Литера «Тау»

Ансгару ничего не оставалось, как дойти до ручья и тоже переступить его.

Теперь он хорошо видел Магду. Вокруг нее простиралась великая степь, заросшая почему-то цветущей геранью, кусты которой были абсолютно идентичны между собою. Пеструю картину разбавлял огромный сломанный причал, похожий на средневековый за?мок, увешанный светящимися лампочками видимых и невидимых цветов. Двор замка был выкрашен голубой масляной краской и затянут бельевыми веревками, на которых сушились несколько десятков длинных черных кальсон и одинокий носок с надписью «Крылья советов».

– Приветствую вас! – произнес чей-то нежный тенор. – Располагайтесь.

Ансгар потрогал веревку. Портки, как им было положено, закачались, игриво покачивая узкими штанинами.

– Кто ты? – спросил он.

– Зовите меня Владик, – из лабиринта черного белья вынырнул высокий блондин в майке-алкоголичке и залатанных армейских штанах. – Я здесь давно. У меня есть коллекция скелетов, хотите, покажу?

– Спасибо. Уж что-что, а скелеты я вижу, даже если мне их не показывают. Ты один это все возвел?

– Один. А что?

– Барьер зачем?

– А чтоб не лазили всякие!

– Так он открыт.

– Ну и что? С барьером меня больше уважают. Если есть барьер – значит, добра много. А если барьер открыт – значит, я гостеприимный. Располагайтесь, гости дорогие. Выбирайте комнату по скусу.

– Он псих, – сказала Магда.

– У него нет психики, – напомнил Ансгар. – Только обрывки привычных настроений.

Внезапно зыбкий мир словно отвердел, приобретя черты реальности.

Теперь они все трое сидел, расположившись в мягких креслах. Их окружала гостиная без потолка.

– Я всех простил, – облегчил душу Владик. – Вы не думайте. Я простил и хочу собрать всех. Я устрою праздник. Люди должны любить друг друга, разве нет?

Облегченная душа Владика действительно стала чуть прозрачнее и вознеслась к несуществующему потолку вместе с креслом. Магду чуть не вырвало от психоделики, но она сдержалась, и, по законам воздаяния за благородные усилия тоже немного вознеслась и поплыла над полом.

– Вы, – отважилась спросить Магда, – электрик?

– Да, – донеслось сверху. – Носитель света. Я всегда нес людям свет. Хорошо, что вы поняли это.

– Что здесь произошло? – спросил Ансгар.

– Кротов меня убил на своей «шохе». Ехал и улыбался. Так же, как когда мы с ним пили. У меня была бы моральная травма на всю жизнь, если б я не помер. Если травма – нужно с кем-то делиться, так врачи говорят. Вот я и приглашаю гостей из мира живых. Но все они проскальзывают сквозь мои руки. А вы пришли сами. Я собираю людей. Ваша девушка – хорошая. Я приглашаю ее навсегда.

– Но я… ненадолго зашла, – попыталась отвертеться Магда.

Спустившись чуть ниже, Владик надавил на подлокотник кресла, и вокруг Магды выросли стальные прутья.

– Надолго, – улыбнулся он.

– Убери это, – вмешался Ансгар.

– Нет, – отвечал электрик. – Ты не представляешь, как мне грустно вспоминать вас всех здесь.

– Мы не имеем отношения к тому, что произошло, – сказал Ансгар.

– Тем более.

Ансгар немного помолчал. Слез с кресла, подошел к клетке, потрогал прутья.

– Я вижу себя в клетке, – отчиталась Магда, как учили.

– Поразительно. Я тоже вижу тебя в ней. И это плохо. Мы все трое верим в клетку, а, следовательно, она не исчезнет.

– Ты говорил – надо устранить того, кто изобрел иллюзию.

– Сейчас займемся. Иди сюда, Владик. Тебе пора на тот свет, а нам – домой.

– Я собираю людей. Я пойду только с людьми! – закричал электрик.

– Так говорят врачи?

– Да! Так говорят врачи!

В зале открылись две двери и из одной в другую действительно пробежали врачи в белых халатах и с носилками. На носилках стоял горшок цветущей герани.

…По ощущениям Магды, прошел час, в течение которого они всячески уламывали Владика. Но логика Владика была подобна ускользающей из рук рыбе. Очевидно, перед смертью он действительно сошел с ума, удивившись предательству мира.

– Она пойдет со мной, – Владик обхватил руками клетку с Магдой. Магда почувствовала, как клетка и она сама в ней начинают уменьшаться. Это значило, что она начнет терять части своей души, потому что размер, даже здесь, в субкоординатах имел очень большое значение. Куда большее, чем в реальности.

– Ансгар! – крикнула она, ощутив удушье. Пространство стало вязким, жемчужно-белым, жадным до ее дыхания. Оно впитывало ее в себя.

– Владик, если ты не отпустишь ее, я вселю твою душу в трухлявый пень, – пообещал Ансгар. – Или в бревно.

– Я у себя дома, – Владик присел, не отпуская клетки, а потом вдруг разжал свои огромные руки и ушел в сторону. Пол под ногами начал распадаться квадраты и падать вниз, в пустоту. Ансгар хотел сделать шаг в сторону, но провалился и долго падал, считая какие-то бессмысленные этажи с выбитыми окнами и прибитыми к ним колесами от машин.

Скоро вокруг него оказалось лишь пустое помещение, покрытое цементной пылью, лестница, бетономешалка и моток черного провода. И, совсем как в его сегодняшнем сне, кто-то больно хлестнул его по лицу искрящимися проводами. На мгновение он ослеп, а когда прозрел, оказался снова в гостиной. За прозрачной стеной Магда задыхалась в клетке.

«Выйди, вернись в свое тело! Только ты сама можешь вернуться в него и прекратить этот бред!»

«Не могу. Я чувствую свое тело. Оно не дышит. Сколько оно так сможет лежать?»

«Очень недолго».

В отчаянии Ансгар понял, что эффектной некромантии не избежать. Надо пробиваться с боем. Когда-то его учитель Витольд Венглер рассказывал, как это бывает, когда нападаю недружественые сущности. Сам же Ансгар никогда не пробовал.

Он распрямился, сложил руки перед собой, словно для молитвы; и пространство вокруг сгустилось, завилось кольцами, сошло на нет; и вот с характерным шумом из-за спины появились две тени, в которых несчастная сплющенная чужой волей Магда с удивлением узнала крылья.

Те самые, легендарные некромантские крылья, согласно легенде, уносившие души из царства мертвых, чтобы соединить их с оставленными кем-то телами. Костяные, построенные по принципу крыльев летучих мышей, но без перепонок, да и сами кости существенно толще, с подвижными, рельефными суставами. Где-то за этим колючим каркасом угадывались и другие крылья – из перьев, полупрозрачные, словно сделанные из нежного стеклянного тумана и острые, как у чайки. Обе пары крыльев являли собой одну и удивительным образом вписывались друг в друга.