Доказательство любви

– Когда?

– Два года назад. Мне атлас привезли, толстенный и с картинками, и я в саду спряталась, чтоб вышивать не заставили. Лежу себе на травке, картинки рассматриваю. Денек ясный был, тепло, хорошо, бабочки… И вдруг гром, молния, потемнело в один миг, и как рванет!.. Целый водопад с неба. Я пока до дворца добежала, нитки сухой нет, платье всю облепило. А он стоит на ступеньках, так довольно ухмыляется и разглядывает меня нагло, как букашку под лупой. Даже из приличия глаз не отвел! И тут молния, гром, я даже оглохла, а он еще шире расплылся. Ну я и обозлилась… прямо ладонь зачесалась пощечину отвесить! Вот бегу к нему, а он руки расставил, схватил и к себе, как свою собственность, прижимает! А я ведь принцесса! А позади него слуги на эту картину смотрят! И управляющий! А этот жук всегда и все его величеству папеньке доносит! Ну и въехала магу по роже со всей силы, даже забыла, что в руке атлас. Он и шлепнулся на ступени, а управляющий с перепугу полил его из ведра, чтоб очухался. И тут такой смрад пошел… Оказалось, там у садовников какая-то дрянь киснет, для огурцов. Все смеются, а он встал, грязный, запашистый, и говорит, что женится на мне!

– Любовь с первого взгляда, – вздохнула магистр.

– Ну, Летуана! Какая же это любовь, если он мне за два года ни разу не сказал, что любит! Ни одного букетика не принес, ни одного слова нежного! Про что-то более сложное я и не говорю, все время только облапить норовит, как кухарку! Меня уже все сестры дразнят, и фрейлины хихикают! А за Генриеттой принц так ухаживал, что даже служанки навзрыд рыдали! А я ведь ничем не хуже ее!

– Ты лучше ее, – уверенно подтвердила Летуана, – даже не сомневайся. Иначе Тодгер уже давно бы про тебя забыл. Времени, чтобы изучить твой характер и недостатки, у него было предостаточно.

– Спасибо, – вспыхнула от удовольствия Дарочка. – Ты очень добра.

– Ничуть, – твердо помотала головой алхимичка. – Я объективна. Раз Тодгер не заметил других принцесс и фрейлин, следовательно, в своем дворце, а может, и во всем королевстве, ты самая хорошенькая и сообразительная. Но это вовсе не значит, будто ты лучше других принцесс из соседних королевств. Тодгер – очень видный жених, он богат и умен, да и характер у него лучше, чем у многих темных магов. И если ты хочешь выйти за него замуж, тебе придется доказать, что ты любишь его по-настоящему. До сих пор ты этого никак не обнаружила.

– Летуана! – Дарочка отказывалась верить собственным ушам и от возмущения даже все слова перезабыла: – Т-ты чт-то эт-то т-такое говоришь! С к-каких эт-то п-пор девушки д-доказывают, к-как они кого-то люб-бят?

– А, так ты еще и заикаешься! – нахмурилась алхимичка. – Но это я, так и быть, вылечу. А вот насчет того, что девушки не должны доказывать, ты не права! Если супружество подразумевает, что это добровольный и равноправный союз мужчины и женщины, то почему свою любовь должен доказывать только мужчина? Кстати, Тодгер свою любовь тебе уже почти доказал, только красиво преподнести не сумел, но это недостаток большинства темных магов. Слишком все они реалисты и рационалисты. Хотя Тод очень сообразителен и быстро исправляется. Достаточно намекнуть, и он завалит тебя цветами, подарками и серенадами в исполнении дриад и русалок. А вот тебе придется потрудиться, до сих пор ты изо всех сил успешно делала вид, будто он тебе совершенно безразличен и даже противен.

– Да мне достаточно сказать одно слово, и он будет на седьмом небе от счастья! – вскипела праведным возмущением принцесса.

– Уже нет. Теперь я сама присмотрю, чтобы все было по справедливости.

– Летуана! – потрясенно взвыла принцесса. – Я думала, ты за меня!

– Я за справедливость. И за то, чтобы после свадьбы люди не начинали портить друг другу жизнь упреками и претензиями! Ну и, разумеется, я забочусь о Тоде, все-таки он мой младший брат!

– А! – горестно всхлипнула принцесса и вытерла слезы вышитой подушечкой. – Так ты золовка – змеиная головка!

– Пока еще нет. И от тебя зависит, стану я ею или нет.

– Не станешь. Я отказываюсь, мне нипочем ничего не доказать человеку, который относится предвзято. Да тебе саму Святую Элторну приведи, ты и у нее найдешь десяток недостатков! Все, сдаюсь, отправляй меня на кухню к Извергсу… или сразу к султану.

– Ре!

– Дарелетта!

– Ре! Давай разберемся во всем спокойно!

– Спасибо, уже разобрались. Больше не хочу ничего слушать.

– А меня теперь не интересует, – зловеще протянула Летуана, – чего ты хочешь! Меня интересует, чего хочет Тодгер! И еще меня волнует его будущее! Потому что капризная жена может существенно сократить жизнь мага! И он вместо пятисот лет проживет всего триста! А я потом почти двести лет буду жить и мучиться раскаянием, что в свое время не помогла ему избежать ошибки!

– Чего?! – ахнула принцесса и, вцепившись зубами в угол подушечки, замотала головой, мыча, как от боли: – У-у-у…

– Ре?! Ре! Да Дарелетта же! Чего ты воешь?! – Алхимичка некоторое время ошалело смотрела на принцессу, из глаз которой потоком катились слезы, потом спохватилась.

Вскочила с места, метнулась к полкам, раскрыла яркую шкатулку и вернулась к Дарочке с двумя флаконами. Пустым, с широким горлышком и притертой пробкой, и туго завинченным кругленьким, наполненным светящейся серебристым светом жидкостью. Сначала коснулась ее головы именно этим круглым, и едва его цвет сменился на темно-фиолетовый, торопливо поднесла к щекам принцессы пустой флакон.

Она собирала слезинки так скрупулезно, как скряга сметает со стола хлебные крохи: ловила каждую широким горлышком пузырька, плотно прижимая к коже, водила по мокрым щечкам, стремясь не потерять ни мельчайшей капельки. А когда измученная принцесса, заинтригованная этой странной деятельностью, совершенно не похожей на заботу о ней, прекратила наконец плакать, Летуана тщательно вытерла ее щеки крохотным кусочком батиста и спрятала его в отдельную коробочку. А фиал с собранной со щек принцессы влагой накрепко закрыла пробкой и убрала в шкатулку.

– З-зачем ты это сделала? – неприязненно осведомилась Дарочка, напоследок обиженно шмыгнув носом.

– Невероятно ценный ингредиент, – довольно сообщила магистр алхимии. – Слезы принцессы-девственницы!

– Какая ты…

– Рациональная, – твердо пояснила Летуана. – К тому же давно доказано: чем больше сочувствуешь и утешаешь – тем дольше человек ревет. А так – и ты быстрее успокоилась, и я с драгоценным сырьем. Ну и почему ты плакала?

– Неужели непонятно? – снова всхлипнула принцесса, и алхимичка мигом метнулась за новым пузырьком.

А вернувшись, устроилась напротив Дарочки с таким заинтересованным видом, что плакать принцессе разом расхотелось.

– Раньше я не знала… нет, не так… думала, это просто сказки, про пятьсот лет! Люди больше ста пятидесяти не живут! А раз ты говоришь… пятьсот… он будет еще молодой… а я старушка… и вокруг молодые магини… не хочу-у-у!.. – Слезинка снова повисла на ресницах принцессы, и магистр алхимии ловко сняла ее пробиркой.

– Жаль, маловато, – огорченно вздохнула она, заворачивая пробку, при виде того, как мигом высохли от возмущения глаза принцессы. – Выходит, Тодгер не сказал тебе, что маги проводят для своих жен ритуал разделения жизни и те живут столько же? Значит, не был уверен в твоей любви и боялся, что ты выходишь за него замуж из корысти.

– Ну и дурак! – внезапно вспыхнула негодованием принцесса. – Или совсем уж дурочкой меня посчитал! Это же не корысть, а чистая дурость – подписаться на пятьсот лет жизни с нелюбимым мужчиной!

– А! – понимающе хмыкнула Летуана. – Значит, на это ты бы не польстилась. А про то, что жен магов принимают в академию ковена на отделение алхимии, он тоже не говорил?

– Нет! – сначала рявкнула Дарочка, но сразу же спохватилась: – А при чем тут алхимия?

– Ну, это же понятно! Как только человек становится учеником, сразу начинает получать зелье сохранения жизни, и потому алхимики живут ничуть не меньше магов, даже если не выходят за них замуж. Потому-то алхимиков и больше – все дети магов, у которых нет дара, идут в академию.

– У меня нет способности к алхимии, – вздохнула принцесса. – Ни одна гувернантка не заметила. Никогда я не любила возиться с кремами, пудрами и помадами.

– А гувернантки и не способны такое замечать, – усмехнулась Летуана, задумчиво вертя в пальцах флакончик. – Для алхимии главное – чтобы в голове пусто не было.

– Наш советник говорит, что это главное для любой работы, – не согласилась принцесса. – А мне работать не положено.

– Это было раньше! – резко махнула рукой, словно что-то отрубая, Летуана. – Раз Тодгер тебя купил и ты теперь собственность семьи, отныне на тебя больше не распространяются подобные правила.

– Спасибо! – обиженно шмыгнула носом принцесса, но вспомнила про пробирку и мигом подобралась. – Оказывается, на мою бедную голову свалился не один рабовладелец, а целая семья!

– Не благодари, я пока не решила, как с тобой поступить.

– А магистр Извергс отнять меня у тебя не сможет? – засомневалась Дарочка, совершенно не верившая в способность Летуаны выстоять со своими пузырьками против всемогущего мага.

– Про него и думаю! – сердито рыкнула алхимичка. – Вот если бы ты уже получила от братца брачный браслет, можно было бы тебя записать в академию, ученики алхимиков имеют статус неприкосновенности.

– Ну а толку-то, – презрительно скривилась Дарочка. – Если выучишься и сразу этот статус потеряешь!

– С чего ты взяла? Магистры алхимии магам тем более не подчиняются!

– Да? А почему тогда ты сама на кухне Извергса в черном теле кашу варишь, да еще и говорить не имеешь права? – победно уставилась на нее принцесса, довольная, что вывела алхимичку на чистую воду.

– У меня особая история! – огрызнулась Летуана, и настроение у нее сразу испортилось.

Это Дарочка поняла немедля и втайне очень пожалела, что так сглупила. Нужно было еще немного поплакать, глядишь, за ее слезы сестра Тодгера и рассказала бы еще что-нибудь про свою жизнь.