Камбэк

Антон стал целовать моё лицо, снимая губами слезы, которые тут же стали предательски скатываться вниз по щекам.

– Влада, котёночек, не надо плакать! Я вовсе не хотел тебя обидеть, – шептал он, сжимая меня в объятьях, – Мне правда с тобой очень-очень хорошо! Ты мне безумно нравишься и я, конечно же, не хочу тебя отпускать к кому-то другому. Просто пойми: наелся я уже этой семейной бытовухи! Не хочется портить этим ту романтику и страсть, что сейчас есть между нами.

– Давай закроем эту тему? Будто бы мы ничего и не обсуждали, – прервала я его, – Будем просто наслаждаться моментами вместе. Обещаю, что не стану тебя изводить вопросами по поводу совместного будущего. Если когда-то будешь готов к этому – скажешь сам.

– А ты, если всё-таки решишь пойти с кем-то на свидание… предупреди меня. Ладно? – в свою очередь попросил Антон.

– Зачем? Может, еще и в выборе платья с тобой посоветоваться?

– Просто мне будет не очень приятно, если вдруг случайно встречу тебя за ручку с другим…

– Интересный ты, однако! – не удержалась я от усмешки, – И сам «не ам», и другим не дам!

– Да, глупо получается, – пробормотал он. Я взяла его лицо в свои ладони и твёрдо произнесла:

– Мне не нужен никто другой. Я не собираюсь себе искать другого парня, лишь бы скорее выскочить замуж. Это вообще неважно. Главное – быть с тем, к кому тянется душа. А у меня она тянется только к тебе.

… и почему я вдруг вспомнила этот разговор почти двухмесячной давности?

2.

Я открыла глаза и упёрлась взглядом в потолок – белый, местами облупленный, с кучей мелких трещин. Странно, мы ведь совсем недавно делали ремонт и на кухне, в том числе, белили потолок… Но стоило мне посмотреть по сторонам, стало ясно – я вообще нахожусь не дома. Резко сев, обнаружила, что лежала на какой-то скрипучей койке, поверх одеяла прямо в одежде. В той самой, в которой вернулась с работы домой: «рваные» джинсы, светлая блузка, босоножки. Даже клатч на тонком ремешке был всё так же перекинут через плечо.

Спустив ноги с кровати, я еще раз удивлённо огляделась и по обстановке поняла, что нахожусь в больнице. Палата хоть и маленькая, но двухместная. Вторая койка была небрежно заправлена бело-жёлтым шерстяным покрывалом, подушка смята, а на тумбочке лежал роман Дарьи Донцовой – значит, в соседях у меня всё-таки кто-то есть. Но что я тут делаю?

Слегка помявшись, я всё же полюбопытствовала и заглянула в тумбочку, стоявшую возле моей кровати. Пусто и пыльно.

– Что за фигня? – раздражённо произнесла я вслух и открыла свой клатч, чтобы достать мобильник, но кроме паспорта, пудреницы и всякой мелочевки там больше ничего не было. Память услужливо подбросила картинку: вот я захожу домой и, небрежно бросив телефон с ключами на полку, не разуваясь, бегу на кухню за водой.

От досады я стукнула кулаком по тумбочке. Всё понятно, в больницу меня привезли с тем, что было непосредственно на мне. Вот только зачем? У меня ничего не болит! Я поднялась с койки, осторожно пошевелила руками-ногами, убедившись, что они в порядке, и внимательно оглядела себя, но ни синяков, ни царапин не обнаружила. В связи с этим всё происходящее выглядело до жути странным. Ну как я могла оказаться в больнице, если была дома? Кто меня сюда привёз и зачем? Почему лежала на кровати не только одетой, а к тому же и в обуви? И вообще, сколько сейчас времени? Могли б часы в палату повесить!

Внезапно с противным скрипом распахнулась дверь и в палату вошла медсестра, по виду на пару лет старше меня.

– Сидоркина, на процедуры! – зычно крикнула она явно заготовленную фразу, но вдруг заметила меня и осеклась.

– Девушка, вы кто? Где Сидоркина?

Я растерянно пожала плечами. Без понятия, кто такая ваша Сидоркина и куда она пропала. Ситуация была такой абсурдной, что я чуть было не ляпнула «Я за неё!», но решила всё-таки прикусить язык.

– Почему вы находитесь в палате без халата и бахил? Кто разрешил? – сурово произнесла медсестра, насупив брови, – Вы что, правил посещения не знаете? Ну-ка, быстро на выход!

Общаться с этой недовольной девушкой, дабы узнать, почему меня сюда привезли, желания не возникло, поэтому я послушно прошмыгнула из палаты в коридор.

– Неужели бахилы было лень нацепить? Перед кем выпендриться решила, перед подружкой своей, Сидоркиной? Только бациллы сюда таскают! – продолжала возмущаться за спиной медсестра.

– Извините, – буркнула я и поспешила к лестнице.

В этой больнице я уже бывала пару лет назад, когда навещала однокурсницу, умудрившуюся отравиться в студенческой столовой сосисками. Однако за это время вокруг ничего не поменялось. Всё те же пошарпанные стены с облупившейся зелёной краской, затёртый до черных полосок паркет, медицинские плакаты на стенах («курение-враг здоровья», «ВИЧ не приговор», «профилактика простудных заболеваний в зимний период»…) и буйно цветущая растительность в кадках и горшочках, расставленных на окнах и прямо на полу.

Спустившись на первый этаж, я подошла к окошечку регистратуры и, выдавив из себя улыбку, произнесла:

– Здрасте! Я подружку пришла навестить, но забыла спросить, в какой она палате лежит. Подскажите?

– Вообще-то часы посещения на сегодня уже закончились, – дружелюбно ответила мне милая женщина с усталым взглядом, – Говори, как фамилия подружки? Посмотрю номер палаты и придёшь к ней завтра.

– Спасибо большое! Влада Миронова её зовут.

Женщина пошуршала бумажками и через минуту удивлённо протянула:

– А у нас такой нет.

– Точно? Её буквально вчера или сегодня привезли.

– Точно.

– Может еще не успели в списки внести? Если она сегодня сюда попала, – предположила я, всё больше теряясь в догадках.

– Сегодня у нас поступило всего два человека. И никакой Мироновой нет.

– Спасибо еще раз. Видимо, я что-то напутала…

– Ничего страшного, бывает.

– А от вас можно позвонить? – спросила я, в надежде дозвониться на наш домашний телефон и попросить родителей меня забрать.

– Девушка, у нас же здесь не переговорный пункт, – ответила женщина, бросив на меня подозрительный взгляд.

– Извините.

Я отошла в сторону, уступая очередь следующему человеку, и задумчиво уставилась на плакат с информацией о часах посещения.

«с 16:00 до 18:00 в будние дни, с 10 до 12:00 и с 16:00 до 19:00 в выходные и праздничные дни» – гласила надпись. Я огляделась по сторонам в поисках часов. Уж здесь-то они должны быть? Моя теория оказалась верна – прямо над окошком регистратуры висели круглые часы со стрелками и показывали полседьмого вечера.

Вдруг куда-то резко пропал весь воздух, у меня закружилась голова, а перед глазами запрыгали цветные мушки. Случайно задев плечом какого-то мужчину, я поторопилась на выход из больницы, даже не извинившись – в эту минуту мне был жизненно необходим глоток свежего воздуха. Я выбежала на улицу и рухнула на ближайшую скамеечку, тяжело задышав, словно только что вернулась с пятикилометрового кросса.

«В смысле полседьмого?» – билась в голове истеричная мысль.

«Влада, ну-ка успокойся! Сделай глубокий вдох и возьми себя в руки, – приказала я себе, – Надо попытаться понять, что произошло!»

Итак, примерно в это время я как раз вернулась домой и допустим, что по какой-то причине мне стало плохо. Даже если представить, что я сама, находясь в беспамятстве, вызвала «скорую», то всё равно должно было пройти хотя бы полчаса минимум! А уж думать на родителей вообще нет смысла – раньше восьми вечера они с работы не приезжают.

«Может сейчас новый день? – продолжала я свои размышления, – Но тогда непонятно, почему я сутки пролежала в палате одетой, обутой, да еще и записи обо мне в регистратуре нет! Что за чертовщина?»

Я силилась вспомнить, что же происходило после того, как зашла на кухню, но в голове было пусто. Вот я жадно пью воду, а в следующем воспоминании уже упираюсь взглядом в потрескавшийся потолок больницы.

«Ладно, смысл тут сидеть? Поеду домой. Быть может мама с папой там и что-нибудь, наконец, прояснится», – решила я, поднимаясь со скамейки, но тут же плюхнулась обратно. День рождения Антона! Я успеваю или оно уже прошло? Может, спросить у кого-нибудь из прохожих, какое сегодня число?

«Ну уж нет, еще примут за сумасшедшую!» – возразил внутренний голос.