вас есть, дети мои? – Кахобер Иванович прошелся по рядам хитрым взглядом.

– Не-а! – хором ответил девятый «Б» своему классному руководителю.

После уроков Малышева бросилась в спортзал. Кахобер Иванович сказал, что с «хвостами» к репетициям не допустит. Она была полна решимости. Должно же это когда-нибудь закончиться!

– Здравствуйте! – крикнула Аня пустому залу.

– Здравствуйте, – ответил пустой зал голосом физрука Лапушки, который вышел из тренерской комнаты, держа в руках банку с краской. – Малышева, ты что здесь делаешь?

– Ну а как же? Занятия наши по понедельникам, средам, пятницам. Я ж у вас годовую четверку выклянчиваю, а вы из меня Никиту делаете. Бог вам в помощь, Игорь Вячеславович.

– Ну, Аннет, про Никиту забудь. Кончились твои мучения.

– Это как понимать?

– Это значит конец – всему делу венец. Кахоберу Ивановичу я уже все сказал.

– Что сказали-то?

– Что ставлю тебе годовую четверку и горжусь тобой. Была селедкой, а стала акулой.

– Спасибо! Но я ж «козла» не сдала.

– Да бог с ним, с «козлом». Я вот что хочу тебе сказать. Моя сестра занимается с такими девочками, как ты, в школе фотомоделей и манекенщиц.

– Что, что?

– Что слышала. С комплексами и разными фобиями надо бороться самыми решительными методами. Короче, я с Катей говорил о тебе. Понимаешь, сейчас тебе не горные вершины надо покорять, а собственные глубины изучать. А Катя моя в этом толк знает. Ведь это тоже своего рода экстрим. А посему возьми на столе визитку, а то я весь в краске. – И Лапушка стал усердно размешивать краску, как будто ничего важнее для него не было.

Аня словно на автопилоте прошла в тренерскую, взяла со стола визитную карточку, прошептала: «Спасибо, до свидания» – и вышла из спортзала.

«Что это было сейчас? Он вообще в своем уме? Я думала, что это он меня достал своей физрой, а оказывается, я его до шизофрении довела. Видно, моя висящая на канате пятая точка добила его окончательно. Слава богу, никто не слышал, а то пришлось бы, как Волкову, в другую школу переводиться». – Аня как во сне брела по коридору.

– Ань, ты что? Что случилось? Он тебя совсем замучил? – Иван преградил ей дорогу. – Пойдем в актовый зал, посидишь, отдохнешь. Кахобер тебя искал.

Аня, вздрогнув, убрала руку с визиткой за спину. Карточка была пластиковая, ее края больно впивались в ладонь, но Аня даже не чувствовала боли. Ни в коем случае нельзя показывать ее Ване. Почему? Эта мысль даже не успела оформиться. Нельзя, и все тут!

– Аня! Я же при всех сказал, что ты уже решила все свои проблемы, – сказал Кахобер Иванович, когда они вошли в зал. – Где ты ходишь? Мы тебя заждались. Так, начинаем, – хлопнул он в ладоши.

Аня спрятала карточку в рюкзак и решила для себя, что пока об этом думать не будет. Что у нее, дел больше никаких нет, что ли? К концу репетиции ступор у Ани прошел окончательно. Действительно, зачем забивать голову разными пустяками, когда столько ответственных и интересных событий впереди?

2

К дому Пал Палыча они приехали вечером, часов в восемь. Погода была чудесная, про такую говорят: «шепчет». Аня несла печенье, а Иван пакет с бананами.

– О, нашего полку прибыло! – заголосили эксплореры.

– Что там у вас вкусненького? – Ека сунула нос в Ванину сумку.

– Пал Палыч, здравствуйте! Как вы себя чувствуете? – Ваня с Аней радостно улыбались.

– Здорово, друзья! Проходите, проходите. – Кэп сидел прямо на полу.

Рядом в кружок сидели все знакомые ребята: Змей, Фриз, Дорсэт, Хуб, Игл и Дэзи с Екой.

– Вольф и Аннет вечно опаздывают, – проворчал Хуб.

В центре круга расстелили салфетки, поставили большущие кружки с изображением достопримечательностей разных городов. Девушки выложили фрукты, печенье, конфеты, разрезали торт.

– Кому чай, кому кофе? – спросила Дэзи.

Аня чувствовала себя очень уютно в этой странной комнате, похожей на поляну. Здесь не было мебели, не было штор и жалюзи, не было ничего, что бы делало ее похожей на другие комнаты. На полу лежал зеленый, как трава, палас, а по стенам были развешаны разные сувениры, находки, трофеи. Мирно лилась беседа, изредка прерываемая шутками и смехом. Змей тихо перебирал струны гитары, изредка бросая взгляды на Дэзи. Аня посмотрела на нее более внимательно.

Девушка не выделялась той броской красотой, которая обычно привлекает внимание с первого взгляда, но все ее движения были полны такой естественной грации, что глаз невозможно было отвести. Вот она протянула руку, и у Ани перед глазами возникло видение – адажио из балета «Лебединое озеро». Рука Дэзи будто сама по себе плавно двигалась, и все неотрывно следили за ней. Вот Дэзи повернула голову, и в сумраке комнаты словно мелькнула изящная тень знаменитой скульптуры Родена.

«Боже, как это прекрасно! – промелькнуло у Ани в голове. – Я безумно хочу вот так же владеть своим телом! Но так я не смогу никогда, с этим надо родиться. Разве могут этому научить? – закралось в ее душу сомнение. – Но ведь должен человек совершенствоваться! Ведь все в нем должно быть прекрасно, как учат классики». – Аня не слышала, о чем говорят ребята. Она искоса взглянула на Ваню и увидела, что он тоже не отрываясь смотрит на Дэзи. Все смотрели на нее, даже Пал Палыч. Аня перевела взгляд на Еку. Та пристально, с ухмылкой, смотрела Ане в глаза. «Что, забеспокоилась девочка-ромашка за своего мальчика-колокольчика?» – говорил ее взгляд.

– Ну что, эксплореры? Час настал, и я должен сообщить вам пренеприятное известие. – Кэп потупил взгляд.

– К нам едет ревизор, – хмыкнул Дорсэт.

– Нет, от вас уезжаю я, – с трудом произнес кэп.

– Куда?! – хором выдохнули ребята.

– В больницу. Надо малость подлечиться. Есть кое-какие осложнения. Тянуть больше нельзя.

– Да что с вами такое?

– Ничего страшного. Не буду нагружать вас медицинскими терминами, – сказал кэп. – Осенью встретимся. Ну что носы повесили? Нормальная рабочая ситуация. Нельзя откладывать на завтра то, что можно и нужно сделать сегодня. Я однажды отложил, теперь судьба меня нагнала и вернула на три хода назад, чтобы сделал то, что отложил. Обманул самого себя. Что касается летнего лагеря, то, кто желает, может присоединиться к другим группам. Я буду договариваться индивидуально. Меня не позорить. Дисциплина железная. Кто проштрафится, пеняйте на себя – придется расстаться навсегда. Ека, слышала? – строго спросил кэп. – Потом немного подумал и добавил: – А вообще, я в вас не сомневаюсь. Все, разбегаемся. Всем пока. Созвонимся. Аннет и Вольф, задержитесь, мне надо с вами поговорить.

Ребята стали молча выходить, качая головами и уныло поглядывая друг на друга. Конечно, все были расстроены. Команда есть команда, и если она распадается, пусть даже временно, то пропадает азарт игры.

Когда дверь за ребятами закрылась, в комнате повисла гнетущая тишина.